Повелительница страсти - Дэни Вейд

– Мейсон, что тебе нужно?

Его безмятежная улыбка была слишком манящей.

– Не очень-то гостеприимно.

Вместо того чтобы сказать, что она на самом деле думает, она просто сосредоточилась на том, чтобы продолжать улыбаться. Но с места не сдвинулась.

Это еще не его дом.

– Ну же, Эва-Мари. Позволь мне войти, – добавил он, улыбнувшись ей игриво-умоляюще. – У меня для тебя хорошее предложение.

Она заколебалась, затем отступила назад, так как держать его на пороге было дурным тоном. Это была единственная причина. Не то чтобы она заботилась о приличиях, но родительское воспитание давало о себе знать.

Мейсон окинул оценивающим взглядом холл с высокими потолками и изящной хрустальной люстрой и отправился вслед за Эвой-Мари, заглядывая по пути во все комнаты.

– Ты делаешь успехи. – Его голос эхом разнесся по опустевшему дому.

«Потому что я усердно трудилась», – сказала про себя Эва-Мари, предпочитая держать язык за зубами. Поместье было большим, за день приходилось преодолеть не менее восьми миль по дому и угодьям, чтобы успеть собрать и упаковать все, что можно вывезти. К тому же ей приходилось в одиночку перетаскивать и упаковывать дорогие сердцу вещи. Подъем тяжестей не преминул отразиться на ее состоянии. Натруженные руки, ноги и особенно спина болели не переставая. Перед сном Эва-Мари принимала ванну в родительской спальне, чтобы расслабить мышцы, но это слабо помогало от ноющей боли во всем теле.

Мейсон посмотрел в сторону коридора, ведущего к задней части дома.

– Твой отец здесь?

Она покачала головой:

– Почему ты спрашиваешь? Боишься, что он опять раскричится?

– Не-а.

Снова эта милая улыбочка, вызывающее подозрение. Почему он так мил?

– Просто ему вредно волноваться.

По какой-то причине она чувствовала потребность защитить отца, хотя на этот раз Мейсон был прав.

– Он вряд ли снова повысит голос. По крайней мере, так, как раньше, он не шумит. У отца был сердечный приступ шесть лет назад, и после этого ему пришлось научиться контролировать гнев.

В глазах Мейсона не было и тени сочувствия, это разозлило ее еще больше. К счастью, она привыкла загонять все свои эмоции глубоко внутрь.

– На самом деле я отвезла их в дом престарелых еще вчера. – Поднятая бровь Мейсона подтолкнула ее к дальнейшим объяснениям. – Я решилась на это, так как знаю, что там о них позаботятся. Хотя мне кажется, это должна делать я…

– Ты работаешь? – спросил Мейсон.

Изменение темы было слишком резким.

– Что?

– Работа у тебя есть?

Тон Мейсона подразумевал, что она даже не знала, что это такое. Эва-Мари, конечно, не собиралась рассказывать ему о своей новой карьере. Он, вероятно, решил бы, что она сумасшедшая или заносчивая, и не поверил бы, что она может зарабатывать своим уникальным голосом.

– Моей работой была забота о родителях, – ответила Эва-Мари.

Поиски работы в родном городе означали бы разоблачение финансовой несостоятельности родителей перед всем миром. Она решила не идти против их желаний.

Мейсон отвернулся и принялся осматривать комнату.

– У нас с братом большие планы на это поместье. Я бы даже сказал – грандиозные. – Он подошел к окну и устремил взгляд на конюшню. – Чтобы стать успешным коннозаводчиком, недостаточно быть знатоком лошадей. Нужно разбираться в финансах, в управлении персоналом, иметь коммерческую жилку и нечто сверх всего этого – талант и, пожалуй, везение. – Мейсон отвел взгляд от окна и посмотрел на Эву-Мари. – Всего этого нам с братом не занимать.

Она смутилась и отвела глаза.

Оказывается, Мейсон приобрел поместье не только из чувства мести. С таким настроем его, несомненно, ждет успех.

– Какое это имеет отношение ко мне?

Он склонил голову набок, прядь темно-русых волос упала ему на лоб.

– Ты ведь прожила здесь всю свою жизнь?

Эва-Мари кивнула, боясь заговорить. Она чувствовала себя как дикое животное, попавшее в ловушку.

– Уверен, ты знаешь это место лучше, чем кто-либо.

– Дом и поместье, – сказала она, чувствуя боль от щемящей грусти, которую она заставила себя игнорировать.

– Ты могла бы пойти ко мне работать. Помочь с ремонтом. С подготовкой к открытию. Я даже дам тебе больше времени, чтобы все перевезти. Ты же об этом меня просила?

Ее сердце сильно заколотилось, и она пристально посмотрела на него.

Почему?

Месть? Все в ней кричало, что нужно бежать. Какая еще может быть причина его предложения?

– Мне нужна домоправительница. Я предполагаю, что тебе нужна работа, – сказал Мейсон. – Понимаю, тебе требуется время все это обдумать, – добавил он.

Работать бок о бок с ним каждый день? Видеть его в доме и постоянно скрывать свои чувства из опасения, что он использует их как оружие против нее? Последних встреч с ним было более чем достаточно. Нет, спасибо.

Она покачала головой:

– Я не думаю, что это хорошая идея.

– Нет? – Мейсон шагнул ближе. – Кажется, ты собиралась жить самостоятельно, зарабатывать деньги… Так в чем дело? Боишься, что твои друзья узнают, что ты занимаешься грязной работой?

Это было наименьшей из ее забот. Ее родители боялись, она – нет.

Он придвинулся еще ближе, и Эва-Мари почувствовала пряный запах его одеколона, у нее перехватило дыхание. Почему он это делает?

– Я даю тебе работу и кров. Это лучше, чем любая другая альтернатива, разве не так? А взамен я получаю человека, который ускорит ремонт.

Глядя в его ярко-голубые глаза, она не была уверена, что нужно соглашаться. Должен быть какой-то подвох… Но она пока была не в состоянии его распознать.

Эва-Мари пригладила волосы, жалея, что нельзя так же легко сгладить чувство тревоги, и услышала, как Мейсон вошел через боковую дверь. Судя по звуку голосов, он был не один.

На этот раз она была готова.

Или она так думала. Сначала она увидела Кейна – такого же высокого, широкоплечего и мускулистого, как Мейсон. Старший брат был также хорош собой, но к нему Эва-Мари не испытывала влечения. В последние дни ее мысли занимал только Мейсон.

О если бы можно было прильнуть к его груди, ощутить силу его объятий. Как невероятно было бы испытать что-то подобное для разнообразия. Обнять его, почувствовать кожей, провести пальцами по плечам вниз и…

О нет. Нельзя давать волю таким мыслям. Особенно когда трое мужчин обратили свои взоры в ее сторону. Тот, который был посередине – не такой крупный, как братья, – казался смутно знакомым.