Плотский грех - Колин Маккалоу

1965 г. ЗИЛЬБЕРФАЙН, Ребекка. Возраст около тридцати. Светлые волосы, голубые глаза. Средние рост и телосложение. 12-й этаж «Натмег-Иншуренс-билдинг».

1966 г. МОРРИС, Мария. Возраст около тридцати. Черные волосы, черные глаза. Средние рост и телосложение. Крейвен-лейн, 6, Сайенс Хилл, Холломан.

1967 г. БЕЛЛ-САЙМОНС, Джулия. Возраст около тридцати. Блондинка, голубые глаза. Средние рост и телосложение. Доминик-роуд, Долина.

1968 г. КАРБА, Хелен. Возраст около тридцати. Крашеная блондинка, карие глаза. Средние рост и телосложение. Патерсон-роуд, 5 б, Северный Холломан.

За исключением роста, телосложения и того факта, что каждой на вид было примерно тридцать лет, шесть пропавших женщин имели мало общего. Цвета волос и глаз разнились от почти черного до почти белого, проходя через рыжий и коричневый – по крайней мере, так говорили их студийные портреты. Ребекка Зильберфайн, 1965 года, была самой светлой; ее льняные волосы перемежались прядями пшеничного цвета, а глаза были такими бледными и размытыми, что выглядели белесыми. Ее нос нельзя назвать длинным – скорее широким и похожим на клюв. Мария Моррис, с почти черными волосами и глазами, имела оливкового оттенка кожу и кривовато-плоский нос. Пропавшая в 1964 году Донна Вудроу отличалась настоящими зелеными глазами, цвета скорее весенней листвы, чем более привычного грязно-защитного оттенка, а ее морковно-рыжие волосы явно не знали краски – тона хны отсутствовали. У нее была к тому же роскошная россыпь замазанных веснушек. Ни одна из них не отличалась красотой, но непривлекательными они тоже не были; в то же время ни от одной не веяло уличной женщиной. Принятая мода подразумевала прически пышные от начеса, а густой слой губной помады скрывал природную форму губ. У следователей имелась причина поблагодарить желание каждой из пропавших женщин обзавестись своей прекрасной цветной фотографией. Вот только зачем оставлять ее после себя?

Во всех шести случаях форма черепа оказалась схожей, предполагая европеоидный кельтский или тевтонский тип. Череп выглядел очень круглым, лоб был высоким и широким, подбородок – ни выступающим, ни скошенным. О скулах судить было труднее из-за различий в весе, кроме того, вероятно, играло роль наличие зубов. Вздохнув, Делия собрала фотографии в стопку.

Ничего не было известно об этих шести женщинах, помимо имен, приблизительного возраста, лиц и последних адресов. Заявления о пропаже человека были поданы с большим опозданием: квартирные хозяева неохотно поднимают шум.

Делия снова вздохнула, сознавая, что даже просто слишком близкое знакомство с делом уже несет в себе определенную опасность.

Начиная с Марго Теннант 1963 года, в каждом случае наблюдался один и тот же ход событий. Теннант в самом начале января сняла верхний этаж старого дома на три семьи на Персимон-стрит в Кэрью; она подписала договор аренды на год и внесла наличными первый месячный взнос, а также залог возмещения убытков в размере ста долларов. Если у нее и имелась машина, то она, вероятно, была припаркована в произвольном месте на улице, поскольку никто не знал о ее местонахождении и вообще о существовании. Как квартиросъемщик, Теннант выделялась только в одном отношении: была крайне неприметна. Никто никогда не слышал из ее апартаментов музыки, телевизора или шума, она молча проходила мимо людей на лестнице и, похоже, никогда не принимала гостей. Подробности, предоставленные фирмой по аренде помещений, были скудными: женщина сообщила, что работает секретарем, предоставила в подтверждение две письменные рекомендации и водительское удостоверение и проявила себя настолько бесцветным образом, что агентству в голову не пришло проверять. В большинстве домов на три семьи арендодатель жил в том же доме, но Кэрью был районом проживания студентов, поэтому домовладелец Марго Теннант владел пятнадцатью такими же домами и держал квартирное агентство. Когда первого июля пришло время вносить квартплату за этот месяц, мисс Теннант ее не внесла и проигнорировала напоминание арендодателя. Тут выяснилось, что у мисс Теннант нет телефона – поразительная вещь! Клерк, которого отрядили заняться этим делом, нанес ей несколько визитов, но так и не обнаружил мисс Теннант на месте; в таком состоянии дела пребывали к началу августа. Девушка окончательно и бесповоротно перешла в разряд должников, и никто не мог припомнить, чтобы видел ее с июня.

Дальше ждать было нельзя: в начале сентября в связи с началом нового учебного года происходит приток свежих студентов, которые в поисках меблированного жилья наводняют квартирные агентства. Мисс Теннант надлежало съехать, и немедленно. В середине августа риелтор отправился в полицейское управление Холломана и потребовал, чтобы офицер полиции сопроводил его на квартиру мисс Теннант, поскольку опросы свидетельствовали, что ее не видели с июня, а платежи давно просрочены.

Отдел, занимающийся пропавшими без вести, пришел к тому же выводу, что и риелтор, а именно, что мисс Теннант будет обнаружена в квартире мертвой, но оказалось иначе. Слабый, но зловонный запах исходил из холодильника, где двухмесячной давности рыба и мясо находились в процессе медленного разложения. Немногие принадлежавшие мисс Теннант вещи были изъяты полицией и пролежали на складе, пока их не продали с молотка как имущество несостоятельного должника для погашения квартплаты и возмещения убытков, в данном случае относящихся к холодильнику. Указанное имущество оказалось весьма скромным: дешевый радиоприемник, черно-белый телевизор, немного одежды и коробка для сигар, украшенная искусственными драгоценностями – ни книг, ни журналов, ни писем или других личных бумаг. Из-за холодильника не удалось выручить достаточно средств, чтобы погасить долги пропавшей Марго Теннант.

С тех пор каждый год события разворачивались по той же схеме. Жилища пропавших женщин были разбросаны по всему округу Холломан, но квартиры они снимали всегда под Новый год или в ближайшие после него дни, а в июне пропавшей женщиной вносилась последняя квартплата, после чего следовал период от шести до восьми недель, по истечении которого арендодатель подавал заявление в полицейский отдел пропавших без вести. Несколько общих подробностей придавали задаче нахождения исчезнувших женщин характер ночного кошмара, поскольку различия только подчеркивали сходство.

Отдел пропавших без вести передал дело о Женщинах-тенях в детективный отдел Кармайна Дельмонико. Это случилось, когда третья женщина исчезла из своей квартиры-студии на двенадцатом этаже «Натмег-Иншуренс-билдинг»; теперь же их количество возросло до шести. «Призрак» – так уже назвали одно знаменитое дело, таким образом, это наименование не могло быть применено к делу нынешнему, но Делия предложила в качестве подходящего определения слово «тень», и дело стало называться «Женщины-тени».

Что-то происходило, но что, черт возьми, это могло быть? Комиссар Джон Сильвестри счел дело захватывающим и держал руку на пульсе во время регулярных встреч за завтраком со своими детективами. Делия, будучи его кровной племянницей, жадно стремилась предложить ему что-нибудь новенькое по делу, но до сих пор поживиться было нечем.

Одну многообещающую гипотезу высказала жена комиссара Сильвестри Глория, которая славилась тем, что была самой элегантной женщиной в Коннектикуте. Она решила, что каждая из этих женщин собиралась сделать пластическую операцию и что под своей собственной личиной была слишком хорошо известна, так что ее непременно стали бы преследовать и беспокоить, если бы новости об операции просочились. Поэтому на полгода она становилась Женщиной-тенью.