Плотский грех - Колин Маккалоу

– Сейчас уже все разновидности, хотя начинал он с так называемой одежды для забытых женщин, – женщин слишком высоких, слишком толстых или в каком-то отношении непропорциональных. Почему они должны быть обречены на унылые и немодные вещи? Как бы то ни было, лишь крохотный сегмент женщин в один процент умеет носить одежду. Мне на ум приходят только Глория Сильвестри, супруга Уильяма Пейли-старшего и герцогиня Виндзорская, хотя ряд женщин, в принципе, могут с честью выдержать испытание, а несколько из них даже почти достигают совершенства. Тем не менее большинство дам выглядят как черт знает что.

– Совершенно согласна! – воскликнула Делия.

– Но больше всего, – продолжала Иви, – мой брат знаменит своими подвенечными нарядами. Я лично управляю магазином для новобрачных Ра Танаиса.

– Ра Танаис – твой брат? – взвизгнула Делия.

– Да, – ответила Иви, позабавленная.

– У вас разные фамилии?

– Рамсботтом звучит неблагозвучно, – усмехнулась Иви. – Платье от Рамсботтома не так хорошо продается.

– Платье от Ра Танаиса – гораздо более экзотично.

– И само имя Ра Танаис экзотично, – смеясь, заметила Джесс. – Но, право же, Делия, почему простой поставщик одежды должен быть более волнующим, чем психиатр вроде меня или детектив вроде тебя?

– Дело просто в славе, больше ни в чем. А слава волнует.

– Признаю твой довод, он убедителен.

Сорокапятилетняя Джесс Уэйнфлит была стройной женщиной, но не пышногрудой, поэтому проблем с выбором одежды не знала; большинство мужчин назвали бы ее скорее привлекательной, чем хорошенькой или красивой, несмотря на ее мелкие, тонкие и правильные черты. Ее черные волосы были подстрижены очень коротко, макияж казался сдержанным и вместе с тем очень ей шел, а кремово-белая кожа наделяла ее определенным шармом. Главной же гордостью Джесс являлись глаза, достаточно темные, чтобы казаться черными, большие и нежные, как у лани.

По справедливости, Делия должна была бы столкнуться с Джесс где-нибудь по работе, но, к сожалению, этого не произошло. Доктор Джессика Уэйнфлит была директором Холломанского института для душевнобольных преступников, всегда называемого для краткости просто Холломанским институтом (или ХИ). Он находился на отшибе, к северу от Сто тридцать третьего шоссе, так как первоначально, сто пятьдесят лет назад, здесь располагалась только тюрьма для опасных преступников. Учреждение размещалось на территории в пятнадцать акров, обнесенной крепостной стеной высотой в тридцать футов, вдоль которой через определенные интервалы возвышались еще на пятнадцать футов сторожевые башни. Вскоре местные прозвали заведение Психушкой, и хотя время от времени предпринимались усилия избавиться от неофициального названия, оно сохранялось. После Второй мировой войны, во время бума строительства инфраструктурных зданий, учреждение претерпело обширные реновации и в настоящее время вмещало в себя две отдельные, но связанные между собой институции: во-первых, тут была собственно тюрьма, приспособленная для содержания мужчин, слишком психически неуравновешенных для жизни в обычной тюрьме, а во-вторых, на этой же территории в отдельном здании размещался исследовательский центр. Его-то и возглавляла Джесс Уэйнфлит.

– Бр-р! – сказала Делия, притворно содрогнувшись. – Как тебе, работая там, самой удается сохранять душевное здоровье?

– Моя работа по большей части канцелярская, – словно оправдываясь, ответила Джесс. – Я имею дело со списками, графиками дежурств, расписаниями. Интересно, однако, что обе мы задействованы в сфере применения уголовного права. Я принимаю массу потенциальных кандидатов наук, желающих проинтервьюировать того или иного заключенного, при этом некоторые из них оказываются журналистами. – Она фыркнула. – Почему люди полагают, что если ты сидишь за письменным столом, то должен быть дураком?

– Потому что они отождествляют письменный стол с бюрократическим складом ума, – хихикнула Делия. – Тогда как на самом деле, – продолжала она небрежным тоном, – я думаю, в настоящий момент ты занимаешься самоуничижением. Из ХИ выходит немало первоклассных научных работ – даже детективы стараются поспевать за литературой, касающейся определенных типов психически нездоровых преступников. Извини, подруга, ты разоблачена. Списки и графики дежурств? Чепуха! Ты наблюдаешь и отслеживаешь успехи своих подопечных.

Джесс засмеялась и вскинула вверх руки:

– Сдаюсь!

– Признаю, одна из моих задач в детективном отделе – заниматься бумажной волокитой. Это не директива сексистского начальства, а самоназначение. Мой ум как раз создан для статистики, планов, составления таблиц и всяческих словес, – поспешила пояснить Делия. – Мой босс, капитан Кармайн Дельмонико, это еще один читающий человек, хотя его сильная сторона – крупногабаритный фолиант. Мы непременно замечаем работу таких заведений, как Холломанский институт, и познакомиться с тобой, Джесс, – истинное удовольствие.

К концу июня все трое были верными подругами и сошлись на том, что в 1970 году вместе поедут в отпуск в какое-нибудь соблазнительное место, выбрать которое им придется, лишь минуя череду споров. Они встречались по крайней мере два раза в неделю, чтобы поболтать практически обо всем на свете, при этом их излюбленным местом сбора служила квартира Делии. Малый Басквош требовал напряженного подъема в гору, а жилище Джесс, по ее собственному признанию, было сплошь завалено бумагами.

Почему ни Джесс, ни Иви никогда не были замужем, не обсуждалось, хотя Делия полагала причиной то, что они, подобно ей, жили, погруженные в свой внутренний мир. Если бы Делия когда-нибудь подвергала сомнению свой вкус в одежде, то могла бы задаться вопросом, почему одежда также не обсуждалась. Но ей попросту не приходило в голову, что Джесс и Иви избегали темы одежды из привязанности к своей новой подруге, которая, как они скоро заметили, была полностью довольна тем, как одевается.

Вынув из шести очень тонких папок шесть фотографий размером восемь на десять дюймов, Делия разложила их на столе в два ряда по три штуки, один ряд над другим, так, чтобы глаз мог ухватить их все сразу. Каждая представляла собой студийный портрет, что было само по себе необычно: большинство фотографий из досье пропавших людей представляли собой увеличенные снимки более мелких, небрежно сделанных фото. В обычных обстоятельствах имя фотографа или название фотостудии было бы обозначено где-нибудь на обратной стороне фотокарточки: резиновый штамп или подпись чернилами, или, в самом крайнем случае, какая-нибудь карандашная пометка. Но ни одна из этих фотографий не содержала ключа к имени фотохудожника. Имелась лишь произвольно расположенная стертая карандашная пометка на обратной стороне. Пол Бахман со своими криминалистами не смогли из этого что-либо выяснить.

1963 г. ТЕННАНТ, Марго. Возраст около тридцати. Каштановые волосы, карие глаза. Средние рост и телосложение. Персимон-стрит, 3/23, Кэрью.

1964 г. ВУДРОУ, Донна. Возраст около тридцати. Рыжие волосы, зеленые глаза. Средние рост и телосложение. Сикомор-стрит, 222 с, Холломан.