Дворец полуночи - Карлос Руис Сафон

— Видите ли, я даже не знаю, с чего начать. На самом деле история довольно некрасивая. Надеюсь на вашу деликатность, мистер Картер.

— Можете на меня положиться, господин Джавахал, — отозвался Картер, и сделал глоток.

Гость, так и не притронувшийся к своей чашке, откинулся на спинку кресла и приготовился дать необходимые пояснения.

— Я владею солидной текстильной мануфактурой на севере города, — заговорил он. — Если можно так выразиться, я человек обеспеченный. Некоторые называют меня богатым, и не без оснований. На моем попечении довольно много семейств, и я считаю своим долгом оказывать всем им помощь по мере возможности.

— Все мы стараемся делать, что можем, в наше суровое время, — поддержал его Картер, глядя не отрываясь в черные, непроницаемые глаза посетителя.

— Конечно, — согласился гость. — Меня вынудило обратиться в ваше почтенное заведение весьма неприятное дело, которое я желал бы довести до конца как можно скорее. Неделю назад молодая девушка, работавшая в одной из моих мастерских, произвела на свет мальчика. Судя по всему, отец ребенка — бездельник англо-индийского происхождения. Парень ухаживал за ней, но, узнав о беременности подружки, скрылся в неизвестном направлении. Семья девушки из Дели, они мусульмане, люди строгих правил, и, похоже, ни о чем не подозревают.

Картер угрюмо кивнул, выражая сочувствие.

— Два дня назад я случайно узнал от своего приказчика, что девочка в порыве безумия сбежала из дома родственников, где она жила, одержимая мыслью продать ребенка, — продолжал Джавахал. — Не осуждайте ее, она достойная девушка, но это испытание оказалось для нее непосильной ношей. Что не удивительно. В нашей стране, равно как и в вашей, мистер Картер, не проявляют терпимости к человеческим слабостям.

— И вы полагаете, что младенец может находиться у нас, господин Джавахал? — спросил Картер, пытаясь вернуть течение разговора в основное русло.

— Джавахал, — поправил гость. — Видите ли, суть в том, что узнав о происшествии, я почувствовал свою ответственность. Ведь девушка работала на меня. Вместе с двумя доверенными управляющими мы перевернули весь город и выяснили, что девушка продала ребенка подонку, который продает детей попрошайкам. Печально, но такова жизнь. Мы разыскали мерзавца, но по причинам, которые к делу не относятся, ему удалось ускользнуть от нас в последний момент. Инцидент произошел нынешней ночью неподалеку от вашего приюта. У меня есть основания считать, что тот тип, испугавшись за свою шкуру, мог бросить ребенка где-нибудь поблизости.

— Понятно, — заключил Картер. — А вы оповестили о случившемся местные власти, господин Джавахал? Торговля детьми сурово преследуется, как вам известно.

Посетитель со вздохом скрестил на груди руки.

— Я надеялся, что сумею решить проблему, не доводя дело до такой крайности, — промолвил он. — Откровенно говоря, если бы я так поступил, то выдал бы девушку, и тогда ребенок остался бы и без отца, и без матери.

Картер тщательно обдумал рассказ гостя и медленно кивнул несколько раз, выражая понимание. Он не поверил ни единому слову.

— К сожалению, ничем не могу вам помочь, господин Джавахал. Увы, мы не находили сегодня подкидышей и не слышали, чтобы в квартале произошло нечто подобное, — пояснил он. — В любом случае если вы оставите мне свой адрес, я дам вам знать, если будут какие-то новости. Правда, боюсь, мне придется уведомить власти, если ребенка подбросят к нам. Это закон, и я не могу его игнорировать.

Несколько мгновений гость молча смотрел на Картера, не мигая. Картер выдержал пристальный взгляд, не изменившись в лице и любезно улыбаясь, хотя почувствовал, как у него подвело живот, а пульс участился. Ощущение было такое, словно он увидел перед собой змею, приготовившуюся атаковать. Наконец посетитель расплылся в сердечной улыбке и указал на очертания Радж-Бхавана, резиденцию британского правительства. Внушительное сооружение дворцовой архитектуры возвышалось в отдалении, окутанное пеленой дождя.

— Вы, британцы, с поразительной точностью следуете букве закона, что делает вам честь. Это ведь лорд Уэлсли[5]решил в 1799 году перенести резиденцию правительства в этот замечательный комплекс, чтобы придать величие закону. Или это произошло в 1800 году? — спросил Джавахал.

— Увы, я неважно знаю местную историю, — признался Картер, сбитый с толку резкой переменой темы разговора.

Джавахал нахмурился, деликатно и миролюбиво выразив неудовольствие вопиющим невежеством англичанина.

— У Калькутты, которая существует всего двести пятьдесят лет, история так коротка, что самое меньшее, что мы можем сделать для нее, это изучить ее, мистер Картер. Возвращаясь к нашему тезису, я бы сказал, что знаменательное событие произошло в 1799 году. И знаете, какова была причина перемещения резиденции? Губернатор Уэлсли заявил, что управлять Индией должно из дворца, а не из лавки менялы, обладая мировоззрением государя, а не торговца перцем. Но это романтические заблуждения, на мой взгляд.

— Конечно, — согласился Картер и встал, собираясь попрощаться со странным посетителем.

— Тем более, если речь идет об империи, где распад достиг вершины искусства, а Калькутта является ее крупнейшим музеем, — добавил Джавахал.

Картер неопределенно кивнул, смутно понимая, с чем он соглашается.

— Простите, что отнял у вас столько времени, мистер Картер, — подвел черту Джавахал.

— Ну что вы, — возразил Картер, — я лишь сожалею, что не смог вам ничем помочь. В делах подобного рода мы все должны принимать участие по мере сил.

— Именно так, — тоже вставая, подтвердил Джавахал. — Еще раз благодарю за любезность. Но мне хотелось бы задать еще один вопрос.

— Охотно отвечу на него, — отозвался Картер, молясь про себя, чтобы поскорее этот тип избавил его от своего присутствия.

Джавахал злорадно улыбнулся, будто прочитав его мысли.

— В каком возрасте дети покидают ваш приют, мистер Картер?

Картер не сумел сдержать удивления, услышав вопрос.

— Надеюсь, я не совершил бестактности, — поспешил вставить Джавахал. — Если так, то не отвечайте. Я спросил из любопытства.

— Не беспокойтесь. Тут нет секрета. Воспитанники приюта Св. Патрика живут под кровом приюта до шестнадцати лет. Как только они переступают этот рубеж, заканчивается период официальной опеки. Они становятся взрослыми по крайней мере по закону и получают право распоряжаться собственной жизнью. Как видите, у нас привилегированное учреждение.

Джавахал внимательно слушал, казалось, задумавшись над проблемой.

— Представляю, как вам, наверное, больно расставаться с детьми после того, как вы заботились о них в течение многих лет, — заметил Джавахал. — По сути, вы — отец всех ваших воспитанников.