Прекрасный подонок - Кристина Лорен

О нет. Я только что сказала «еще»?

Я могла бы уволиться. Подумав с минуту, я поняла, что это скверная идея. Мне нравилась моя работа, и пусть мистер Райан и был самым отъявленным подонком на свете, я как-то продержалась девять месяцев. И — не считая последних двадцати четырех часов — я вполне его раскусила и управлялась с ним лучше, чем кто-либо другой. Кроме того, как ни противно было это признать, мне нравилось смотреть, как он работает. Его сволочизм заключался в том, что, во-первых, в нем не было ни капли терпения, и, во-вторых, он был чокнутым перфекционистом. От других он требовал таких же высоких стандартов и не давал никому ни малейших поблажек.

К сожалению, мне нравилось, когда от меня ожидали еще лучших результатов, больших усилий и требовали, чтобы я сделала все возможное для выполнения заданий — даже несмотря на то, что я не всегда одобряла методы мистера Райана. В мире маркетинга он был настоящим гением, как и вся его семья.

И в этом заключался второй подвох. Его семья. Мой отец остался дома, в Северной Дакоте, и когда я начала работать здесь секретаршей во время учебы в колледже, Эллиотт Райан был ко мне очень добр. Как и все остальные. Брат Беннетта, Генри, был еще одним исполнительным директором и милейшим человеком на свете. Я любила их всех, так что увольнение исключалось.

А самой большой проблемой была моя стипендия. Комитет по вручению стипендий «Джей Ти Миллер» требовал отчет о практике по специальности до получения степени, и основной упор я собиралась сделать на свою дипломную работу. Вот почему я осталась в «РМГ». Беннетт Райан предложил мне вести проект Пападакиса — составить маркетинговый план для этого мультимиллионера, торгующего земельными участками. И я делала куда более серьезную работу, чем та, которой занимались мои однокурсники. Четырех месяцев явно не хватит, чтобы начать все заново на какой-нибудь фирме и продемонстрировать значимые результаты… или хватит?

Нет. Я ни в коем случае не могла уйти из «Райан Медиа».

Решив это, я поняла, что мне необходим план действий. Надо держаться в рамках профессиональной этики и сделать все возможное, чтобы между мной и мистером Райаном больше никогда ничего не было. Пусть это и останется самым безумным и страстным сексом в моей жизни… даже тот раз, когда он не дал мне кончить.

Козел.

Я была сильной, независимой женщиной. Я стремилась строить карьеру и вкалывала как проклятая, чтобы добиться теперешнего положения. Похоть не может управлять моим телом и разумом. Просто надо помнить, какой он придурок. Наглый, упрямый и озабоченный придурок, считающий всех вокруг идиотами.

Улыбнувшись своему отражению в зеркале, я перебрала последние воспоминания о мистере Беннетте Райане.

«Благодарю вас за то, что принесли мне спитой кофе, мисс Миллс, но если бы мне хотелось хлебнуть грязи, я бы набрал ее себе утром из лужи в саду».

«Если вы и дальше продолжите колотить по своей клавиатуре так, словно забиваете сваи, мисс Миллс, то хотя бы держите дверь между нашими офисами закрытой».

«Объясните, почему черновики контрактов до сих пор не у юристов? Или мечты о крепких фермерских парнях занимают все ваше время?»

Черт, это будет даже проще, чем я думала.

Преисполненная новой решимости, я одернула платье, пригладила волосы и выступила из туалетной комнаты — без трусов, зато твердым и уверенным шагом. Быстро забрав кофе, за которым и ходила, и старательно избегая лестницы, я направилась обратно к себе в кабинет.

Открыв наружную дверь, я вошла. Дверь мистера Райана была закрыта, и из-за нее не доносилось ни звука. Может, он вышел. Хотя вряд ли бы мне так повезло. Усевшись на стул, я выдвинула ящик стола и достала косметичку. Надо было поправить макияж, перед тем как приступить к работе. Последнее, чего мне хотелось, — это вновь встречаться с боссом, но если я не планировала увольняться, раньше или позже мне это предстоит.

Проглядев календарь, я вспомнила, что у мистера Райана на понедельник назначено выступление перед другими исполнительными директорами. Я поморщилась — это означало, что сегодня мне придется переговорить с ним, чтобы подготовить материалы. Еще в следующем месяце он вылетал на конференцию в Сан-Диего, то есть мне предстояло не только жить с ним в одном отеле, но и путешествовать в одном самолете, в одной машине и участвовать во всех назначенных встречах. Неловко? Да что вы говорите?

В течение следующего часа я то и дело поглядывала на закрытую дверь. И каждый раз, когда я туда смотрела, желудок сжимался. Это просто смешно! Что со мной такое? Я свернула файл, в который безуспешно пыталась вчитаться, и уронила голову на руки. Как раз в этот момент дверь открылась.

Мистер Райан вышел, не глядя на меня. В руке у него был дипломат, пальто переброшено через локоть, одежда в порядке, но волосы все еще торчали во все стороны.

— Я ухожу на весь день, — произнес он до странности спокойно. — Отмените все мои встречи и внесите необходимые поправки в расписание.

— Мистер Райан, — сказала я.

Это заставило его остановиться. Его рука замерла на дверной ручке.

— Пожалуйста, не забудьте, что у вас встреча с правлением в понедельник в десять утра, — продолжила я ему в спину.

Он стоял неподвижно, как статуя, только подрагивали напряженные мышцы.

— Если вас это устроит, я разложу графики, распечатки файлов и подготовлю слайды в конференц-зале к половине десятого.

В каком-то смысле я получала от этого удовольствие. Вся его поза выдавала неловкость. Коротко кивнув, он снова попытался выйти, когда я опять остановила его.

— И, мистер Райан, — сладким голоском добавила я, — прежде чем вы уйдете, мне нужна ваша подпись на этих отчетах по расходам.

Босс резко выдохнул и опустил плечи. Развернувшись на каблуках, он подошел к столу и, не глядя на меня, начал перелистывать бумаги до страниц с подписями.

Я положила на стол ручку:

— Пожалуйста, подпишите вот здесь.

Мистер Райан терпеть не мог, когда ему указывали, что надо сделать. Тем более в тот момент, когда он уже делал это. Я подавила смешок. Выдернув у меня из пальцев ручку, он медленно поднял голову, и его ореховые глаза оказались на уровне моих. Наши взгляды скрестились. Время текло — кажется, прошли минуты, но никто из нас не отводил глаз. На какую-то секунду мне захотелось перегнуться через стол, втянуть в рот его пухлую нижнюю губу и взмолиться, чтобы он дотронулся до меня.

— Не перенаправляйте мне звонки, — рыкнул он, быстро подписав последний документ и швырнув ручку на стол. — Если случится что-то экстраординарное, свяжитесь с Генри.

— Козел, — пробормотала я себе под нос, глядя, как за ним захлопывается дверь.

Сказать, что у меня были паршивые выходные — значит, ничего не сказать. Я почти не ела и не спала, и даже в этот короткий сон то и дело врывались фантазии о моем боссе: голом, то надо мной, то подо мной, то позади меня. Я почти с нетерпением ждала возобновления занятий в бизнес-школе, чтобы хоть как-то отвлечься.