Жюстина, или Несчастья добродетели - Маркиз Де Сад

Так тебя пугает проституция? Фи, дитя мое, это несусветнаяглупость! Давай рассмотрим это занятие со всех сторон и поглядим, с какойстороны можно считать его опасным. Может быть, сделавшись распутницей, девушкавредит себе? Конечно же нет, потому что она только уступает самым сладостнымпобуждениям, идущим от природы, которая наверняка не внушила бы их, если бы онибыли вредны и опасны. Не сама ли она вложила в нас желание отдаваться всеммужчинам подряд и сделала его одной из первых потребностей в жизни? Есть ли насвете хоть одна женщина, которая могла бы сказать, что не испытываетпотребности сношаться, столь же настоятельной, сколько потребность пить илиесть? Еще я хочу спросить тебя, Жюстина, как могла природа сделать преступнойготовность женщины подчиниться желаниям, составляющим высший смысл еесуществования! Может быть, либертинаж представительниц нашего пола следуетсчитать преступлением против общества? Отнюдь, дорогая, и я считаю, что нетничего приятнее для противоположного пола, который живет рядом с нами на земле,чем обладание красивой женщиной, и чем бы стал этот пол, если бы все женщины,восприняв ложные максимы добродетели, которые внушают нам глупцы, отвечали быупорным отказом на притязания обезумевших мужчин? В таком случае они были быобречены вечно заниматься мастурбацией или содомией между собой. Ты можешьвозразить, дескать, на земле остались бы брачные связи, но ведь мужчина так жене может довольствоваться одной единственной женщиной, как она не в состоянииудовлетвориться одним мужчиной. Природа презирает, отвергает, отторгает вседогмы вашей нелепой цивилизации, и заблуждения вашей глупой логики не являютсяее законами, так давайте слушать только природу, чтобы никогда не обманываться.Короче говоря, Жюстина, поверь мне как человеку, имеющему опыт, эрудицию,принципы и убежденному в том, что самое лучшее и самое разумное для юнойдевушки в этом мире — совокупляться с теми, кто ее захочет, сохраняя при этом,о чем я только что говорила, внешние приличия. Вчера ты укоряла нашу любезную ичестнейшую мадам Дерош за участие, которое она приняла в твоей судьбе. Ахбедная моя Жюстина, что бы мы делали без этих услужливых созданий? Чем можем мыоплатить им за их заботу о наших удовольствиях или наших интересах? Есть ли насвете ремесло более благородное и необходимое, чем ремесло сводницы? Этачестная профессия уважалась всеми народами и до сих пор уважается: греки иримляне ставили сводницам памятники, мудрый Катон сам был сводником для своейжены, Нерон и Гелиогобал брали налог с борделей, которые они держали в своихдворцах. Все элементы в природе занимаются сводничеством, да и сама природанепрерывист делает то же самое. Этот талант является наиболее важным и полезнымдля общества, и благородные люди, которые честно пользуются им, достойны высшихпочестей и наград.

— Вы очень любезны, мадам, — растроганно сказалаДерош, обрадованная такой похвалой.

— Нет, нет, я говорю то, что думаю, — продолжалаДельмонс, — и говорю это от всего сердца. Теперь, воздав должное этойпрофессии в целом, я поздравлю Жюстину с тем, что она встретила вас и нашлатаким образом, опытную наставницу, которая поведет ее по сладострастной дорогенаслаждений. Пусть она слепо следует вашим советам, мадам, пусть слушаетсятолько вас, и я ей предсказываю, помимо больших богатств, самые изысканные вжизни удовольствия.

Не успел закончиться этот необыкновенный разговор, как вдверь постучали.

— Ах, — воскликнула мадам Дерош, открываядверь, — пришел юноша, которого ты у меня просила, дорогая Дельмонс.

В салоне появился великолепный кавалер ростом пять футов идесять дюймов, сложенный как Геркулес и прекрасный как Амур.

— Он действительно очарователен, — сказала нашаблудница, разглядывая прибывшего. — Остается узнать, так ли он силен, какобещает его фигура. Дело в том, что давненько я не ощущала такой готовностисовокупляться: посмотри в мои глаза, Дерош, и ты увидишь в них жаркое пламяжелания. Черт побери, — добавила потаскуха, бесцеремонно целуя молодогочеловека, — черт побери мои ненасытные потроха, я больше не выдержу.

— Надо было меня предупредить, — улыбнулась Дерош, —и я пригласила бы троих или четверых.

— Ладно, ладно, пока займемся этим.

И бесстыдница, обняв одной рукой юношу, которого она ни разудо этого дня не видела, другой расстегнула ему панталоны, нисколько не заботясьо невинности и целомудрии юной девушки, которую так открыто оскорблял подобныйцинизм.

— Мадам, — пробормотала покрасневшаяЖюстина, — позвольте мне уйти.

— Нет, нет, что еще за капризы! — возмутиласьДельмонс. — Нет и еще раз нет. Заставь ее остаться, Дерош, я хочупреподать ей практический урок, который подкрепит теоретическую лекцию; я хочу,чтобы она была свидетельницей моих удовольствий, так как это единственныйспособ привить ей вкус к настоящей жизни. Что же до тебя, Дерош, твоеприсутствие на моих оргиях обязательно: я желаю, чтобы ты довела свое дело доконца, и ты знаешь, дорогая, что только твои ловкие ручки умеют приятно вводитьмужской член; кроме того, ты так сладко ласкаешь меня, когда я сношаюсь, такусердно заботишься о моих бедрах, моем клиторе и моей заднице! Да, Дерош, ты —главная пружина моих наслаждений. Ну довольно, приступим к делу. Ты, Жюстина,садись сюда, перед нами, и не своди глаз с наших действий.

— О какой позор, мадам, — жалобно вскрикнулабедная сирота и начала плакать. — Позвольте мне уйти, умоляю вас;поверьте, что зрелище ужасов, которыми вы будете заниматься, вызовет у менятолько отвращение.

Однако Дельмонс, которая уже вся была во власти своей похотии полагала с достаточными, впрочем, основаниями, что ее удовольствия многократновозрастут, если при этом будет оскорблена добродетель, решительновоспротивилась уходу Жюстины, и спектакль начался.

Взору нашего невинного ребенка предстали все подробностисамого изощренного разврата. Ее заставили вместо Дерош взять чудовищный детородныйорган молодого человека, который она с трудом смогла обхватить обеими руками,подвести его к влагалищу Дельмонс, ввести внутрь и, несмотря на все ееотвращение, ласкать эту мерзкую и в то же время утонченную в своих усладахженщину, между тем как та находила неизъяснимое удовольствие в жарких поцелуях,которыми она осыпала невинные уста девочки в то время, как мощный атлет пятьраз подряд довел ее до экстаза глубокими и ритмичными движениями своего члена.

— Клянусь небом, — проговорила Мессалина, тяжелопереводя дух и раскрасневшись как вакханка, — я давно не испытывала такогонаслаждения. Знаешь, Дерош, какое у меня возникло желание? Я хочу лишитьневинности эту маленькую кривляку тем самым огромным инструментом, которыйтолько что столь усердно долбил меня. Что ты на это скажешь?

— Нет, нет, — заволновалась та. — Мы ееубьем, и я ничего от этого не выиграю.

Между тем оба наших турнирных бойца принялисьвосстанавливать свои силы обильными возлияниями шампанского, жарким итрюфелями, которые им подали незамедлительно. Затем Дельмонс снова легла наложе и бросила вызов своему победителю. Жюстина, обреченная оказывать те жесамые услуги, вынуждена была опять вставлять шпагу в ножны распутницы. Надобыло видеть, с каким трудом, с каким отвращением она исполняла приказание. Наэтот раз бесстыдница захотела, чтобы девочка массировала ей клитор. Дерош взяладетскую руку и направила ее, но неловкость ученицы тут же привела Дельмонс вбешенство.