Повесть о балтийском матросе - Иван Матвеевич Жигалов

было покончено, министр направился на линейный корабль «Республика». Экипаж встретил Керенского сдержанно, официально, без оваций и возгласов «ура»; и едва он окончил речь, Светличный от имени команды вручил матросские требования, выработанные Гельсингфорсским комитетом РСДРП(б) и Центробалтом. Министр отделался общими фразами и ни на один вопрос не дал конкретного ответа…

Еще более холодный прием был на линкоре «Петропавловск» и крейсере «Россия».

Вечером в Народном доме Керенского принимал Гельсингфорсский Совет.

После льстивых приветствий меньшевиков, эсеров и анархистов выступил Дыбенко.

— Временное правительство обманывает народ, — сказал он. — Ни одно из требований масс оно не выполнило. Зачем приехали вы в Гельсингфорс? Уговаривать матросов Балтийского флота сражаться в угоду капиталистам, которым вы служите? Но флот за вами не пойдет, и вы это уже слышали на «Республике», «Петропавловске», «России». Народ устал от войны, он требует мира.

Речь председателя Центробалта прозвучала как вызов. Устроители приема подняли страшный шум. Павел продолжал говорить, и заключительную фразу: «Балтийцы не будут сражаться в угоду империалистическим хищникам!» — выкрикнул громко, так, чтобы эти слова прорвались через вопли соглашательских депутатов.

Разгневанный Керенский покинул заседание и уехал из Гельсингфорса…

Черносотенные газеты столицы в один голос обрушились с грязной клеветой и руганью в адрес Центробалта и его председателя, экипажей линейных кораблей «Республика» и «Петропавловск»: флот-де разложился и не способен защищать столицу, вопила пресса.

— Придется дать бой разнузданным злопыхателям, — говорил Дыбенко товарищам.

И вот собравшиеся на «Республике» комитеты 2-й бригады линкоров единодушно приняли резолюцию, в которой заявили, что война, как бремя, возложенное на трудящийся народ капиталистами, массам не нужна. Моряки потребовали от Петроградского Совета и Временного правительства принять меры к скорейшей ее ликвидации, но пока война продолжается, мы стоим на страже русской свободы и готовы отразить врага, откуда бы он ни появился»…

Побеждают большевики

Новый удар по Временному правительству нанес I съезд моряков Балтийского флота. День его открытия — 25 мая — выдался на редкость теплый, солнечный, тихий. Поднимаясь по трапу на празднично украшенную сцену, Дыбенко, чуть улыбнувшись, сказал шагавшему рядом Николаю Маркину — делегату от Кронштадта:

— На море штиль, а здесь ураган страстей. Послушай, как шумят.

Собралось 220 делегатов. Около трети — большевики и им сочувствующие, почти четверть — меньшевики, эсеры и анархисты, остальные беспартийные…

Острая борьба разгорелась при обсуждении проектов устава Центробалта. Их два — комиссии ЦКБФ и штаба флота. Три дня спорили. Подавляющим большинством приняли устав, выработанный комиссией Центробалта. Это была победа большевиков. Центральный комитет Балтийского флота объявлялся высшей организацией для всех матросских комитетов, главным выборным органом, без одобрения которого «ни один приказ, касающийся жизни (Балтийского) флота, исключая чисто оперативной и связанной с ней технической деятельности, не имеет силы без одобрения ЦКБФ».

Группа моряков во главе с Маркиным отправилась к военному и морскому министру утвердить устав. Не успела она доехать до Адмиралтейства, как на съезд прибыл полномочный представитель Керенского, управляющий делами морского министра Лебедев, в недавнем прошлом офицер французского флота, не потрудившийся даже сменить иностранную форму. Его избрали в президиум. Лебедев полез на трибуну и, размахивая руками, начал угрожать:

— За такой устав Александр Федорович вас всех разгонит.

— Долой! Лишить болтуна слова! — кричали делегаты.

И тут же попросили убраться из президиума.

— Вот так-то, поостынь малость, — вслед ему негромко произнес Дыбенко…

На трибуну поднялся Светличный.

— Адмирал Максимов освобожден с поста командующего, назначен Вердеревский! — крикнул он. — Керенский ему уже и звание контр-адмирала присвоил. Экипаж «Республики» возмущен действиями Временного правительства! Матросы требуют, чтобы Вердеревский спустил свой флаг и поднял флаг вице-адмирала Максимова! В противном случае «Республика» откроет огонь по «Кречету»!

Светличного сменил представитель «Петропавловска». Он тоже заявил, что их линкор поднял флаг Максимова:

— Он командующий!

Съезд бушевал. Пришлось объявить перерыв. Делегатам от Главной базы рекомендовали разойтись по кораблям и успокоить команды.

И все же нельзя допустить, чтобы конфликт перерос в преждевременное вооруженное восстание. Дыбенко направился в Гельсингфорсский комитет РСДРП(б). Было решено отпустить Максимова.

Командующих пригласили на съезд, избрали в президиум.

Максимов поднялся на трибуну. Говорил взволнованно, душевно, признался, что хотя ему тяжело расставаться с матросами,* которых любит, но вынужден подчиниться и отбыть в ставку в Могилев. Делегаты, стоя, аплодировали ему.

Выступил и Вердеревский. Он был явно обескуражен, его вялую речь никто не слушал.

— Будем работать вместе, — пообещал он, — рука об руку, нога в ногу…

«Поживем, посмотрим, а то и прогоним», — подумал Дыбенко.

На съезде опять появились представители из столицы. Встревоженный успехами матросов-большевиков, Керенский прислал на съезд товарища морского министра Дудорова и, видимо, опасаясь, что и его постигнет участь Лебедева, прикомандировал к нему известного демагога, члена Петроградского Совета меньшевика В. С. Войтинского, поручив им во что бы то ни стало склонить делегатов на сторону Временного правительства.

— Это вы, Дыбенко, вносите смуту, — заявил Войтинский. — Настраиваете матросов против законной власти.

— Объясните это всем с трибуны, — спокойно произнес Павел. — Только учтите, делегаты вряд ли поддержат вас.

Ничего не добившись, и эти посланцы удалились с Главной базы.

Вернулся из Петрограда Маркин с моряками. Он сообщил делегатам, что Керенский не утвердил устав Центробалта, не подписал его и Вердеревский.

— У революционного флота должен быть и революционный адмирал, который бы считался с нами, большинством, а не царский чиновник, — зло произнес Маркин. — Мы изберем себе другого командующего!

Съезд решил ввести устав Центробалта в действие и проводить его в жизнь до Всероссийского флотского съезда… В тот же день избрали восемь делегатов на I Всероссийский съезд Советов, половина их — большевики.

На последних двух заседаниях —14 и 15 июня делегаты слушали доклады П. Е. Дыбенко и офицера штаба флота Л. П. Муравьева по одному из самых острых вопросов — «О взаимоотношениях Центробалта со штабом флота*. И опять прошла резолюция, предложенная Дыбенко: Центробалту предоставлялось право контролировать деятельность командующего и его штаба.

Павел был доволен. «После решений съезда власть командующего во флоте была сведена на нет», — запишет он в своих воспоминаниях.

Еще во время работы флотского съезда в Гельсингфорс по заданию Я. М. Свердлова приехал Владимир Александрович Антонов-Овсеенко. Дыбенко встретился с ним в комитете РСДРП(б).

Антонов-Овсеенко сказал, что Свердлов хорошо осведомлен о делах Центробалта.

— Центральный и Петроградский комитеты партии, товарищ Ленин, — говорил он, — очень рассчитывают на флот. Действуете вы правильно. Однако главное впереди. Надо овладеть матросскими массами, привлечь их на сторону большевиков.

— Меньшевики и эсеры еще сильны у нас, — отвечал Дыбенко. — На Сенатской площади Гельсингфорса слышен только их голос. Нам туда вход пока закрыт. Вот и сегодня эсеры там митингуют.

Владимир Александрович предложил: