Паранойя. Почему я - Полина Раевская

– Подумаю, – обещаю с улыбкой, чувствуя, как на душе становится хоть чуть-чуть, но легче.

Наверное, давно надо было позвонить Лизе, но я все время боялась, что, переживая за меня, она расскажет обо всем маме. Теперь же не сомневалась, что тетя не станет вмешиваться, хотя бы потому, что считает меня достаточно взрослой, чтобы самой принимать решения относительно своей личной жизни.

Конечно, она не знает многих нюансов. Возможно, если бы была в курсе, что Долгов – конкурент папы Гриши и отец Ольки, все было бы по-другому, но на мое счастье, мама очень скрытная, когда дело касается репутации нашей семьи, поэтому все грязные тайны хранит в себе, как в сейфе.

Следующие пару дней проходят в размышлениях, тоске и слезах. Сережа так и не выходит на связь, а я убеждаюсь, что дура.

Лиза права, поставив себя выше нас, я снова погрузилась с головой в свои переживания и проблемы, забыв, что у Долгова они тоже есть: что ему сейчас непросто и приходиться разрываться между мной, семьей и бизнесом; что все против него, и я, как оказалось, тоже. От этого становится до слез паршиво. Не такой я себя представляла по отношению к любимому мужчине, совершенно не такой…

Впрочем, абсолютно всё не так, как мне рисовалось в моих мечтах. В них я не засыпала в слезах, перебирая фотографии и вспоминая наши самые прекрасные моменты, не ловила любой намек на его имя, отчаянно нуждаясь хотя бы в нем.

Я так скучала по Долгову, что доходила до каких-то совершенно невменяемых вещей. Как, например, покупка его парфюма. Словно чокнутая фанатичка я поехала в парфюмерный магазин и, не взирая на головокружение и тошноту, нашла-таки тот самый флакон, а потом всю дорогу до дома дышала родным ароматом, как астматик небулайзером.

Цитрусы, имбирь, что-то древесное и свежее. Эдакое энергичное, бодрое комбо с маленькой толикой сладости и теплоты. Аромат невероятно подходил Долгову, и на его коже звучал и раскрывался красивее, чем на моей пижаме.

Наверное, узнай он, что я засыпаю в обнимку с его одеколоном, покрутил бы мне у виска и долго смеялся. Но вот такая я помешанная на нем дурочка.

В один из вечеров, когда мама соизволила, наконец, вернуть мне телефон, убедившись, что шашням с Долговым пришел конец, я не выдержала и, наплевав на гордость и точившую меня обиду, решила позвонить первой.

В конце концов, я начала этот сыр-бор, мне и разгребать. Возможно, именно этого Серёжа и ждет от меня. Приободренная такими выводами, с колотящимся сердцем набираю дрожащими пальцами выученный наизусть номер и, закусив от волнения губу, слушаю длинные гудки.

Когда они сходят на нет, уговариваю себя не паниковать. Возможно, Долгов в душе, в спортзале, на встрече, да мало ли чем он там занят. Освободиться и обязательно перезвонит.

Однако спустя два часа, за которые я успеваю измерить шагами комнату вдоль и поперек, мой телефон по-прежнему молчит.

В этот раз мне требуется вся моя воля, чтобы пересилить себя и убедить, что Сережа просто еще не заглядывал в телефон, хотя это, конечно, из области фантастики, учитывая, что ему каждые пять минут кто-то звонит по делам.

Втянув с шумом воздух, нажимаю кнопку вызова и не дышу, но спустя три гудка, Долгов сбрасывает мой звонок, и у меня вместе с оборвавшимися гудками также все обрывается внутри. Теперь я отчетливо понимаю, что никто не ждал от меня никаких первых шагов, звонков и признания вины. Той злополучной ночью Долгов действительно поставил точку в наших отношениях.

Может, Лариса и в самом деле беременна, поэтому он решил не тянуть? – поднимают голову мои сомнения. Но я тут же напоминаю себе, что это писано на воде. И возможно, все дело в том, что я и правда, настолько достала своим недоверием и психами, что Долгов просто-напросто устал с ними бороться в одиночку. Но ведь можно было тогда взять трубку и сказать все это.

С другой стороны, я ведь тоже отмалчивалась. Может, он так пытается меня проучить: показать, насколько это выводит из себя?

Я снова не знала, что думать и как поступить. Продолжать настойчиво звонить и искать встреч не хватало смелости, да и гордость не позволяла. В конце концов, я ведь дала понять, что признаю свою ошибку. Он взрослый мужчина вряд ли ему нужны мои слезные заверения в любви и ползания на коленях. Нет -так нет. Может, оно и к лучшему.

Вот только лучше не становилось. Я пыталась отвлечься, запрещала себе вспоминать, уйдя с головой в учебу и творчество. Как одержимая я штудировала учебники, даже, если приходилось перечитывать одну строчку по сто раз. Рисовала каждый вечер, осваивая новую технику, а после изматывала себя перед сном в бассейне, но все равно ночью неизменно погружалась в свой персональный ад из воспоминаний и нестерпимого желания позвонить, написать, а то и вовсе наведаться в гости. Меня разрывало на части от тоски. Я скучала по Долгову, мне так его не хватало, что уже даже становилось плевать на все обиды. Я готова была поверить во что угодно и сотню раз извиниться, лишь бы он был рядом.

Но окончательно мне снесло крышу во время ужина с девочками с курсов по английскому. Мы ожидали десерт, когда мимо нашего столика прошел солидный мужчина крепкого телосложения с такой же стрижкой, как у Долгова и похожей походкой. Позади него шла высокая блондинка. Поняв, что она с ним, меня, будто перемкнуло. Не соображая, что творю, я соскочила со своего места и поспешила за ними к выходу из ресторана.

– Серёжа! – кричу, выбежав на крыльцо.

Пара замирает возле подъехавшего внедорожника.

– Это вы мне? – обернувшись, недоуменно вскидывает бровь мужчина. Его спутница, прищурив свои густо-накрашенные глазенки, тут же окидывает меня оценивающим взглядом.

– И-извините! – выдавливаю из себя с облегчением и в то же время разочарованием. Кажется, я уже согласна увидеть его с другой женщиной, только бы увидеть.

В ресторан возвращаюсь выжатая, как лимон, и сразу же иду в туалет. За один миг я испытала такой калейдоскоп эмоций, что теперь не могла прийти в себя. Внутри все горело. Выносить эту пытку больше не было сил. Поэтому, забив на гордость и недавно полученные уроки, достала телефон и написала Долгову все, как есть:

«Пожалуйста, давай поговорим. Мне очень плохо, я не могу без тебя. Знаю, я повела себя глупо. Я – дура. Прости, пожалуйста. Ты мне очень нужен. Перезвони!»

Отправив сообщение, сажусь на крышку унитаза и напряженно жду. Перечитывая снова и снова свое послание, меня передергивает от стыда и унижения, но я не знаю, чем еще можно пробить эту стену, если даже моя искренность не в силах.

Долгов молчит. Не выдержав, набираю ему сама, но в ответ раздаются короткие гудки и так несколько раз, давая понять, что меня заблокировали.

Наверное, так больно мне еще никогда не было. Не зря, видимо, говорят, что равнодушие страшнее ненависти. А то, что Долгову все равно, я больше не сомневаюсь.

Если бы он что-то чувствовал, разве смог бы столько дней игнорировать? Да и чего ради? Холодная война вообще не в его характере. Значит, я все-таки была для него не более, чем развлечением. Лариса оказалась права: я – просто очередная, которую слили, как только стала надоедать.