Паранойя. Почему я - Полина Раевская

– Послушайте, наши размолвки вас не касаются. Я бы не пришла, если бы дело не было серьезным.

– Не хочу тебя разочаровывать, девочка, но ты априори не можешь быть серьезным делом.

Сказать, что выслушивать это унизительно – не сказать ничего, но я собираю остатки своей воли и преодолевая стыд, прошу:

– Просто позвоните ему и пусть он сам решит, что серьезно, а что – нет.

– Мне кажется, он все уже давно решил насчет тебя, иначе бы не заблокировал. Так что, давай…  не трать ни свое, ни мое время, – она пытается захлопнуть дверь перед моим носом, но я не позволяю и, не зная, что предпринять, отчаянно признаюсь:

– Я беременна. Мне нужно с ним поговорить!

После моего признания время, будто останавливается. Словно Пайпер Холливелл взмахнула руками и заморозила все вокруг вместе с током моей крови. Мне кажется, я даже забываю, как дышать, когда сестра Долгова, замерев в проеме двери, окидывает мою фигуры пронизывающим взглядом. Это настолько неприятный, колючий взгляд, что хочется сбежать.

То, что, признавшись, я совершила ошибку, понимаю сразу же, стоит только этой стерве противно ухмыльнуться.

– Боже, какая чудесная новость! Я прямо умилилась, – не скрывая сарказма, тянет она. – Ты что, всерьез думаешь, что женатый мужик, у которого уже есть двое детей, обрадуется приплоду на стороне?

– То, что я думаю, вас не касается! Просто позвоните брату, – отрезаю зло, понимая, что зря унижаюсь перед этой сукой. И следующая ее фраза это только подтверждает.

– Да что ты? Извини, дорогуша, но я тебе не телеграф. Да и не такая уж веская причина, чтобы отвлекать моего брата от дел.

– Это не вам решать.

– Ошибаешься. Как раз, мне и приходиться решать. Думаешь, ты одна такая? Да я вас дурочек, вышедших в тираж, повидала столько… И хоть бы одна удивила! Нет. Все, как под копирку –  с пузом наперевес.

– Думаете, я вру? – уточняю через силу. Слушать про похождения Долгова противно и больно.

– Мне абсолютно все равно, врешь ты или нет. В беспорядочных связях моего брата разбиться я не собираюсь. Но поскольку мне тебя чисто по-женски жаль, дам один совет: прекрати романтизировать вашу связь и сделай аборт. Хоть Сережа и мой брат, но честно тебе скажу, мудак он редкостный. Поверь, твоя беременность ему ни на одно место не намоталась. Женщину, которая будет рожать ему детей, он себе давно уже выбрал и разводиться с ней из-за тебя и твоего приплода не станет. Так что не будь дурой, у тебя еще вся жизнь впереди. Ты ведь из обеспеченной семьи, зачем так отчаянно хвататься за столь сомнительное счастье?

– Я в ваших советах не нуждаюсь, – сглотнув тяжелый ком, парирую дрожащим голосом. Каждое слово этой женщины жалит, задевает за живое, поднимая осевшую на глубине муть сомнений, страхов, а главное – разочарования.

Все – таки я надеялась, что мое признание поможет мне пробиться к Долгову, но увы. Его сестра еще циничней и мерзотней, чем я думала. Не стоило ей, конечно, ничего рассказывать. Но что уж теперь? Попытка – не пытка, как говорится, хотя я бы поспорила. Визит к ней выжал из меня все силы.

– Ну, раз не нуждаешься, – заключает она меж тем, – тогда прошу на выход. Жди Сережу, он прилетит не раньше десятого числа. Но можешь даже не сомневаться, скажет тебе все то же самое.

Отвечать на эту желчь не вижу никакого смысла, поэтому просто разворачиваюсь и иду к машине. Мне трясет мелкой дрожью, а глаза жгут слезы. И нет, вовсе не из-за этой стервы и не из-за ее слов. Мне просто до чертиков страшно в одиночку справляться с навалившимися проблемами и принимать столь серьезные решения относительно своего будущего. Это только на словах кажется, что все просто – возьму, уеду и сама воспитаю, а на деле куча вопросов.

Во-первых, кому продать кольцо, да так, чтобы без шума, лишних разговоров, а главное, чтобы не обманули. Во-вторых, куда поехать, чтобы не нашли? В-третьих, как купить квартиру, какие вообще документы нужны? В-четвертых, как в чужом городе встать на учет в женскую консультацию, поставят ли меня?

Господи, я же ничего не знаю! Какая из меня мать?! Я готовить-то не умею.

От всех этих размышлений голова идет кругом, и меня снова начинает тошнить со страшной силой. Не вытерпев, прошу водителя остановиться, и как только он тормозит неподалеку от нашей с Долговым остановки, выскакиваю из машины. Меня сразу же выворачивает наизнанку, и накатывает такая слабость, что я едва держусь на ногах. В машину, можно сказать, вползаю и, откинувшись на спинку сидения, отмечаю один несомненный плюс своего кошмарного состояния: паники больше нет.

Оставшийся путь до дома делаю дыхательную практику. Постепенно ко мне возвращается оптимистичный настрой, и становиться стыдно перед малышом за очередной припадок.

Пожалуй, с таким нервяком родить здорового ребенка будет чудом, – проскакивает шальная мысль, но ужаснувшись, я тут же открещиваюсь от нее, обозвав себя последними словами.

– Прости, маленький, что всего боюсь! – шепчу, успокаивающе поглаживая живот. – Прости, пожалуйста. Обещаю, мама станет сильной. Мы всему с тобой научимся, и все у нас будет хорошо. С папой или без… но будет! – словно мантру, повторяю про себя весь вечер, набрасывая план действий.

Я решаю все же дождаться Долгова и поговорить с ним прежде, чем сбежать куда-то. Да и при всем желании уехать раньше я бы все равно не смогла. Денег, накопленных с подработки в тату-салоне и папиных алиментов, не так уж много, а мне предстоит серьезно раскошелиться. Нужно и на билет, и на съем квартиры в первое время, и вещи новые купить. Свои я брать не стану, дабы не привлекать внимание. А там и в квартиру может что-то понадобиться, и на продукты, и на вещи ребенку… Да куча всего! Поэтому следующие десять дней я не сижу на месте: перевожу потихонечку самые необходимые вещи в камеру хранения на вокзале, узнаю, через кого и кому можно продать свое люксовое шмотье. Покупатели находятся не сразу, и я едва не впадаю в очередную истерику.  Но, к счастью, через несколько дней удается сбыть три почти новенькие сумочки, купленные мне Долговым в Париже, и я приободряюсь. На полгода спокойной жизни у меня теперь деньги есть. С кольцом, конечно же, дела обстоят сложнее. Таких богатых людей, как Долгов больше в этом городишке нет, так что мне, скорее всего, придется ехать в столицу, чтобы его продать. Но я и не тороплюсь. Спешка здесь ни к чему. Все равно сейчас ни черта не соображаю, а дабы не продешевить, нужна холодная голова.

Хотя, если уж быть до конца честной, мне просто слишком тяжело расставаться с этим подарком. Он мне очень дорог. Да и я все же надеюсь, что по приезде Долгов возьмет все в свои руки, и мой план станет не актуальным.

Правда, чем больше дней проходит, тем меньше остается у меня надежды, зато тревоги через край. Дозвониться до Долгова так и не получается. С какого номера не наберу, он по-прежнему вне зоны доступа. Осторожно расспросив Ольку, удается выяснить, что звонит Долгов домой раз в несколько дней и вернуться собирается аккурат к Олькиному дню рождения. Это очень настораживает и пугает. Я подозреваю, что либо ведется прослушка, либо он хочет скрыть, куда поехал, поэтому недоступен.