Абсолютно честен. Автобиография - Фрэнк Лэмпард

Впрочем, в конкретный момент конкретного матча мне не показалось, что этот промах ключевой. Я оглядывался и видел, что французы практически смирились с поражением. Когда игроки не верят, что смогут повернуть матч в свою пользу, это читается в их глазах – отчаяние и смирение. Это чувствовалось и по их игре. Как часто сборная Франции сбивается на длинные набросы? Но в последние 15 минут она занималась именно этим. Мы доминировали. Сол Кэмпбелл и Ледли Кинг успешно отражали все атаки, и опасных моментов не было до самого добавленного времени, когда был назначен штрафной и к мячу подошел Зидан. У нас проблемы. Потом был рывок Анри и пенальти. Вновь Зидан. Еще больше проблем.

Я ушел с поля так быстро, как только смог. В раздевалке повисла гробовая тишина, нарушаемая только ликованием, доносящимся через коридор: «allez les Bleus, allez les Bleus!». Самодовольные козлы. Единственное, что может быть хуже поражения – поражение на последней минуте. Мы не заслуживали проигрыша, правда, не заслуживали. Первыми заговорили Стив Макларен и Сэмми Ли. Мы переигрывали чемпионов 90 минут. Нам нечего стыдиться. Они были правы, но теперь нам придется еще больше постараться, чтобы пройти дальше. Одна игра позади, и теперь мы должны были побеждать Швейцарию и Хорватию.

Утром я поднялся, практически не отдохнув. Горечь поражения все еще сидела у меня внутри, и во время завтрака тренерский состав очень старался поднять наш дух. В отеле мы проводили восстановительные процедуры, включавшие в себя работу в зале, джакузи и ледяные ванны. Днем мы могли провести время с семьей, загорая на пляже, и мир стал немного светлее. Элен была очень весела. За то время, что мы с ней вместе, она начала неплохо разбираться в футболе – если не брать в расчет раздражающую привычку спрашивать меня, почему я не так хорош, как Роналдиньо. Она очень близка с Алекс Каррен, девушкой Стиви Джеррарда, невестой Уэйна Руни Колин Маклафлин и некоторыми другими девушками, и это началось именно в Португалии. Дружба между нашими спутницами помогает поддерживать командный дух, но впоследствии она сделала вылет еще тяжелее – Элен была столь же расстроена, как и я, ведь теперь она не проведет еще одну неделю в теплых краях со своими новыми подружками! Она даже обвиняла меня в том, что я недостаточно сделал для того, чтобы мы остались в игре. Ну спасибо, любимая.

Мы посмотрели запись матча против Франции и нашли поводы для оптимизма. Мы выкинули поражение из головы и отправились в Коимбру на игру со Швейцарией в хорошем настроении. Мы отлично сознавали, что лишь победа позволит нам сохранить шанс на выход из группы в своих руках. К сожалению, у нас добавилось беспокойства относительно полузащиты. На тренировках мы иногда экспериментировали с ромбом, и Эрикссон рассматривал эту расстановку в качестве альтернативной. Я относился к этой идее скептически, поскольку меня ставили в его основании, прямо перед защитной линией, по краям располагались Джеррард и Бекхэм, а под нападающими – Скоулз. Я был абсолютно уверен, что это было не лучшее применение моим талантам, и знал, что остальные парни – кроме Скоулзи – тоже были не в восторге.

За день до игры мы тренировались на стадионе. На последней сессии перед матчем Эрикссон всегда устраивал двусторонки между основой и резервом, и в этот раз, к нашему удивлению, он сказал нам играть ромбом. Сначала я подумал: «Ладно, для этого должна быть хорошая причина, пусть будет так». После того, как в наши ворота влетели три гола, а центр поля был задавлен, я сменил точку зрения. Я был взбешен, и не только я. Нас раскатывали без труда, схема не работала. Тренер тоже это заметил – не мог не заметить. Не знаю, поговорил ли с ним Бекс наедине после тренировки, но этот вечер считается точкой отсчета так называемой «власти игроков». Но должен сказать, что этот случай был не столь ярок, как это преподносилось.

После ужина Эрикссон пригласил к себе четверку хавбеков. Я был удивлен и не понимал, что происходит. Мы ушли в отдельную комнату и присели.

– Что думаете насчет ромба? Он работает? – спросил он нас.

Я не знал, как мне на это реагировать. Я как будто вернулся в школу, а директор вновь просит меня объяснить появление моей фотографии в газете, когда я сказался больным и сыграл за молодежку «Вест Хэма». Я скосил взгляд на более опытных парней. Наше молчаливое пожимание плечами говорило само за себя.

– Ладно. Так как вы хотите играть? В какой расстановке вам комфортнее?

Я был оглушен, как и все остальные. Я не мог поверить, что главный тренер сборной Англии спрашивал нас, как именно мы хотим играть в матче, решавшем нашу судьбу. Я уважал Эрикссона, но я совсем не так все это представлял. Первым заговорил Бекс.

– Думаю, нам было бы комфортнее расположиться в линию, – сказал он.

Стиви Джи согласился:

– Я нормально отношусь к ромбу, но предпочитаю линию. Если вы думаете, что это хорошая идея, я могу сыграть и слева.

Наконец я набрался смелости и вступил в диалог:

– Мне тоже больше нравится играть в линию, босс.

Эрикссон сидел и слушал. Все обсуждение заняло не больше 15 минут. Не то чтобы мы были новичками и не знали других вариантов. Я играл в ромбе и за клуб, и за сборную, и эта тактика работает, но, когда у вас есть игроки на каждом из флангов, особое значение приобретает ширина – как в атаке, так и в защите. Кроме того, Руни – не чистый форвард и часто оказывается за спиной Оуэна, где они со Скоулзом мешали бы друг другу, если бы тот играл на вершине ромба. Не говоря уж о том, что у нас не было номинального опорника, и это с большой вероятностью доставило бы нам неприятностей.

Единственным несогласным с нами был Скоулзи. Он сказал, что предпочитает играть в ромбе, и мы его поняли, но он не возражал и не ныл по поводу возвращения к линейной расстановке. Как и все мы, он желал команде самого лучшего, и если нам было удобнее играть в линию, то он ничего не имел против. Эрикссон кивнул, и вопрос был закрыт.

Утренние газеты предсказывали ромб, но уже к обеду прошел слушок, что мы сменили схему. Судя по всему, это вызвало полемику, но думаю, что она не была оправданна. Просто тренер понимал, что добиться успеха могла помочь другая тактика, и выбрал ее на основании беседы с игроками. Бывало, что Жозе Моуринью расспрашивал меня, что я думаю о том или ином матче и как нам следует играть, и я знаю, что он принимает во внимание мое мнение. Это не столь необычно, как может кому-то показаться.

Забавно, что эта игра стала для меня худшей на турнире. Уже в первом тайме я несколько раз потерял мяч, но как только Уазза сделал дубль, игра пошла проще. Та игра увеличила армию фанатов Руни в миллион раз, и он этого абсолютно заслуживал. Несмотря на свою юность, он оказывал необычайно большое влияние на команду – и не только на поле.

Уазза получил прозвище в честь Газзы не просто так. Он обладает таким же необыкновенным талантом и способностью переворачивать игру в свою пользу, а кроме того, относится ко всем вокруг с одинаковой теплотой и искрометно шутит. В том составе сборной не было разделения на группировки, но люди в общем и целом склонны проводить время с теми, кого знают лучше. Поэтому парни из одного и того же клуба чаще зависали вместе, общались, играли в бильярд. Но Уазза без проблем перемещался от игроков «Челси» к игрокам «Ливерпуля», канонирам, к кому угодно. Он великолепно со всеми поладил и сразу оказывался в центре внимания в каждой компании, в которой оказывался. Еще он немного напоминает мне Джей Ти тем, что ненавидит сидеть без дела. Ему необходимо занятие – будь то тренировка, видеоигра, что угодно. Он немного напоминал мальчишку – всегда смеялся, а поднявшись к нему в номер, вы непременно увидели бы, что он чеканит мяч, одновременно с кем-нибудь общаясь. Все это было тем более поразительно, что в глазах футбольной общественности Уэйн Руни был самым выдающимся молодым игроком мира. Разумеется, мы все тоже понимали это, но его поведение совершенно не говорило о его исключительности – Уаззе нравилось просто быть одним из нас.