Светлым по темной - Ксения Чайкова

Делегация попыталась взять меня под руки, но потерпела сокрушительную неудачу — их-то было четверо, а рук у меня, как ни крути, всего только две. Поэтому сразу же оттесненная на задний план Инната надула губы и нашла наилучший выход из положения — попросту дернула к себе своего женишка, уступив почетные места моих поводырей Шерринару и Айлайто. Ну, те и не сплоховали — гордые возложенной на них миссией, искусник и эльф едва ли не на руках меня понесли, ревниво подталкивая друг друга. Мое бренное тело от этих выяснений отношений равномерно покачивалось вправо-влево и даже назад, но там меня уже подхватывали руки бдительных жениха и невесты.

Короче, прогулка получилась не ах. Я даже почти ничего не увидела и не запомнила, поглощенная попытками не упасть под влиянием коварных сил притяжения земли, а также противодействия Шерринара и Айлайто. В конце концов я не выдержала и взмолилась о пощаде: посидеть, например, на скамеечке или, если до нее далеко, просто полежать на травке.

Отвлекшаяся на свое, внутрисветлое, делегация тут же вспомнила о непосредственной причине променада и засуетилась, разыскивая место, достойное посиделок хворой темной искусницы и ее сопровождающих. Я была не столь привередлива и капризна и потому, поняв, что сил дойти «во-о-он до той скамеечки» у меня никак не хватит, села, где стояла, то есть посреди дорожки.

Надо было видеть, как перепугалось мое сопровождение! Судя по мрачно-торжественным похоронным лицам, светлые решили, что я наконец-то начала помирать окончательно и бесповоротно, и готовились обставить мою кончину со всевозможной праздничностью и пиететом, дабы она навсегда запомнилась. Но тут их ждало разочарование — я просто сидела на мелком речном песке, покрывающем дорожку, зажмурившись и с наслаждением подставив лицо ласковым лучам теплого солнца, и вовсе не собиралась отходить в мир иной, находя и этот вполне приятным и достойным.

— Эй, Дивейно, а ты знаешь, что сидеть посреди дороги — плохая примета? — не выдержав, прервала напряженное и, кажется, слегка разочарованное молчание Инната. Я приоткрыла один глаз, с отвращением покосилась на светлую девчонку и, увидев, как она аж шею вытянула в мою сторону в ожидании ответа, нехотя поморщилась:

— Нет, не знаю. И знать не хочу. Только светлые могут верить в такую дурь.

— Ну вот что ты за человек такой — все с сарказмом, ехидством, издевкой, кривой иронической ухмылкой и насмешливо приподнятыми бровями?! — завел Шерринар, который, игнорируя приметы, уселся рядом и нацелился провести воспитательную беседу. — Это твое бесконечное ерничанье, странная приверженность к заумным фразам… Ведь нельзя же так. Ты только рот раскроешь, а окружающие уже понимают: перед ними темная.

— Они это понимают с первого же взгляда. Я еще и слова вымолвить не успеваю, а все уже сообразили: ага, она темная. Так же как, глядя на тебя, люди понимают: ты светлый человек. Так же, как в Айлайто мигом распознают светлого эльфа. Тут уж ничего не попишешь — генетика, — лениво отозвалась я, теребя край вуали и борясь с сильнейшим желанием сорвать с лица эту тряпку.

— И ты так спокойно констатируешь это? Да я бы умер от позора, если бы родился темным! — патетично притопнул ногой Айрэк.

— А я — если бы родилась светлой! — не осталась в долгу я. — И вообще, чего вы ко мне прицепились? Ведь с самого начала понимали, кто я. Так что видели глазки, что покупали, теперь ешьте, хоть повылазьте.

Светлые примолкли — не то не нашли, что ответить, не то (что очень сомнительно, но все-таки теоретически возможно) и впрямь пристыдились. Потом Инната, разбивая повисшее над нашей компанией напряженное неловкое молчание, громко повторила:

— И все-таки сидеть на дороге — очень плохая примета!

Я страдальчески покосилась на светлую язву (вот уж прицепится так прицепится, да от этой доброхотки не то что обессилевшей — безногой и параличной сбежишь, лишь бы не видеть ее и не слышать рядом вредного и настырного голоса) и с кряхтеньем начала подниматься. Айлайто с готовностью протянул мне руки, помогая встать, я оперлась на них и торжественно прошествовала к подножию старого развесистого дуба, под которым и уселась, блаженно вытянув ноги и вновь подставив лицо солнечным лучам, наискось пробивающим густую шелестящую крону. К тому же оказалось, что я расположилась как раз над силовым потоком, который тут же с готовностью начал напитывать меня энергией, как магической, так и самой обычной, физической, способной послужить низменным телесным нуждам. Ох, хорошо-то как…

Айрэк и Инната, удостоверившись, что я устроилась более-менее нормально и помереть в ближайшее время не грожусь, затеяли игру в мяч. Шерринар, немного помявшись и раз двадцать покосившись на меня, присоединился к ним. Под дубом рядом со мной остался только Айлайто, развалившийся на траве в неприличной близости и мечтательно щуривший малахитово-зеленые глаза. Я старалась не обращать на эльфа внимания и с завистью следила за беготней искусника и его учеников. Очень хотелось присоединиться к этой троице, но сил хватало лишь на неспешные движения глаз да поддержание ленивой беседы, которую затеял скучающий Айлайто:

— Может, тебя перенести на лавочку? Чего на земле валяться, еще простудишься…

— Здесь энергетический поток проходит, — отрицательно качнула головой я, мысленно дивясь такой невероятной заботе и пытаясь вообразить светлого эльфа с темной искусницей на руках. Картинка получилась потрясающе выразительной и колоритной, достойной звучного названия: «Безумие заразно». Неясно только, кто от кого умопомешательство подхватил: эльф, взявшийся таскать темную, — от своей ноши, или девушка, позволившая себя тащить светлому, — от носильщика. — Я лучше тут полежу, заодно магические силы подкоплю.

Мы немного помолчали, потом Айлайто с видом философа поинтересовался:

— А как тебя учили в Темной Школе?

— Хорошо! — уверенно ответила я, правда, не слишком поняв, что именно хотел услышать любознательный блондин.

— Откуда такая категоричность и уверенность? — поразился он.

— А разве понадобилась бы светлым плохо обученная темная искусница? — риторически вопросила я, наблюдая за игрой. Инната, ловкая и грациозная, как пьяный медведь в лавке стеклодува, в очередной раз не поймала мяч и бросилась за ним вдогонку — запыхавшаяся, раскрасневшаяся, смеющаяся. Ей не мешали ни высокие каблуки, ни болтающаяся перед лицом вуаль, ни путающийся в коленях подол. Я опять невольно позавидовала светлой девчонке. Как бы мне хотелось сейчас тоже бегать и веселиться!

— А что ты будешь делать после пяти лет отработки? — продолжал любопытствовать Айлайто, придвигаясь еще ближе и начиная рассеянно играть краем моего пояса, лежащим на траве, как уставшая черная змея.

— Естественно, в Валайю вернусь. Во всяком случае, постараюсь, — пожала плечами я, медленно ложась на траву и скрещивая руки под затылком. Перед глазами неспешно закачалась причудливая мозаика яшмово-зеленых дубовых листьев на фоне пронзительно-голубого, изумительно чистого, невозмутимого неба. Светлая Империя хороша для светлых. Темным здесь делать нечего.