Завоевательница - Эсмеральда Сантьяго

Однако Ана не могла остановить работы. Тростник созревал за двенадцать-восемнадцать месяцев. Существовала вероятность, что к тому моменту, когда придет время собирать урожай, цены снова поднимутся. А пока в хозяйстве по-прежнему недоставало скота, оборудования и инструментов для расчистки и возделывания новых полей.

Но самой серьезной проблемой, с которой она столкнулась, оказалась нехватка рабочих рук.

Ана знала: за пределами Лос-Хемелоса не утихает борьба за то, чтобы изменить привычный для гасендадос порядок вещей. Набирающая силу либеральная креольская элита Пуэрто-Рико требовала независимости от Испании и отмены рабства. Ей противостояли сахарные плантаторы и земледельцы-консерваторы. Многие из них были беженцами, потерявшими значительную часть имущества во время войн за независимость в Южной Америке, и теперь их благосостояние основывалось на стабильности и надежности рабочей силы. С другой стороны Атлантики проблемой для властей острова стали еще и кампесинос, число которых постоянно росло. Уверенные в себе бродяги, белые и черные, без постоянного места жительства и работы, ухитрялись не платить государству налоги, таможенные сборы и пошлины, занимаясь товарообменом и контрабандой.

Губернатор де ла Песуэла, отменивший в 1848 году «Бандо негро», ввел новый закон, якобы направленный на искоренение бродяжничества на Пуэрто-Рико. Основной целью его, однако, было обеспечение производства сахара рабочей силой и возможность отслеживать перемещение кампесинос. «Положение о поденных рабочих» обязывало всякого свободного человека (белого или черного) и всякого либерто (раба, получившего свободу) иметь оплачиваемую работу. Для контроля за исполнением закона разработали — «Положение о рабочей книжке». Каждый свободный человек в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет должен был носить с собой рабочую книжку, называвшуюся «ла либрета», где указывалось, где он работает и сроки исполнения работ. Если он не мог доказать, что имеет работу или не обязан иметь книжку, поскольку владеет минимум четырьмя куэрдас земли и обрабатывает их, то о нем сообщали властям, и нарушителя штрафовали, сажали в тюрьму и (или) принуждали к работам на ближайших плантациях. Если же там не нуждались в рабочих руках, несчастного могли отправить на правительственные общественные работы, иногда довольно далеко от места жительства.

Несмотря на подобные жесткие меры, нехватка рабочих рук была постоянной проблемой для плантаторов, и для Аны в том числе. Хибарос, не желая трудиться на производстве сахара, убегали в горы, на кофейные плантации. В условиях дефицита рабочих рук рабам приходилось вкалывать до изнеможения.

Кроме этого, гасендадос постоянно нуждались в кредитах, чтобы поддерживать свои плантации на плаву. Ана находилась в лучшем положении, чем другие: у нее было дедушкино наследство, утаенное от Рамона, которое, за вычетом выплат дону Луису, лежало нетронутым.

Она написала родителям, сообщив о своем вдовстве и щедром обеспечении, предоставленном доном Эухенио ей и Мигелю. Она не стала посвящать их в детали, так как была уверена, что они в них не нуждаются. Мать составляла редкие письма к дочери из общих фраз, типичных для женских посланий, и сантиментов из дамских романов, вызывавших у Аны отвращение, а отец посылал приветы через Хесусу. Ана была одинока в этом мире и прекрасно знала об этом. Она гордилась тем, что никогда не просила помощи ни у отца, ни у матери, ни у кого-либо еще. Трудности, возникавшие на ее пути, лишь воодушевляли ее. Она вставала с рассветом, как всегда, но теперь ей казалось, что она стоит на пороге великих свершений. Пусть она всего лишь женщина, думала Ана, закалывая свои длинные черные волосы, однако ни один мужчина на свете не посмел бы сказать, что он умнее, смелее или трудолюбивее ее.

За два месяца до сбора урожая 1850 года Ана поняла, что гасиенда Лос-Хемелос может опять понести убытки. Нужно было готовиться к сафре, и в начале декабря 1849 года она встретилась с Северо.

— Даже если все наши работники останутся здоровы, — объявила она, — нам потребуется нанять двадцать мачетерос для уборки созревшего тростника с трехсот куэрдас, не так ли?

— Да, сеньора, таковы и мои подсчеты.

— Полагаете, нам удастся найти еще двадцать человек перед сафрой?

— Это трудно, — ответил управляющий, — но возможно. Сделаю все, что в моих силах.

— Наверное, лучше платить им сдельно, а не посуточно. Они не получат денег, пока не закончат.

Северо на мгновение задумался:

— Да, в этом есть смысл.

— И каждый может привести столько помощников, сколько хочет.

— Хорошая идея. Чем больше срежет, тем больше получит.

— Мы предложим пять сентаво сверх обычной цены, четыре песо за куэрда.

— Да. И еще песо за каждые три груженые повозки?

— Но будем вычитать стоимость еды.

— Правильно.

— А что с оборудованием?

— Пресс для тростника, как вы знаете, в плохом состоянии. На паровом двигателе жернова работали бы гораздо эффективнее и выжимали бы больше сока, чем сейчас, когда мы используем ветряную силу и скот.

— Вы предлагаете это уже несколько лет, — сказала Ана. — Наверное, перед сафрой слишком поздно устанавливать новый агрегат, тем не менее прикиньте, пожалуйста, сколько это будет стоить.

— Прикину, но есть кое-что интересное, сеньора. Сахарный завод «Диана», на нашей восточной границе, вероятно, выставят на продажу.

— Пожалуйста, Северо, мне не нужна новая земля. Что мне требуется — так это хороший урожай на той земле, которая у нас уже есть. И так большая часть полей не обрабатывается из-за нехватки рабочих рук.

— Да, согласен, сеньора, но на «Диане» есть паровой двигатель. Не самая последняя модель, но их система гораздо производительнее, чем наша. Потребуется меньшее количество работников, хотя и более квалифицированных, и тогда я смогу послать освободившихся рабов в поля.

— Я не видела, чтобы из той трубы шел дым.

— Дон Родриго приобрел много земли у владельцев «Дианы», — объяснил управляющий. — Их поля находились в непосредственной близости от завода, около тридцати куэрдас. Возможно, хозяева надеялись, что когда-нибудь возьмутся за их обработку. Но после смерти владельца его сыновья уехали. Если бы поля были засажены тростником, то один куэрда стоил бы примерно три сотни песо, однако большая часть земли поросла кустарником. Вы, скорее всего, сможете приобрести ее по пятьдесят-семьдесят песо за куэрда.

И налоговое обложение должно быть минимальным.

Далеко завод от наших полей?

— Не слишком, — ответил Северо. — К югу, на границе гасиенды с Сан-Бернабе, вдоль дороги на Гуарес.

— А дон Луис не заинтересовался покупкой?

— Заинтересуется, если узнает.

— А вас эта сделка не привлекает?

— Я предпочитаю покупать землю на побережье.

— Понятно. Сколько денег и времени потребуется, чтобы запустить завод?