Друзья и враги Анатолия Русакова - Георгий Тушкан

Ответить на этот вопрос оказалось не так-то просто. Сказать прямо, что он пришел по поручению детской комнаты милиции — значит заранее настроить Полянчуков против себя. Отделаться уклончивой фразой — значит лишиться доверия соседей. А Хлопунов советовал установить с соседями наилучшие отношения.

— Да мне, как комсомольцу, поручили помочь Виктору Полянчуку стать человеком, а я его и в глаза не видел. Вот и хочу с ним познакомиться.

— И-и-и, милый! Много тут вашего брата ходило, — ворчливо отозвалась старушка, — а толку чуть. Избавил бы ты нас от этой заразы, век бы за тебя бога молила. За ним глаз да глаз нужен. Из кастрюли мясо тащит, окаянный. Ну никакой управы на него нет. Я уже три заявления в милицию снесла — и ничегошеньки. Дворникам бы им заняться, а им, вишь, лень порядок во дворе среди ребят навести.

— Как же это вы собираетесь из него человека сделать? — не скрывая иронии, спросила блондинка.

Анатолий смутился.

— Я хотел бы прежде всего заставить парня не болтаться на улице, а учиться, готовить уроки.

— Перво-наперво, чтобы у своих не воровал, — вмешалась старушка. — Уж я ему твердила: «Кради, говорю, где хочешь, а в своей квартире — ни-ни!»

— Ну, а он что? — поинтересовался Анатолий.

— Не признается, стервец. «Я, говорит, за ваших кошек не в ответе». Уж я и Полину, мать его, уму-разуму учила: «Дура, говорю, до чего сына распустила! Люди говорят, он билетами в кино спекулирует, по двадцать копеек у прохожих просит. Дери ты его, как Сидорову козу. Выбей ты из него, подлеца, начисто всю дурь».

— Била?

— Уж как старалась, сердечная. Да разве такой материнскую науку поймет? Одно слово — безотцовщина. Тут мужской характер нужен. А у матери сердце-то слабое, отходчивое, особливо как пригубит водочки. Парень глаза еще не продрал, а она ему в рот сует конфетку.

И снова вмешалась блондинка:

— Скажите, пожалуйста, какими чудодейственными средствами вы хотите этого «милого» ребенка привести в человеческий вид? Поделитесь своим секретом.

Анатолий и вида не подал, что его задел тон, каким был задан вопрос.

— Никакого секрета не имею и что буду делать, сам не знаю, — несколько неожиданно для самого себя признался он.

Молодая женщина сразу перестала иронически улыбаться.

— У меня, — продолжал Анатолий, — есть желание помочь ему, а опыта нет. Но свет не без добрых людей. Не пропадать же парню! Найдется добрая душа, подскажет мне, чудаку, как надо действовать. Вот вы, например, в миллион раз лучше меня знаете этого Витяку и если спрашиваете, какими методами я хочу воздействовать, то ведь не для того, чтобы высмеять, а хотите помочь, подсказать. Вот и посоветуйте.

Во взгляде Анатолия было столько простодушного доверия, что старушка даже сочувственно вздохнула. Молодая женщина бросила в таз картошку с ножом и вытерла руки фартуком.

— Все, что я могла бы вам посоветовать, я уже перепробовала сама — без успеха… Потому-то и усомнилась в ваших силах. Что толку говорить с Полиной, если она считает, что ее навек унизили, когда лишили шоферских прав. Поэтому она и выпивает. Сына она любит по-глупому: то тиранит его, то балует и тогда покрывает все его грешки. Единственное спасение для него — воспитательная колония. А Полина считает, что если мы, соседи, ей советуем, значит, хотим ей досадить. Да и сам Витяка панически боится колонии.

— Так что же делать?

— Изменить ее жизнь, а для этого надо вернуть ее к любимой работе — вернуть шоферские права.

— Может быть, вы мне все-таки поможете?

— Вам лучше действовать без нас, — отозвалась молодая женщина. — Полина со всеми нами в ссоре. Вы сами поговорите и с Полиной и с мальчишкой, сумейте расположить ее к себе. Она сейчас у дворника, над нами, квартира семь. Комната у дворника хорошая, большая, вот там и происходят, как говорит муж, большие и малые «ассамблеи» картежников и выпивох.

— Как же я пойду, меня ведь не знают?

Женщина засмеялась, молча развела руками и снова принялась чистить картошку.

— А ты, милок, — посоветовала старушка, — зайди и спроси, когда домоуправление работает, вот тебе и дело.

— Спасибо. Вот видите, свет не без добрых людей, — сказал Анатолий, чем вызвал довольный смех обеих женщин. — А где мне найти Витяку?

— А это ты у мальчишек во дворе спроси. Все-то они знают, да не каждому откроются.

2

У полукруглого кирпичного угла дома ребята по очереди ударяли битой в стенку так, чтобы, отскакивая, она падала возле монеты, лежавшей на земле. Слышались возгласы: «кон», «доваливаю», «остыл», «чир»…

Игрой командовал невысокий, плотный, коротко подстриженный белобрысый подросток с озорными светлыми глазами. Он был одет в поношенные темные штаны, белую майку и старые сапоги, требовавшие срочного ремонта. Голенища сапог ради фасона были отвернуты чуть не до половины. Этого паренька мальчишки и называли Витякой.

Анатолий молча наблюдал за игрой, потом сказал:

— А у меня к тебе, Витяка, разговор есть.

Паренек неторопливо оглядел незнакомца. На его лице быстро сменялись выражения любопытства, недоверия и настороженности.

— Чего надо? — развязно спросил он и шумно вытер ладонью нос.

— Есть о чем поговорить. Пошли.

— А что дашь? Никуда я не пойду, — нагло заявил мальчишка. И, не обращая внимания на Анатолия, продолжал играть.

Ребята насмешливо поглядывали на Анатолия. Как отозвать Витяку в сторону? Он молча поднял биту Витяки, сунул ее в карман и не спеша зашагал к воротам.

— Эй, дядька, черт, отдай! — завопил растерявшийся от неожиданности Витяка.

Он схватил Анатолия за руку, силясь вынуть ее из кармана.

— А ты возьми, — спокойно ответил Анатолий, не замедляя шага и волоча за собой уцепившегося мальчишку.

Паренек сунул руку в карман Анатолия, юноша крепко зажал ее и, не отпуская, продолжал идти. Витяка чуть не плакал от злости. Он крикнул:

— Пусти, укушу!

Сзади на почтительном расстоянии свистели и кричали дружки Витяки, камешек просвистел мимо уха. Анатолий пригрозил вздуть хулигана, мальчишки присмирели.

— Эх ты, герой, — сказал Анатолий Витяке и остановился. — А я думал — ты умнее! Ты сначала узнай, в чем дело, а потом действуй.

— Отдай! Отдай! — вопил тот.

Анатолий вспомнил фотографию отца Витяки и вдруг неожиданно сказал:

— Я к тебе от Якова Ивановича Полянчука, а ты дурак дураком. Помнишь отца? —И встретив растерянный взгляд сразу же присмиревшего паренька, пояснил:— Ну, твоего отца, капитана Полянчука, Героя Советского Союза?