Заговор маршалов. Британская разведка против СССР - Арсен Мартиросян

а) между этими событиями факт конфиденциальной встречи Лейт-Росса с Шахтом;

б) а после этой встречи происходит разгром верхушки военного заговора в СССР?!

Ведь никогда не привлекало внимания то обстоятельство, что как сама директива, так и особенно выше детально проанализированные пассажи в ее тексте, появились уже через 12 дней после официального сообщения о расстреле Тухачевского и его подельников.

Сговор Лондона с Гитлером состоялся на основе британской схемы: провал заговора военных, в СССР, обвал системы выше неоднократно упоминавшихся договоров между СССР, Францией и Чехословакией, лишение Праги любых шансов на получение помощи Москвы под надуманными предлогами — и путь к Мюнхену открыт. И каждая из сторон пунктуально выполняла взятые на себя обязательства.

Но это всего лишь одна сторона медали, а вот и другая — все вышеизложенное одновременно означает, что до встречи Лейт-Росса с Шахтом в Берлине никто ничего не ведал о заговоре советских военных. То есть нацистская верхушка, включая и самого Гитлера, ничего толком не знала об этом заговоре, иначе сам Гитлер не стал бы заявлять, что он получил вести из России о грядущем перевороте. А столь осведомленный и информированный человек в нацистской иерархии 1937 г., как министр иностранных дел германии Константин фон Нейтрат, не написал бы того, что он написал Шахту в личном письме. Ведь хоть на немецком, хоть на русском языках само построение фразы свидетельствует о том, что фон Нейрат обращается к Шахту, как к лицу не только знающему о факте возможного военного переворота в СССР, но и первым проинформировавшему того же Нейрата (а он, соответственно, Гитлера) об этом факте, и потому, как само собой разумеющееся, в личной переписке с человеком, который сам первым сообщил об этой сногсшибательной новости, Нейрат и позволил себе такие обороты, как«если делам суждено развиваться к установлению абсолютного деспотизма, опирающегося на военных…» (в другом варианте — «совсем другое дело, если ситуация в России будет развиваться в направлении абсолютного деспотизма военных»).

Подчеркиваю, что так можно было писать только лицу, которое действительно не только знает, что к чему, но и с которым уже имелся предварительный разговор на эту же тему. А ведь Шахт отчитывается перед Нейратом за все свои встречи — хоть с Канделаки, хоть с Лейт-Россом. Это абсолютно точно. То обстоятельство, что нацистская верхушка действительно ничего не знала об этом заговоре, особо оттеняет концовка письма Нейрата: «…то в этом случае мы, конечно, не должны упустить нужный момент, чтоб снова заиметь сторонников в России» («в этом случае мы, конечно, не упустим случая снова вступить в контакт с Россией»). Переписка личная, конфиденциальная, ни Нейрату, ни Шахту опасаться некого и нечего. Более того, Нейрат употребляет местоимение «мы», что означает, что он мыслил в момент написания письма от имени всего тогдашнего руководства Германии, т. е. в первую очередь и от имени самого Гитлера. И это сущая правда, потому как на недоуменные вопросы посла Чехословакии в Берлине В. Мастны к члену германской делегации на зондажных переговорах с Прагой графу Траутмансдорфу о причинах внезапного прекращения этих переговоров граф ответил, что фюрер получил известие из Советского Союза о плане устранения Сталина и установлении военной диктатуры. Он подчеркнул, что в случае претворения этого плана в жизнь фюрер полностью изменит свое отношение к России и одновременно будет готов уладить все разногласия как в Восточной, так и в Западной Европе. То есть все сходится один к одному — и содержание письма Нейрата Шахту, и точка зрения фюрера на «известие из Советского Союза». Более того, сходится все и по времени: письмо (точнее, меморандум) Нейрата датировано 6 февраля, заявление Траутмансдорфа (изложенное в срочном донесении Мастны в Прагу) — 9 февраля 1937 г.

И в таком случае спрашивается, зачем Берлину нужно было сдавать Сталину весь этот заговор, пусть даже и по подложному компромату, как это утверждают все версии «дела Тухачевского», если и министр иностранных дел Германии от имени всего германского руководства, и даже сам Гитлер считают успех заговора хорошим случаем «снова заиметь сторонников в России», «полностью изменить свое отношение к России» и даже «урегулировать все разногласия как в Восточной, так и в Западной Европе»?!

Так вот в том-то все и дело, что никакого резона у официального Берлина и не было. Потому как ничего он не знал.

Отсюда и вывод: что бы ни гласили всевозможные версии об «успехе» нацистской провокации с подложным компроматом на Тухачевского и его подельников, ни нацистская разведка в частности, ни РСХА в целом, ни сам руководитель РСХА (Рейнгард Гейдрих) никакого отношения к этому делу не имели и не могли иметь, потому как самой такой операции ими не проводилось и даже не замышлялось. Потому что они попросту ничего не знали об этом. Не знали до встречи Лейт-Росса с Шахтом. И то, что это было именно так, подтверждает следующий факт: во всех версиях, где фигурирует якобы «озарение» Гейдриха мыслью о провокации (начиная с «версии Шелленберга»), оно обычно датируется декабрем 1936 — январем 1937 гг., как правило, концом января — началом февраля 1937 г. Именно это и означает, что такой датировкой пытаются скрыть подлинный источник информации о заговоре военных в СССР и точное время получения информации.

А ведь источник — британский, и все версии «дела Тухачевского» — тоже британские. С профессиональной точки зрения нельзя не отдать должное британской разведке (Лейт-Росс работал в теснейшем контакте с руководством германского отдела МИ-6). Дело в том, что, требуя во время торга Лейт-Росса с Шахтом соответствующего аванса со стороны Гитлера, англичане точно рассчитали, что, оказавшись вынужденным объяснять свои резкие повороты на 180° в контактах Германии с СССР (т. е. отказ рассматривать предложения, представленные Канделаки), а также внезапное прерывание переговоров с Чехословакией, Гитлер так или иначе проговорится, что он получил какие-то сведения из Советского Союза. И как только он проговорится, а это было неизбежно как в силу вышеуказанных причин, так и в силу его эмоционального характера, то с того момента виновником за провал заговора становится лично он, Адольф Гитлер, а уж как представить его вину — это уже дело британской разведки.

Конечно, никто и не помышляет о том, чтобы хоть в чем-то обелить Гитлера. Но правда и то, что он никакого отношения ни к заговору Тухачевского, ни тем более к его провалу не имел и не мог иметь, поскольку ничего об этом не знал.

И еще об одной пикантной детали из жизни британской разведки в тот период. Как только верхушка военного заговора в СССР была разгромлена, руководителю входившей в систему СИС британской воздушной разведки Фредерику Уинтерботэму было приказано немедленно порвать всякие личные контакты с нацистами, особенно с бароном Уильямом С. де Роппом, являвшимся личным двусторонним агентом влияния и британской разведки, и высшего нацистского руководства (Гитлера, Геринга, Гесса, Розенберга), длительное время обеспечивавшим активное функционирование прямого канала «горячей связи» между Уайтхоллом (т. е. британским правительством; на этой улице в Лондоне расположены правительственные учреждения Великобритании), Букингэмским дворцом (т. е. британской королевской семьей) и Гитлером. Почему?