Третье пришествие. Ангелы ада - Александр Щеголев

– О чем кручинишься, детинушка? – спросил я. – Иди-ка спать, завтра ранний подъем.

– Да вот все «колодец» из головы не выходит… И мертвецы эти расплющенные.

– Плюнь и забудь. Ну, появилась новая пакость в Зоне, не она первая, не она последняя… Пробником эта дрянь на счет раз определяется.

– Да я о другом… – Леденец досадливо махнул рукой. – Может, и не пакость вовсе? Может, полезная штука? Прикинь: что, если с парашютом в «колодец» сигануть? Или с десантным дельтом? Окажешься в небе, в паре километров в стороне, и можно в самое недоступное место спланировать, если, конечно…

Он не договорил.

Трах!!!

Диванчик был старинный, уцелевший с тех времен, когда на таких предметах меблировки лишь сидели, а не раскладывали их на ночь для сна. Гнутые ножки, резные подлокотники антикварного вида… Теперь подлокотник остался один. Второй сломался от удара моего кулака. Ладно хоть на ресепшене поутру не вычтут за поломку…

Одна из дверей приоткрылась, высунулся заспанный Андрей. Заморгал на свету, ничего не понял.

– Вы тут потише, что ли… Следующая вахта моя, дайте поспать немного!

Высказал свое «фе» и исчез.

Леденец пялился на меня, как на психа. Как на опасного психа…

– Пэн, ты это… не реагируй так уж нервно… Ну не понравилась идея, так я ж тебя не гоню ее испытывать…

Я молчал. Не хотелось рассказывать, как протупил, как промедлил с выстрелом, уверенный, что никуда Шляпнику не уйти… А он ушел. Целым и невредимым. И чует сердце, что наши дорожки еще пересекутся.

Дело в том, что после слов Леденца я неожиданно сообразил, что за цилиндрический ярко-оранжевый предмет появился у Безумного Шляпника в конце разговора. Портативный парашют! Видел ведь такие, не военные и не спортивные… Точнее, используемые для особого спорта, для бейсджампинга: купол парашюта вытягивает не сопротивление воздушного потока, как обычно, его мгновенно выбрасывает взрыв пиропатрона, и подобные системы способны обеспечить спуск со сверхмалых высот.

Теперь финал моего визита в Красный Замок я увидел совсем с другого ракурса… Шляпник ведь ничего не скрыл, открытым текстом сказал, что его новые Глаза способны заглянуть в будущее! А я, идиот, протормозил, не поверил, счел за хвастовство…

А Глаза заглянули-таки хотя бы на полчаса вперед, но этого хватило… То-то забились в истерике, высмотрев там свою крайне мучительную смерть.

И Шляпник знал, что произойдет, и спокойно подготовил свой уход. Пожалуй, он даже спровоцировал меня начать бойню пораньше – как-то диссонировал его вопль про «жареную сталкерятину» с остальным разговором…

Леденца информировать обо всем этом незачем. И я быстренько сменил тему: заговорил о том, что Андрея назначать в караул опасно, если, конечно, желаем проснуться целыми и невредимыми. Да и подругу его опасно, хоть и смотрелась она на маршруте на порядок лучше благоверного.

Леденец успокоил: все под контролем, можно вообще всем спать, без караульных, но молодым о том знать ни к чему, пусть к дисциплине приучаются. УПС, дескать, оборудован системами безопасности, и он, Леденец, после поминок их активировал, когда стало ясно: новые постояльцы в отель уже сегодня не пожалуют.

– Ерунда, – сказал я. – Нет тут никаких систем. Я бы их почувствовал. Или ты мне лапшу вешаешь, или тебе самому кто-то мозги задурил.

– А ты выйди во двор, прогуляйся, – невозмутимо посоветовал Леденец. – Только записочку оставь, уходя: никого, мол, не вините, по своей тупости я в капкан попал или на мине подорвался…

Ну да… Обнаружить какую-нибудь дурацкую гранату с натяжкой все мои способности технокинетика не помогут. «Химик», пожалуй, на легчайший аромат взрывчатки отреагирует, но и он влетит в какую-нибудь простейшую механическую ловушку.

Но к чему вся эта архаика, если хватает вполне современных электронных штучек – недорогих, доступных и к воздействию Зоны практически не чувствительных?

– И что тут еще, кроме мин и капканов? – спросил я неприязненно.

– Зачем тебе знать? Ты, Пэн, здесь не просто гость… Ты гость-чужак. Утром я все деактивирую, уйдем спокойно. А чужие секреты я тебе выдавать не буду.

– То есть все здешние ловушки придуманы против аномалов? – уточнил я еще неприязненнее.

– Не льсти себе и своей братии… У нормальных людей тоже всякая хитрая аппаратура имеется, которая охранные системы за версту видит, и обманывать их умеет, и отключать дистанционно. Сталкерам, знаешь ли, с силовиками тягаться в оснащенности трудно. А дедовские методы, временем проверенные, – самое то.

Неприятный какой-то разговор получился… И Леденец нравился мне все меньше и меньше. Похоже, окончательно протухли наши отношения, когда-то не то чтобы дружеские – кто он и кто я? – но ровные, рабочие, даже доброжелательные…

– Ну-ну, – сказал я, решив оставить последнее слово за собой, – мечтать не вредно… Если за эту берлогу возьмутся всерьез, ни дедовские штучки не спасут, ни прадедовские. Ладно, я – спать. И ты не засиживайся.

Но нет, не тут-то было… Вечер неприятных разговоров еще не завершился.

– Подожди… Вот, возьми, – протянул Леденец предмет, с лету мной не опознанный.

– Что это? И зачем оно мне?

– Передай в ЦАЯ. Я им первый вариант, покороче, по электронке отправил. Но боюсь, что канет в бюрократическом болоте. Не дойдет до того, кому стоило бы прочитать… А ты в нужный кабинет занести сможешь, минуя всяких мелких сошек.

Я присмотрелся к предмету в своей руке. Точно, тот самый блокнот, в котором якобы влюбленный сталкер якобы кропал стишки. Теперь блокнот обтянут полупрозрачной защитной пленкой, термостойкой и водонепроницаемой. Оттого и не был узнан сразу.

– Восхищаюсь я тобой, Леденец… В первый раз вижу человека, который стучит так беззастенчиво, открыто, да еще с невинным чистым взором просит о помощи объект своего стука… Ты уникум, Леденец, как есть уникум, куда до тебя всем аномалам, вместе взятым.

– Я не уникум, – произносит Леденец очень нехорошим тоном. – Уникум у нас ты, Пэн. А еще ты редкостный мудак.

И он пытается выдернуть у меня блокнот, но я не отдаю. Спрашиваю ласково:

– Спорим, я сильнее?

Он знает, кто тут сильнее. Смотрит волком, но физические методы применить больше не пытается.

– Объясняй, – говорю я. – И очень убедительно объясняй… Потому что я не люблю стука… Ну, вот прямо на физиологическом уровне ненавижу этот звук. И злюсь, когда стукачом оказывается кто-то из знакомых. А разозлившись, я становлюсь неприятным в общении. Крайне неприятным…

Это он знает тоже. И делает маленький шажок назад, но моя длинная лапа дотягивается до его плеча, силком усаживает сталкера обратно на диван. Он, деваться некуда, начинает объяснять. Поначалу цедит фразы неохотно, голос звучит неприязненно, взгляд колючий… Но постепенно входит в раж, увлекается приводимыми выкладками. Сам себя гипнотизирует своими песнями, как тетерев на току, – подходи и бери голыми руками, что тетерева, что Леденца.