Боги, пиво и дурак. Том 5 - Юлия Николаевна Горина

И я почувствовал, как у меня из ножен вытаскивают меч, одновременно с этим заламывая руки за спину и скручивая их веревками.

И тут Буцефал с диким воплем бросился на моих мучителей! Я не видел, что ему удалось сделать, но через секунду услышал громкий возглас и крепкий мат. Осел отлетел в сторону, как пробка, проскальзывая тонкими ножками по глиняной жиже.

Меня схватили за шиворот и рывком приподняли на ноги — так же, как и Кира. И выглядели мы оба, нужно сказать, как самые последние мультяшные свиньи!..

— Может, помочь?.. — еле слышно спросил меня Лёха. — Трупы-то на арене имеются. Если скажешь — подниму, в лучшем виде.

— Не нужно, — так же тихо ответил я. — Только хуже будет. Целый город не победить. Ничего, выкрутимся как-нибудь…

Трибуны оживились, загудели. И я не мог понять, этот свист и гул — знак протеста или выражение всеобщего удовольствия от очередного любопытного зрелища?..

— Командир, а что с ослом-то делать? — спросил усача в плаще долговязый молодой стражник.

— Курочкин, ты дурак?! — рявкнул на него усатый.

— Никак нет! — бойко отозвался стражник. — Понял, осла оставляем.

— Что значит «оставляем»? — воинственно прорычал на парня командир. — Ты что, устава не знаешь? Этот осел должен быть на ипподроме, или нет?

— Нет, — упавшим голосом, как эхо, повторил долговязый.

— Значит кто этот осел? Правильно! Нарушитель! А мы что с нарушителями делаем?

— О-безоруживаем, — робко предположил парень. — И вяжем.

— Исполнять! — крикнул командир.

Долговязый в поисках подсказки оглянулся на более опытных товарищей.

— В смысле — обезоружить? Зубы ему выбить, что ли? — озадаченно заморгал он.

— Охренели?! — взбеленился я, выплевывая вместе со словами комки грязи. — Не дам осла увечить!

Как будто я мог как-то повлиять на их действия, со связанными-то руками и без меча.

Но один из стражников, крепкий мужик лет пятидесяти с бритым черепом, с сочувствием посмотрел на меня и сунул долговязому в руки веревку.

— Да пасть просто ему подвяжи, чтобы не кусался, — негромко сказал он. — Идем, я подержу.

Так нас и выдворили с ипподрома. Прямо через защитные начертания.

Зря я пытался предложить командиру снять их, чтобы не поджаривать окорока. Какое там! Видимо, в уставе этого тоже не было прописано. Так что нас протащили прямо через клейма, дымя кожаными штанами и весело матерясь. Под бурные аплодисменты зрителей.

К счастью, идти далеко не пришлось. Покинув ипподром, мы очутились на большой многолюдной площади, где возвышались три высоких храма с колоннами и статуями богов. И прямо за самым большим храмом виднелась надвратная крепостная башня — тоже празднично-белая, но лаконичная и строгая. Вправо и влево от нее тянулась зубчатая стена. Туда-то нас и потащили.

Случайные прохожие в ярких шелковых одеждах при виде выпачканных неизвестно в чем и повязанных преступников многозначительно морщили носы и прикладывали к лицу надушенные платки. На некоторых из них, как и рассказывал Лёха, действительно были надеты маски. Причем не какие-то скромные и неприметные, как у скрывающегося мистера Икс. А громоздкие, китчевые, со звериными рожами или с разукрашенными в пестрые цвета клювами чумного доктора. Эти люди тоже отходили в стороны и с любопытством оглядывались, громко переговариваясь между собой и без стеснения тыкая пальцами, как дурно воспитанные дети.

Когда мы приблизились к крепости, привратники с усилием раздвинули перед нами тяжелые створки высоких ворот, и мы оказались в небольшом внутреннем дворике.

— А теперь извольте объяснить, каким образом и с какой целью вы проникли на ипподром и нарушили порядок проведения скачек? — снова крикнул командир, как будто стоял не в двух шагах, а за версту от нас.

— Хороший вопрос, — отозвался я. — Только не к нам, а королевскому портальному в Плескавице.

— Кому?! Может, еще самому королю вопрос задашь, а? — раздраженно протянул командир и сделал нетерпеливый жест рукой, после которого нас с Киром опять повалили на землю — на этот раз сухую и жесткую. Тяжелыми сапогами каждому из нас от души наподдали под бока, а потом снова поставили на ноги.

— Отвечать немедленно и по форме! — рявкнул мне в лицо командир, раскрасневшись от праведного гнева. — Кто вы такие? Как попали на ипподром? Вас было только двое?..

И вот тут мне бы остановиться, притормозить немного — но меня так неудержимо разобрало от всего происходящего, что остановиться я просто не мог.

— Разумеется, нет, — пробормотал я. — Нас было трое…

— Где третий?!

— В смысле? — усмехнулся я. — Вон, на загривке вашего силача. — кивнул я на Буцефала. — Обезоруженный и связанный по всем четырем ногам согласно кодексу! А если совсем серьезно, то я не уверен в численности нашей преступной группировки, поскольку в шерсти третьего, вполне возможно, обитают просто полчища еще не обезоруженных и не повязанных нарушителей, так что…

Командир ударил резко, без замаха. Под челюсть. Да так, что в глазах потемнело и зубы свело. И если бы позади меня не стояли крепкие и бравые ребята, лежать бы мне снова ничком на земле-матушке, фейсом пыль протирать.

— Раздеть! Обыскать! Развязать! И к позорному столбу на заднем дворе привязать! — брызгая слюной, приказал командир.

— А с этими что делать? — спросил мужичок, который осла от выбивания зубов спас.

— Пусть отведут в угловую камеру!

— Эй, погоди, я не согласен! — подал, наконец, голос, Кир. — Давайте решим сложившуюся ситуацию разумно и взаимовыгодно. Я нарушил порядок, согласен. Но не по своей вине! И я готов оплатить соответствующий штраф!..

— Увести! — прикрикнул на своих командир, и бедного моего соплеменника вместе с парнокопытной скотиной потащили в темницу, помещение которой было пристроено с внутренней стороны прямо к крепостной стене.

Ну а меня развязали и прямо во дворе приказали снять сапоги и куртку.

Тихо ругаясь себе под нос, я первым делом сдернул с рук перчатки. Потом, усевшись со вздохом на земле, принялся стаскивать сапоги.

И тут я буквально кожей почувствовал, что атмосфера вокруг меня как-то необъяснимо изменилась. Взглянув из-под бровей на стражников, я увидел, как парни, озадаченно переглядываясь, вытаращились на мою руку с кольцом, о котором я уже и помнить-то забыл. Темно-фиолетовый камень перстня, подаренного мне принцем Альбой, ярко сверкал на солнце, будто светился изнутри.

— Прямо как у коменданта, —