Круги на воде - Яна Ткачёва

– Тогда не мучай его бессмертием, – решительно говорит Мара, и Ягишна согласно кивает.

Словно такое решение легко принять! Может, он говорил не всерьез. Возможно, он был бы рад увидеть меня снова. Может, быть бессмертным не так уж и плохо… Как я должна жить без него?

Я хочу произнести все свои мысли вслух, но что толку? Ни Ягишна, ни Мара, ни даже Велес не могут решить за меня. Поэтому я молчу. Когда молчание становится невыносимым, бог делает пасс рукой, и нас закручивают потоки энергии. Мы возвращаемся в поместье с горестной ношей. Общая зала полностью и бесповоротно разрушена. Все роскошные предметы разбиты или изуродованы. Мягкая обивка диванов и кресел изрезана, вазы превратились в осколки, картины сорваны со стен. По коридору тянется кровавая полоса, и, проследив за ней, я вижу в дверях кухни неподвижное тело служанки. На лестнице еще двое мертвых слуг. Вся резиденция бога выглядит безжизненной и опустошенной.

Андрис опускает тело Иешуа на кушетку. Я даже не успела заметить, когда друг принял эту ношу. Перед моими глазами Иешуа всё так же висит в воздухе, словно прилег отдохнуть на невидимое ложе.

Наконец слезы льются по моим щекам. Но это не слезы горя и потери. Я зла как тысяча чертей. Петрус предал нас, а Иешуа бросил меня в одиночестве. И ради кого! Ради людей, которые его же и распяли!

Я обвожу взглядом всё вокруг. Мне очень нужно выплеснуть злость, но всё и так разрушено. Андрис с Марфой стоят у подножья лестницы, стараясь не смотреть по сторонам. Ягишна и Мара куда-то ушли, я не видела их поблизости. Велес же обходит залу, то бросая быстрые взгляды в мою сторону, то продолжая изучать разрушения. Волны ярости прокатываются по мне одна за другой. Кажется, еще секунда – и я закричу.

Но внезапно из помещения будто высасывают весь воздух. Я пытаюсь вдохнуть, но лишь, как рыба, открываю и закрываю рот. Марфа и Андрис заваливаются набок, их тела сотрясаются в конвульсиях. Андрис пытается дотянуться до Марфы, но не выходит. Я в ужасе оглядываюсь и вижу Велеса, застывшего у стены, на которой кровью начертаны символы. Лицо бога белее мела, а глаза налиты такой чернотой, будто бездна распахнула свои объятия.

– Ве… лес… – хриплю я.

Он вздрагивает, и спасительный воздух льется мне в грудь. Я слышу, как поодаль друзья заходятся сдавленным кашлем, пытаясь дышать. Мое сердце колотится как бешеное, а легкие жадно расширяются и сокращаются, пытаясь насытить тело воздухом. Я бросаю негодующий взгляд на Велеса, но помалкиваю. Он продолжает смотреть на знак, и на лице бога мелькают боль, ненависть и отчаяние, настолько быстро сменяя друг друга, что я не уверена, были ли они вовсе, – может, это лишь мираж. В залу врываются Мара и Ягишна, с их волос капает вода. Ягишна наполовину раздета, а платье на Маре наизнанку.

– Мы слышали шум… – начинает Мара, но Ягишна хватает ее за руку, и та замолкает, широко распахнув глаза. Я мельком замечаю, что Мара без перчаток.

Ягишна не сводит взгляд с кровавых букв. Некоторые из них я не понимаю, другие же складываются в непонятную фразу «…каждый раз, когда умирает». Не успеваю прочесть дальше, как Ягишна проводит рукой, и письмена впитываются в стену.

– Что это значит? – вопрошает Велес, обернувшись и окидывая взглядом всех нас. – Что?! Это?! Значит!

Его крик громкий и тихий одновременно. В нем пустота и тайный смысл. Бездна и омут страданий.

Мара подскакивает к Велесу и, взяв бога за руку, уводит наверх. Словно потерянного малыша. Этот образ так сильно пугает, что на мгновение я забываю, что передо мной самый дорогой человек и он мертв. Перед глазами всё еще тянущая Велеса за руку Мара – и бог, плетущийся следом с потерянным видом.

– Что ж, Марья… – говорит Ягишна, подойдя ко мне. – Очевидно, стоит заняться погребением.

Я киваю, всё еще не уверенная, открывать ли рот. Я боюсь сказать что-то лишнее. Я сбита с толку и оглядываюсь в поисках друзей, но вижу лишь спины Андриса и Марфы, которые поспешно скрываются в кухне. От греха подальше.

Мы с Ягишной молча готовим тело, и мысли скачут от злости на Иешуа к боли и разбитому сердцу, а после – к странной пугающей сцене с Велесом, свидетелем которой я стала.

Не знаю, сколько времени занимает бальзамирование. Ягишна, кажется, лучше меня помнит, что делать. Но лишь деликатно дает советы и помогает, не касаясь тела Иешуа. И я благодарна за это. Приходит в голову мысль о том, почему Владан стал вампиром.

Когда за окном снова темнеет, спускается Велес. Мары не видно. Бог снова собран, а на лице его застыла ироничная улыбка. Словно и не было того происшествия с утра. С утра! – с ужасом понимаю я. Еще один день прошел. Сколько еще таких одиноких дней предстоит?

– Мария, – Велес снова зовет меня на манер Иешуа, и сердце сжимается от боли. – Прошу прощения за ту неразбериху, что я устроил.

Ага, то есть если ты почти убил пару-тройку человек, просто выйдя из себя, – это называется «неразбериха»? Я пожимаю плечами в ответ, делая вид, что не помню ничего.

– Возможно, ты хотела бы забрать тело мальчика с собой, – продолжает бог.

– Забрать куда? – не понимаю, о чём он. Я должна куда-то уйти?

– Я подготовлю тебе место, – отзывается Велес. – Ребенок не должен рождаться, когда вокруг такое, – он обводит рукой залу.

– Ре… бенок?.. – я роняю бутыль с маслом, и она разбивается о каменный пол. Ягишна недовольно цокает и косится на Велеса с укоризной.

– Ребенок-ребенок, – ворчит бог, устраняя беспорядок взмахом ладони. На его лице боль, но еще я вижу… радость. И это странно. – А еще ребенку неплохо бы знать, где похоронен отец.

Я в замешательстве молчу, ощупывая свой плоский живот.

– Вы, женщины, поразительно слепы временами, – замечает Велес и внезапно отворачивается, будто не в силах смотреть на меня.

– Он знал! – это не вопрос, и во мне снова поднимается волна злости. Мои руки нежны с мертвым телом Иешуа, но, если бы он стоял передо мной во плоти, я бы ударила его что есть мочи.

– Конечно, знал, – подтверждает бог. – И просил позаботиться о тебе.

– Как. Он. Мог? – я выдавливаю слова, будто жизнь по крупице выходит из меня. – Неужели он совсем не любил меня? Как он мог бросить… нас?

– Любовь – очень странная вещь, – от спокойного голоса Велеса хочется вцепиться ему в лицо. Даже если он всемогущий бог – он всего лишь мужчина.

– Я успела убедиться! – ядовито выпаливаю я. – Петрус любил меня! Иешуа любил! И посмотри теперь на меня!! – последние слова я просто кричу.

– Они любили тебя, – всё так же спокойно отвечает Велес. – Но недостаточно. Один возлюбил человечество больше, чем женщину. Другой жаждал власти над душами сильнее, чем любил. Вот и весь секрет. У них был выбор, которого я был лишен. И они выбрали неправильно. Два идиота.

Я молчала, потому что злость испарилась. Мне нечего возразить. Петрус любит власть – я знала это. Иешуа любил людей – и это знала. Я тоже сделала свой выбор.