Замок ледяной розы. Книга 2 - Анна Снегова

Меня разбудил стук в дверь. Я недовольно поморщилась. Не хочу просыпаться! Мне слишком тепло и хорошо. Мне снился какой-то совершенно дивный сон, а если сейчас встану, то непременно его забуду.

Стук повторился.

Я поёжилась и открыла глаза. Зажмурилась. Открыла снова.

Сердце пропустило удар, а потом бабахнуло так, что кажется, я сама оглохла.

Нет, ну если честно, увидеть поутру первым делом вот эту вот спящую физиономию с неожиданно мягким выражением и прячущейся в уголках губ улыбкой – потрясающее, совершенно фантастическое зрелище.

Но почему так близко?!

Я резко села в постели и запустила руку в растрепавшиеся волосы. До меня медленно начало доходить. Мамочки… Так это был не сон! Я каким-то образом заснула, и в бессознательном состоянии, кажется, полезла обниматься… Если бывает на свете паника, помноженная на миллион и возведённая в квадрат, так вот это была она.

Я стала судорожно выпутываться из пледа, одновременно пытаясь обтянуть платье, которое совершенно бесстыдным образом задралось почти до колен.

Снова стук в дверь, от которого я едва не подскочила.

- Хозяин, я принесла завтрак! Вы опять проспали?

Кажется, это Мэри. Та, которая служанка, а не Бульдогова жена. У них обеих – одно из самых распространённых имён в Королевстве.

Божечки, пусть Рон не просыпается! Пусть будет так, что он крепким сном младенца проспал всю ночь и вообще-вообще ничего не заметил!..

- Оставь под дверью! Я потом заберу.

Слишком ровный и громкий голос для того, кто только что безмятежно дрых. Моя паника усилилась. Я попыталась сделать невозмутимый вид и обернулась. К счастью, к тому моменту уже смогла освободиться из цепких объятий пледа и спустить ноги на пол. Хоть какое-то подобие приличного вида. Если не считать лохматых волос, мятого платья и наверняка ужасно виноватого выражения лица.

- С добрым утром, больной! Как мы себя чувствуем? – попыталась выглядеть бодрой, но хриплый спросонья голос категорически не желал слушаться.

Рон приподнялся в постели, подпёр голову рукой и насмешливо на меня посмотрел.

- С такой сиделкой как ты – великолепно!

Я пригладила волосы. Ну что ж, займёмся самообманом. Никто ничего не заметил. Всё совершенно нормально. Мне нечего стыдиться – я, можно сказать, выполняла праведный долг и всю ночь бдела у постели больного, не смыкая глаз. И моими самоотверженными стараниями ему, похоже, и правда намного лучше…

- Вот и отличненько! Тогда я пошла…

- Куда это?

Нет, ну как он умудряется! Вроде говорит совершенно спокойным тоном, но в глазах такие искры пляшут, что у меня стойкое ощущение, что надо мной втихаря посмеиваются.

- Ну… пойду твой поднос притащу. Ты же… голодный, наверное.

- Я же голодный, наверное. Притащи, - соизволили его графская милость, и я прикрылась хоть каким-то делом, как зонтиком, от своих беспорядочных мыслей.

Ух, как же осторожно я открывала дверь! С какой опаской выглядывала и озиралась по сторонам, чтобы убедиться, что в коридоре пусто в этот утренний час и никто не заметит бесстыжую юную леди, которая провела ночь в покоях джентльмена! С быстротой молнии затащила внутрь стоящий на полу поднос и захлопнула дверь.

Поскорее водрузила его на письменный стол, успокоила дыхание и обернулась.

Рон уже сидел на краю кровати, уперев руки в колени, и с интересом следил за моими манипуляциями.

- Завтрак подан! – бодро провозгласила я, указывая на поднос.

- Отлично. Но знаешь что, Рин… - ой, что-то мне совершенно не нравится хитринка в его взгляде… кажется, она не сулит мне ничего хорошего… - Раз уж ты решила ещё и моей горничной заделаться на полставки, то будь добра – помоги мне одеться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я уставилась на его обнажённую грудь и сглотнула.

- В смысле?..

- В смысле в моём шкафу висят рубашки. Достань одну и помоги надеть. Или ты думаешь, что я справлюсь со всеми этими пуговицами… своей несчастной раненой рукой?

Ох.

Вот не зря у меня было нехорошее предчувствие! Кажется, я попала по полной программе.

Ну ладно… Выше нос. Плечи распрямили. Дышим спокойно. В этом нет совершенно ничего сложного. В конце концов, я сама вызвалась помогать, никто за язык не тянул.

Кольнула тревога – бедный, неужели у него правда так плохо с рукой? А что, если это не пройдёт?.. Волнение за него ещё больше усилило раздрай в моей голове. Да и тело после вчерашнего сумасшедшего дня слушалось с трудом, как не родное.

Найти в шкафу белую рубашку среди дюжины висящих там белых рубашек даже мне в моём смятении не составило труда.

А вот что с этим дурацким куском ткани делать дальше, я совершенно не представляла. И в открытую уже ржущий надо мной Рон вовсе не собирался облегчать задачу.

- Продолжишь в том же духе – надену задом наперёд и завяжу бантиком! – с милой улыбкой пообещала я, приближаясь к нему и держа рубашку так, будто она была каким-то диковинным оружием, с которым я сейчас выхожу навстречу разъярённому дракону.

Он задавил смех и дальше наслаждался молча моими неуклюжими попытками вдеть его руки в рукава и каким-то образом натянуть рубашку на широченные плечи. Даже пальцем не пошевелил, чтобы мне помочь! Я была уверена, что нарочно. Я его просто-напросто веселю. Нашёл себе развлечение с утра пораньше! Хотя я слышала, что здоровый оптимизм и хорошее настроение повышают шансы на выздоровление. Ну, хоть какая-то польза тогда будет от моего неуклюжего пыхтения и возни вокруг Рона с грацией беременной черепашки.

Особенно тяжело мне далось застёгивание рубашки на груди, ради которого пришлось опуститься на колени. Пальцы совершенно не желали меня слушаться, петли путались, пуговицы постоянно выскальзывали и вообще вели себя самым неподобающим образом. Даже Рон замолчал и не пытался меня поддеть по этому поводу. На самом деле, подозрительно тихо было во время этого процесса. Но я боялась поднимать глаза. Перед моим внутренним взором слишком отчётливо мелькали воспоминания о сне. И о том, как я тёрлась носом об вот эту самую шею, вокруг которой сейчас расправляю жёсткий накрахмаленный воротник…