Особняк с видом на безумие - Валентина Андреева

Николай Васильевич опять заскучал. Картина преступления была ему более-менее ясна: без вины виноватые стороны активно поливают друг друга обвинениями в заговоре с целью убийства. Главной движущей силой этого заговора является Зеленцов Валерий Кириллович. Из сведений, почерпнутых в ходе дознания, явствует, что он пал от руки сообщника, нанятого им для убийства законной жены и владелицы всего основного капитала Зеленцовой Юлии Дмитриевны. Меры к розыску и задержанию укостылявшего из больницы киллера следствием уже приняты.

Дурак бы не додумался, что в то время, пока шли ночные посиделки у костра, Валерий Кириллович поджидал на пристани сообщника. Надо полагать, хозяин особняка лупился об бочку в приступе ярости от известия, переполнившего чашу его терпения. До этого момента он уже успел догадаться, что законная жена непостижимым образом выжила, а припрятанные на черный день баксы сами по себе решили, что этот черный день наступил, и уплыли в чужие руки. Увы – безвозвратно. Последнее пренеприятнейшее известие было получено от киллера, на мобильник которого он с остервенением позвонил. И состояло в том, что в силу форс-мажорных обстоятельств прибыть на остров в заданное время и в заданное место сообщник не мог, а значит, был лишен возможности получить аванс в размере пяти тысяч долларов. В настоящее время ему и в больнице хорошо. Но, договорив последнюю фразу до конца, киллер наверняка понял, что с последним выводом поторопился. Отсюда вытекала необходимость немедленно покинуть койку обетованную, превозмогая головную боль и неудобства от костяной правой ноги. Следовало незамедлительно добраться до Валерия Кирилловича и устранить его как угрозу своему будущему благополучию – моральному и материальному. Неординарная профессия сулила новые горизонты деятельности. Менять их на лагерные шконки киллер не планировал. Он велел Валерию ждать своего скорого прибытия с целью немедленного разрешения всех спорных моментов и на этот раз не обманул. Валерию теперь действительно уже не о чем беспокоиться.

Так вкратце выглядело умозаключение, к которому пришел следователь. К тому моменту я уже очень устала. Как уже выше говорено – не надо быть дураком, чтобы понять изложенный ход событий. Я им не была. Слово «дурак» – мужского рода. Делиться с Николаем Васильевичем своими собственными умозаключениями в полном объеме не хотела. На этом острове нам уже ничего не угрожало, а близкие мне люди наверняка мечтали хотя бы понюхать, как пахнет завтраком, не говоря уже о полноценном обеде. Мне-то повезло: почти чайку попила.

Следственная бригада, получив подписи под соответствующими документами всех присутствующих в доме лиц, свернулась очень быстро. Валерия, вернее, то, что им недавно было, милиционеры увезли с собой, напомнив, что с нами не прощаются.

Юлиану, оказавшуюся в роли хорошо одураченной первой жены, больше всех жалела Юля – еще лучше одураченная вторая жена покойного. Между ними на диванчике сидела Наталья и всхлипывала от жалости к обеим. Мужской контингент, за исключением Дениса, сидел на ступеньках крыльца и плевался, чередуя эти действия с короткими, но емкими эпитетами по поводу всего произошедшего.

Дениса я поймала на кухне. Пользуясь возможностью, он доедал остатки вчерашнего пиршества на природе.

– Че она не умотала с оказией? – спросил он с набитым ртом. Я поняла – имелась в виду Юлиана, которую Дэн терпеть не может.

– Мог бы и сам догадаться, исходя из своего инстинкта человеколюбия, – спокойно ответила я, подхватив у него из руки кусок печеной рыбы – а все равно бы он упал… – Осталась наследство делить. У нее сын от покойного.

– Нечего ей делить. Украли у Юльки все деньги, перевели на счета за границу. Там они теперь никому недоступны.

– Ошибаешься, – возразила я с не менее набитым ртом. – А «собачьи» денежки?

– Не понял, – чуть не подавился Денис, вытаращив на меня глаза. – Зеленцов что, деньги в собак вкладывал?

Что верно – то верно! Врать Денис не мог. Ему сразу же хотелось верить. Безоговорочно!

– А разве не вы с Юлькой выкопали деньги из собачьей могилки?

Очевидно, Денис меня плохо понял. Он задумчиво посмотрел на остатки рыбного хвоста в моей руке и сказал:

– Это лучше не есть. – Потом, наклонив голову набок и хлопая глазами, внимательно посмотрел на потолок, ничего там не увидел и попросил повторить про могилку. Желательно подробнее, включая момент, кто и за что убил собаку.

Подробнее я не могла – в дверь ввалилась разъяренная орава, осознавшая наконец муки телесного голода.

Нас обвиняли долго. В основном ругали нехорошими словами и несправедливо. Оголодавший Димка, со злостью выхватив из моих рук рыбью кость, орал, что спасатель спас меня только затем, чтобы отъесться за мой счет. Даже лучшая подруга упрекнула меня в том, что я женщина легкого поведения, поскольку все тяжелое поведение достается ей, в частности кормить всю эту ораву, не способную позаботится о себе. Что она ляпнула это зря, я догадалась сразу. Мужики возмутились ее словам, и мое поведение стало еще более легким – меня, как муху, смело с проторенной дорожки к холодильнику. На стол выметалось все, что даже отдаленно напоминало еду. Бедный «Дон Кихот», успевший слегка протухнуть из-за перепадов температуры, вообще вылетел в открытое окно.

Я осторожно вышла из кухни. По-моему, этого уже никто и не заметил. Даже родной муж. Все усиленно толкались и пихались в попытках проявить самостоятельность в приготовлении шедевров в виде больших бутербродов.

Я поплелась к Наине Андреевне, про которую в суматохе забыли. У нее было тихо и спокойно. Она давно проснулась и успела съесть все яблоки, печенье и вафли с тумбочки. Только пакет с соком был еще полон наполовину, как и «ночная ваза». Отправив по назначению содержимое последней, я вернулась и принялась помогать бывшему работнику науки приводить себя в порядок.

– В меня стреляли! – шепотом поделилась она со мной. – Пуля застряла в матрасе!

– Я знаю, – ласково ответила я. – Больше не будут стрелять, а пулю из матраса я давно достала. Можно жить спокойно. – И предложила ей пообедать.

Она моментально повеселела. Я поправила загнувшийся воротничок на ее халатике, и мы под руки отправились наводить порядок на кухне.

Надо сказать, особой радости от нашего появления не было. Все сидели за столом и с большим аппетитом уплетали все подряд. Свободных мест не имелось.

– Ты уже позавтракала – можешь погулять, – прошамкал Димка. – Наину Андреевну оставь.

– На съедение? – ужаснулась я. – Как бы не так! Или у тебя тоже проснулся инстинкт человеколюбия! Тогда подай Христа ради остатки со своей тарелки. Я спокойно доем их на пороге дома.

– Имейте совесть! – взорвалась Наталья. – Есть пара свободных мест на подоконнике. Уступите женщинам место за столом.

– Мне не надо, – гордо отказалась я. – Начну болтать правду, от которой у вас аппетит испортится. Надоело быть всю жизнь во всем виноватой.