На что способны блондинки - Николас Фрилинг

— Не без этого, — сказал Ван дер Вальк улыбаясь. — В страховых компаниях не такие уж лопухи сидят. Возможно, нечто такое, что — вы уж меня простите — выглядело бы достаточно невинно для более опытного глаза. Даже имело бы невинное объяснение.

— Я догадывался, что вы так скажете, — потупил взор Ричард. — И все-таки — я знаю, что не смог бы доказать это, — у меня такое чувство: там творится нечто странное. Вот почему я подумал о вас. Я имею в виду решение прийти и все рассказать. Но мне следовало бы знать, что вам это не пригодится. Так что я попусту потратил время. Простите.

— Нет. Ни мое, ни ваше. Странные ощущения порой лучше, чем факты. Они иногда имеют больший резонанс. И все-таки было бы благоразумнее положить часы обратно. В то же время, если допустить, что вы правы и это было своего рода взяткой — интересно было бы узнать почему? Если у вас из-за этого начнутся неприятности, придите и расскажите мне. Хорошо?

Парень, похоже, испытал облегчение.

— Ну, если у меня будет прикрытие. Я хочу сказать, за этим я к вам и шел.

— Вот-вот, — бесстрастно сказал Ван дер Вальк. — Вы стянули часы и прощупываете почву: нельзя ли устроить дело таким образом, чтобы я стал соучастником. Ну-ну, не беспокойтесь, я шучу. Положить их обратно или нет, это уж как вам больше понравится. Вы не давали никаких официальных показаний, а я не веду никакого протокола. Все неофициально.

— До чего дешевый бизнес, — с отвращением проговорил Ларри Сент, откладывая поднос с маленькими коробочками и снова включая сигнализацию. — Кольца… часы… с таким же успехом можно было бы торговать брелками-талисманами. К счастью, мы делаем это только для нескольких людей, оказываем им любезность, помните это, Дик. Часы просто не окупают затраченных хлопот. Да, кстати, мне это напомнило о дурацком происшествии, про которое я начисто забыл. Помните тот ящик, набитый старым хламом? Большой оригинал этот старина Босбум — один из тех людей, которые хранят гнутые гвозди и маленькие мотки бечевки, потому что кто знает, когда они пригодятся. Вы выгребли из него все подчистую, не так ли?

— Да, — коротко ответил Дик.

— Ну и ладно. Бог с ним. Одна довольно комичная подробность — вы помните тех поразительных людей, которые несколько лет назад хранили все свои сбережения в мусорном баке?

— Да, теперь, когда вы об этом заговорили, я вспомнил.

Это была газетная история, идеально подходившая для того, чтобы две недели удерживать всю Голландию в состоянии экстаза. «Наверное, Ван дер Вальк тоже вспомнил бы ее», — подумал Дик. Неким достойным людям со сбережениями на черный день в несколько тысяч фунтов в банкнотах пришла в голову блестящая идея перехитрить воров-домушников, храня деньги в мусорном баке. Но в какой-то злосчастный момент мусорный бак выставили на улицу, чтобы опорожнить… Из муниципального мусоровоза на общую помойку, оттуда в «мусорный поезд» — чистенький голландский феномен — к мусорной свалке на пустошах где-то далеко-далеко в дебрях Фрисландии. Эти несчастные люди организовали упорные поиски, достойные фильма Эриха фон Строхейма. День за днем все семейство бродило по огромной свалке, которую с тех пор прибирали и разравнивали бульдозеры. Они позвали на помощь многочисленных ретивых любителей — охотников за кладами. Тогда Ван дер Вальк, горячо веривший в «познание человека по его мусору», проводил социологическое исследование привычек жителей Амстердама, ошеломивших даже его, и написал (Дик это знал) остроумный доклад на эту тему.

— Прелестно, — с удовольствием продолжил Сент. — До меня только что дошло, что я, сам того не ведая, внес довольно весомый вклад в это достойное дело. Но вы, конечно, этого не знали. Да и как вы могли знать? Видите ли, Дик, я занимался одним из тех надоедливых типов — весьма полезный урок для вас, в том, что касается психологии покупателя, — которым всегда кажется, что они умнее продавца. Они испытывают безотчетную потребность посадить кого-нибудь в лужу. Этот человек был помешан на китайской керамике, и лошадь эпохи династии Тан, которую Луи специально купил у Спинка в Лондоне, отправилась к нему. Так вот, в благодарность за покупку я продал ему часы «Патек Филипп», довольно милые. И конечно же он вернулся и сказал, что они неточно ходят. Я отправляю их к часовщику, который в течение двух недель проверяет их электронным счетчиком, и, разумеется, выясняется, что они идут абсолютно точно. Но, зная этого старого психа, я прекрасно понимаю — это всего лишь спектакль, потому что он, как и люди вроде него, откалывает подобные номера со смутным намерением поставить нас на место. Я умаслил покупателя часами Перрего, он был совершенно счастлив, и, как я теперь припоминаю, — в голосе Сента просквозило удовлетворение, — я сунул те, другие, совершенно исправные, в старую коробочку… бог знает зачем… скорее всего, по рассеянности положил их в тот ящик. И вот теперь — в стиле классической трагедии — они выброшены и сметены бульдозером. Луи сильно расстроился бы? Мы не должны ему рассказывать. Жаль, прелестная была вещица.

— А вы не думаете, что по-прежнему есть шанс их найти? — спросил Дик.

— Нет, нет, увы, никакой надежды. Я готов дать щедрое вознаграждение какому-нибудь честному мусорщику, который их вернет, но шансов никаких. На самом деле, если бы вы их нашли, я бы отдал их вам. Нам они больше ни к чему; я списал их на торговые убытки. Это не важно, потому что, строго между нами, Луи очень неплохо подзаработал на той керамике.

— Ну, по правде говоря…

— Как? Неужели вы их нашли? — проговорил Сент, сцепив руки в молитвенной позе.

— Я подумал, что это старье, раз их так бросили… я хочу сказать, был уверен, что вы ни за что не велели бы мне их выбросить, если бы они на что-то годились.

— Так вы их выбросили? — с грустью произнес Сент.

— Ну, вообще-то я подумал, что ремешок, возможно, стоит сохранить, он казался еще годным.

— Но, мой дорогой Дик, не томите меня дальше — они у вас?

— Ну да, вообще-то я не знаю, почему я до сих пор не упомянул об этом. Наверное, подумал, что вряд ли они на что-нибудь сгодились.

— Ну разве это не замечательно? Вы сохранили часы, мой дорогой Дик, и это такая удача, вещь — в полном порядке.

— Разве вы не хотите их забрать?

— Нет, нет, нет. Как я уже вам говорил, я списал их по бухгалтерским книгам. Не могу же я теперь их воскресить, ха-ха; налоговый инспектор заинтересуется — что за дела.

— Я хочу сказать, вы ведь не думаете, что я их украл?

— Да перестаньте, в самом деле, Дик, не будьте смешным: вы прекрасно знаете, что это невозможно. Нет, нет. Никаких фальшивых сантиментов, умоляю. Я только рад, что они не пропали понапрасну.

— Видите ли, я переживал из-за этого. Я хочу сказать — теперь я, конечно, понимаю. Но мне трудно было в этом разобраться.

Сент расхохотался:

— Ах, Дик, Дик, ей-богу, вы мне нравитесь. Нет, нет, не обижайтесь; я не хочу, чтобы это прозвучало саркастически или покровительственно. Но чтобы в вашем-то возрасте человек был настолько чувствительным и мнительным и в то же самое время настолько невинным… Я прекрасно знал, что вы прикарманили те часы. Не нужно так таращить глаза. Я спрашивал себя, куда я, черт возьми, их засунул, и понял: они наверняка попали в эти ящики с хламом. Я был готов их списать, а потом заметил, как виновато вы выглядели всякий раз, когда мы занимаемся часами: не то чтобы заливались краской, но смущались и начинали суетиться.