На что способны блондинки - Николас Фрилинг

«Большинство полицейских, — начал он, чуточку запинаясь, — вежливы, опрятны, терпеливы и старательны. Что вовсе не характерно для свиней. Ясно, что этого недостаточно, поскольку многие люди нас за них принимают. Будет также справедливо отметить, что если кто-то обращается с людьми — а полицейские тоже люди — как со свиньями, то они начинают вести себя как свиньи. Соответственно, у нас есть два базовых предложения, с которых мы должны начать исследование нашей проблемы: образовывать себя и образовывать общественность».

Интервьюер наклонился вперед с нетерпеливым, выжидающим видом, с чуть приоткрытым ртом и светящимися глазами, так что Ван дер Вальк испугался, что его скучно слушать, и поспешно продолжил:

«Голландия — законопослушная страна. Уровень серьезных преступлений у нас незначителен, наши гангстеры — бесхитростные и жалкие простофили, и мы склонны гордиться тем, что преступность в большей степени укоренилась в таких странах, как Англия, Франция или Америка. Это крайнее самодовольство и самоуспокоенность просто катастрофичны…»

— Я был очень плох? — тревожно спросил он дома Арлетт.

— По-моему, вовсе нет. Неплохое будущее в качестве популяризатора реформ.

Это был не совсем тот ответ, который ему бы понравился; ее замечания редко были такими.

— Я не выставил себя дураком?

— Не слишком.

Сомнительная похвала.

А теперь вот этот парень притащился в кабинет с дурацкой историей… Но разве это не то, что он имел в виду — восстановление доверия между полицией и общественностью. Ему следует быть благодарным!

— Итак, — сказал он, — давайте рассказывайте свою дурацкую историю.

Когда дошло до дела, парень слегка заерзал. Они всегда ерзают.

Он сделал какую-то глупость, а потом сочинил целую драму, чтобы ее оправдать, и это было скучно. Это работенка для добросердечного Гарри из Хэм-Коммон, сельского копа с английского телевидения. Парень работал в этом ювелирном магазине, в котором случались всякого рода странные происшествия — да, разумеется, и… Ван дер Вальк избегал унылой процедуры — назовите ваше имя, место и дату рождения и прочее, — которая так обескураживает, но как бы не перестараться с сердечной отеческой заботой.

— Вы что-то стянули? — спросил он.

— Ну… и да и нет — все дело в том, что я уверен — так было задумано. Да, конечно!

— Что это было?

— Вот.

Это были незамысловатые, прямоугольные, страшно дорогие наручные часы «Патек Филипп» чистого золота. Действительно, заманчивая вещица. Банальная история.

Ван дер Вальк пожал плечами; как бы там ни было, он будет снисходителен и не станет поднимать никакого шума.

— Выход прост — положите их обратно. Туда, откуда взяли.

— Но говорю вам: я уверен, так было задумано, что я их возьму.

— Боюсь, это «ловушка-22»[35]; то, что взяли вещь по чьему-то умыслу, по закону не освобождает от ответственности.

— Да, но послушайте, я хочу сказать, я уверен, когда я вам расскажу, вы поймете меня. Понимаете, есть эти ящики, набитые хламом, и Ларри — это босс, если можно так выразиться, — сказал, как бы невзначай, почистить один из них и все оттуда выбросить. Множество упаковочного материала, знаете ли, маленькие картонные коробочки, пенопласт и всякая дребедень, в которую заворачивают кожаные футляры, знаете ли. Так что я понес охапку к мусорному баку, а потом эта коробочка показалась мне несколько тяжеловатой, знаете ли. Так вот, это было просто подброшено внутрь, без всякого ярлыка или футляра, да и в перечне товара не значилось. Я посмотрел. Так вот, он сказал: выкинь весь этот хлам, но после я подумал: эге, да ведь должна быть накладная; а ее не было, ну и как же я могу положить их обратно и куда?

— Еще проще — отдайте их обратно. Когда сомневаетесь, говорите правду.

— Но почему они нигде не значились?

Теперь он тоже задумался. Да, в самом деле, почему? Если уж на то пошло, на его памяти бывало, что фирмачи вели себя очень глупо. Даже в крупных фирмах порой просто уходили домой, забывая запереть за собой дверь. Как полицейский, он знал, что люди совершали ошибки ошеломляющих масштабов. Но ювелиры, известные тем, что ведут дотошный учет товара, изо дня в день все пересчитывающие, — нет, они таких вещей не делают.

— И Ларри Сент — он славный малый, но нельзя отрицать, что он чуточку… я хочу сказать… беспечный, так просто не бывает. Я имею в виду то, как я получил эту работу. Я вам расскажу.

— Да, — медленно проговорил Ван дер Вальк. — Будет лучше, если вы подкинете мне какие-то факты. — Он потянулся за тетрадью. Третья, полная какого-то юридического словоблудия; чтобы разделаться с ним, он перевернул тетрадь вверх тормашками и разгладил девственную страницу.

«Ричард Оддинга, возраст — двадцать два года. Отец скончался. Он был бизнесменом в лесной глуши Фрисландии; парня отправили в Амстердам изучать право в университете. Завалил экзамены по нескольким дисциплинам, был отчислен; вел беззаботное существование бездельника, липового студента, что нынче не редкость. Внезапно ему предложили эту работу, не где-нибудь, а в ювелирном магазине, и, ей-богу, это звучало в какой-то степени правдоподобно. Может ли тут скрываться что-то такое? Гм, подбросить часы и обрести власть над парнем — прямо-таки классический прием, и до смешного простой, но какую цель это могло преследовать? Хотя это по-прежнему звучит как эпизод для Мака из Моктертла, отзывчивого бобби»[36].

— Я думаю, это могла быть своего рода взятка, — сказал парень. — И… я не знаю, я думаю, они избавились, под каким-то предлогом, от кого-то, кто действительно разбирается в этом бизнесе.

— Где находится этот магазин? — Ван дер Вальк снова взял свою ручку, чтобы записать адрес.

— Принц.

Пораженный, он снова положил ручку:

— Принц? Вы хотите сказать, там, на Спуи?

— Именно так.

— Но это же невообразимый шик — Картье, Ван Клиф и все эти штуки, изящный антиквариат, пасхальное яйцо Фаберже или что-то подобное в витрине.

— Попробовали бы вы отыскать там что-то действительно такое… от Картье. Ну разве что какие-нибудь шкатулки.

Ван дер Вальк, развеселившийся к этому времени, сдвинул на лоб свои очки и потер глаза.

— У вас имеются какие-нибудь умозаключения на сей счет?

— Не знаю. Я думал о каком-то мошенничестве со страховкой — инсценировка пожара, или кража со взломом, или еще что-нибудь, но, по-моему, это слишком топорно.