Семья Рэдли - Мэтт Хейг

В разгаре драки, она видит, что к ним под дождем летит ее дочь.

— Хватай нож! — кричит ей Хелен.

Долетев до них, Клара выкручивает нож из дядиной руки. Но он отталкивает ее локтем, и нож падает на крышу дома номер девятнадцать.

«Все, — думает Хелен, сражаясь с неослабевающим Уиллом. — Он снова победит».

Их дом уже превратился в один из черных квадратиков на Орчард-лейн, а сама улица стала узкой полоской в темноте.

— Уилл, отпусти меня, прошу, — умоляет она. — Я хочу остаться со своей семьей.

— Нет, Хелен. Извини. Это не ты.

— Пожалуйста…

Не видна уже и деревня. Теперь она лишь отражение неба, уносящиеся вниз белые точки на черном фоне.

«Я люблю Питера, — понимает Хелен. — Я всегда любила Питера. Вот что правда». Она вспоминает серый день, когда они с будущим мужем, по уши влюбленные, шли, держась за руки, по Клэпхем-Хайстрит — он сопровождал ее в магазин художественных принадлежностей.

— Если тебе хочется куда-нибудь еще, — вопит Уилл ей в ухо, перекрикивая шум воздуха, — ты кричи. Валенсия, Дубровник, Рим, Нью-Йорк… В Сиэтле нашим сейчас недурно живется. Я не прочь махнуть подальше… Слушай, мы же никогда в Венеции не были, да? Могли бы слетать, посмотреть Веронезе…

— Уилл, мы не можем быть вместе.

— Ты права. Не можем. Но мы можем вместе провести ночь. А утром я с великим сожалением буду вынужден перерезать тебе…

Прежде чем Уилл успевает закончить свою угрозу, Хелен слышит какой-то шум. Кто-то, чей голос ей знаком, с ревом несется к ним. Внезапно она чувствует рывок в противоположном направлении. После этого наступает тишина, и Хелен осознает, что падает. Она с ужасом смотрит на быстро приближающуюся к ней деревню, улицу, их дом, но тут до нее доносится крик дочери:

— Мам, лети! Ты же умеешь летать!

«Да, — думает она. — Действительно, умею».

Хелен сбавляет скорость и парит, позабыв о силе притяжения. К ней подлетает дочь.

— Это Роуэн, — говорит Клара, указывая на схватившиеся высоко над ними силуэты. — Он сражается с Уиллом.

Роуэн услышал мамин крик.

Этот звук пробудил его от отчаяния, он рассмотрел в небе смутный силуэт и понял, что там его мама с Уиллом. Отчаяние превратилось в ярость, и он полетел ей на помощь. А теперь, толкая Уилла обратно к земле, он чувствует, что способен на что угодно.

— Зачем тебе понадобилась Ева? — кричит он, и толкать становится все легче. — Зачем?

Уилл не отвечает. В глазах у него печальная гордость.

Вниз, вниз, вниз.

— Послушай, Роуэн, — говорит Уилл. Его плащ трепещет перед ними на ветру, как ненатянутый парус. — Ты такой же, как я. Неужели не видишь? Ты мой сын. Моя кровь. Мы могли бы путешествовать вместе. Я бы показал тебе весь мир. Я научил бы тебя, твою мать, жить.

Роуэн, не слушая его, перелетает через крышу, Уилл задевает спиной верхние черепицы и расшатывает их. Через миг они уже над садом Рэдли, Роуэн продолжает толкать Уилла вниз, и они быстро опускаются к пруду.

Снизившись, Роуэн швыряет его в холодную воду, давя обеими руками, одной на лицо, другой — на шею. Роуэну требуется вся его злость и сила, чтобы справиться с нечеловеческой мощью Уилла, который бешено рвется со дна на волю.

Роуэн понимает, что долго не продержится. Его отец всю жизнь пил кровь в неограниченных количествах, так что уж не Роуэну состязаться с ним в силе и выносливости. Его единственное оружие — гнев, но этого недостаточно.

Роуэн закрывает глаза. Старается разжечь в себе ненависть. Тем временем железные руки из-под воды отталкивают его все настойчивее, все жестче, пока наконец Уилл не вырывается на поверхность, точно лава из жерла вулкана, отбрасывая Роуэна спиной в пруд. Тот опирается рукой на дно, чтобы подняться. Натыкается на что-то.

Это не рыба. Не растение.

Металл.

Уилл нависает над ним, готовый отплатить сыну той же монетой.

Роуэн судорожно хватается за металлический предмет.

Больно.

Порезался, только дотронувшись до лезвия.

— Вампира быстро не утопишь, — смеется Уилл, оскалив клыки и толкая Роуэна под воду. — Ну так еще и не вечер.

— Руки прочь от него!

Это Клара с матерью, со свистом рассекая воздух, снижаются над садом. Уилл на секунду отвлекается на них, и тут же пальцы Роуэна нащупывают что-то под лезвием. Что-то деревянное. Рукоятку.

Уилл хохочет. Это смех маньяка, исчадия ада. Его внимание переключается обратно на Роуэна, но слишком поздно, чтобы заметить, как мокрый топор дельфиньим хвостом взлетает над водой и молниеносно вонзается в его шею. Дикое, первобытное рычание Роуэна едва доносится до его слуха, когда весы судьбы последний раз склоняются в сторону сына. Хватаясь за обух топора, засевшего в горле и полузатопленного хлещущей кровью, Уилл падает в пруд. Роуэн прижимает его ко дну, перерезая сухожилия и ткани. Вода подергивается черной дымкой.

Хелен с Кларой опускаются на траву, и в тот же миг энергия возвращается к Уиллу, с новыми силами он рвется наверх, пытаясь поднять голову, но Роуэн, не дрогнув, давит на топор обеими руками, так что, когда ему это удается, лезвие перерезает шею до конца. Жизнь наконец покидает его тело. Роуэн едва различает в мутной воде обращенное к нему лицо — лицо его отца. Спокойное. Даже благодарное. Как будто это и есть для него единственный путь к покою — навеки разлучить мыслящий разум с жадным телом, погруженным в жидкий кровавый туман.

Роуэн еще какое-то время стоит неподвижно, наблюдая за падающими в воду каплями дождя. Он не сразу вспоминает о молчаливых свидетелях в нескольких метрах от пруда — о матери и сестре.

— Вы в порядке? — спрашивает он.

Хелен не сводит глаз с поверхности воды.

— Да, — отвечает она. Ее голос звучит спокойнее и как-то естественнее, чем обычно. — В порядке.

Обостренный слух Роуэна улавливает шаги со стороны дома. Его отец — точнее, человек, которого он всегда считал отцом, — выходит в патио. Он в плаще, в руках держит ключи от машины — только что вернулся. Он смотрит на Роуэна, потом на жену с дочерью. В конце концов его взгляд падает на пруд. Питер подходит ближе. Роуэн видит, как застывает его лицо, когда он соображает, что здесь произошло.

— Господи, — едва слышно шепчет Питер, наклоняясь к воде. — Господи, господи, господи…

— Он хотел убить маму, — объясняет Клара. — Роуэн ее спас.

Питер наконец умолкает и просто всматривается в темную, окрашенную кровью воду, где лежит его брат. Роуэн выбирается из пруда; при воспоминании о Еве его вновь охватывает острый приступ паники.