Ниточка судьбы - Елена Гонцова

Ей снова приснился необыкновенный сон. В тонких цветных сумерках она летит в самолете. Вспоминает, что боится самолетов. Но делать нечего, ведь это сон. И нужно сделать усилие и переменить картинку. Ей это удается сделать довольно скоро. Самолет идет на посадку.

Внизу раскинулся великолепный город. «Теночтитлан, — думает Вера во сне, — и в нем множество ацтеков. Там чудесные мастера-строители, дворцы, парки. Нужно увидеть это». Она выходит из самолета. Спрашивает, что это за город. Говорит по-английски. На нее смотрят с удивлением и отвечают, что это Лиссабон.

«Я управляю сном», — думает Вера. Надо продолжить это удивительное занятие. «Как добраться до моря?» — спрашивает она людей, напоминающих ей рыбаков.

Тут же понимает, что нет ничего проще.

Небольшой английский автобус везет ее по красивой равнине. Она снова засыпает. И просыпается уже на месте.

«Море там», — показывает ей пожилой человек. Он говорит на незнакомом языке. Но Вера прекрасно понимает во сне все языки.

«Не вернуться ли в страну инков? — думает она. — Нет, от добра добра не ищут. Там жестокая древность, жертвоприношения. А здесь непонятная, но приветливая страна».

Вода в море прозрачная и теплая.

Вера видит, что вокруг никого нет, раздевается и далеко заплывает, устает и ложится на спину. Под ней и вокруг нее плавает рыба. Одна рыбина подплыла совсем близко, Вера хотела дотянуться до нее рукой, рыбина сделала сильное движение хвостом, и жесткий плавник поцарапал ей руку. Она вскрикивает и внезапно понимает, что она действительно в море и плывет на спине под чужими небесами.

От испуга нахлебавшись соленой воды, Вера справляется с собой и начинает медленно грести к берегу, на котором никого нет.

Находит одежду — джинсы, рубашку и куртку. Ищет сумку, которая постоянно была при ней. Находит. Успокоилась на несколько минут, убедившись, что наяву все обстоит не хуже, чем во сне.

Вера больно ущипнула себя за руку. Остался небольшой фиолетовый синяк. Не хватало каких-то существенных деталей. На среднем пальце левой руки не было перстня. Значит, это сон. Когда-то, как ей думалось, в другой жизни, она увидела во сне свою прабабушку. Она говорила ей во сне о какой-то необычайной способности кольца отвращать плохих и привораживать хороших кавалеров. Тогда же она решила не снимать перстень до той поры, пока не выйдет замуж. Значит, она вышла замуж?

А может быть, она умерла? Но горячий песок щекотал босые подошвы, а невдалеке над волнами вились чайки. На смерть все это было похоже мало.

«Кто я такая? — думала она. — Надо побродить по окрестностям. Небось соображу, что в мире происходит».

Одевшись, вытряхнула из сумки все содержимое. Вера не узнала ни одной вещи. Изысканной коробочки с перстнем тоже не было. Это ее разозлило. Она взяла с песка то, что показалось ей документом. «Сейчас я узнаю нечто о своей личности», — в ожесточении подумала она. Почему нет перстня? Ведь она не могла выйти замуж.

Документ, который девушка разглядывала, ничего ей не сообщил нового. Ее имя ничего ей не говорило. Фамилия — тоже. Она бросила его в сумку. Сгребла туда остальное. Денег не было.

«Деньги в заднем кармане джинсов, — вспомнила она. — Деньги — так вот что я помню из всего остального. Только деньги».

Это ее обрадовало.

«Жизнь возвращается, — думала Вера, — но куда? И мое ли это тело? Цела ли я, как раньше?»

Она потешно ощупала себя, не обнаружив никаких изъянов. Все было на месте.

«Лиссабон, — вспомнила девушка. — Туда прилетел самолет во сне. А это что за местность? Я просила довести меня до моря. Почему? Пора просыпаться, госпожа Уайлдер. Почему госпожа? Почему Уайлдер? Не факт. Все это тот же Лиссабон. В документе написано, что я не из Лиссабона. Я из другой деревни. И деревня эта не приморская. Я проплыла полмили и устала. Наверное, я голодна. Впрочем, это само по себе хорошо. Значит, я живая. А ведь могла утонуть от страха».

Вера заметила, что отрешенно наблюдает за собой со стороны. Кажется, раньше не умела этого делать, потому что это причиняло страдание. Обязательно что-нибудь ее не устраивало, — например, манера думать и несносно обобщать кое-как обдуманное.

Сейчас никакого страдания в себе найти не могла. Она смотрела на себя отовсюду. Из чистого пространства с небесами и морскими валами, с песчаной косы, по виду такой домашней и озерной, и этот взгляд готов был разорвать ее, не причинив никакого обыкновенного страдания.

«Если я не умерла, то немедленно умру, потому что нельзя настолько сильно ничего не знать».

Она знала только то, что жива и здорова. Вроде бы это не вызывало никаких сомнений. Осмотрела свою одежду и осталась ею довольна. Кажется, она переодевалась вчера. Поменяла такой эффектный выходной костюм на легкую дорожную одежду. Значит, собиралась куда-то ехать. И не куда-то, а именно сюда. Ведь она последовательна и требовательна. К себе, к другим. Другие? Кто такие — другие? Ну те, что вокруг. С ней в английском автобусе ехали другие — мужчины, женщины, дети.

Внимания на нее не обращали. И она не была к ним требовательна. А зачем быть требовательной к другим? А к себе? Вот что она сейчас хочет от себя? Она смотрит на себя отовсюду. Из пустоты, накрытой морем, песком, светящимся южным воздухом.

Ах да, она решила отдохнуть. Неожиданно собралась и поехала. А как и когда покупала авиабилет? Не финт перелететь через Атлантику на большом самолете. Судя по документу, она прилетела из Америки. Вообще-то неплохо прилететь из Америки. Но почему в Лиссабон? И опять же — почему из Америки?

А еще трудно понять, где прервался сон, которым она столь эффектно управляла, и с какого места началась явь, которая закончилась вот этой прибрежной полосой песка?

«Надо двигать отсюда, — решила Вера. — Наплавалась, наотдыхалась! Кажется, я отдыхаю давно и совершенно ничего не делаю. Видать, путешествую вот так. По белому свету. Таиланд, например. Была ли я там? Да вроде бы. Греция? Да никакого сомнения. Маленькие деревья, обломки священных камней и целые роскошные колонны, жара, блеск, внезапная прохлада, вино и жареная кефаль».

Посмотрела на часы. Из этого ничего не вышло. Сколько часов или дней назад она стала двигаться из пункта А в пункт Б, было неизвестно.

Совершенный механизм работал исправно.

Окрестности убедительно показывали, что на дворе белый день. К людям идти было вроде бы опасно. Но отчего? Они — другие. Но ведь она ехала с другими — на автобусе.

И Вера пошла наугад.

В придорожном заведении, которое она назвала для себя корчмой, она съела порцию морских гадов, просто показав пальцем красивой, смуглой женщине на это блюдо. Никто из посетителей, а их было немного, не посмотрел на нее с неприязнью или подозрением.

«Я в раю, — подумала Вера. — Наконец-то я знаю, как он выглядит. Немного пустынно, но в целом отлично».