Ниточка судьбы - Елена Гонцова

Она тоже была странной породы, продолговатая, большеглазая, с острыми пушистыми ушами, как у рыси.

«У меня тоже есть кошка, — сказала она себе, — потому что без кошки нельзя жить вообще».

Этот примирительный вывод избавил Веру от невозможных мыслей, которые могли расколоть ее голову пополам.

— Слишком много впечатлений, — сказала она Катарине. — Еще немного — и я смогу только смотреть по сторонам и бессмысленно улыбаться. А мне еще предстоит знакомиться с твоей семьей. Я должна привести себя в порядок.

Она выкупалась и уснула в узкой комнате, похожей на каюту корабля.

«Куда ж нам плыть? — успела подумать она. — Кажется, это уже от нас не зависит. Как нитка жемчуга, жемчужина за жемчужиной. И ни одной ненужной паузы. Разве так бывает? Как же не бывает, если это есть? Я выросла в стране, где так не бывает. Что это за страна? Да, скорей всего, Америка. Что ж, недаром я оказалась в Португалии. Христофор Колумб пользовался картами тамплиеров, которые спасались тогда здесь, в замках, подобных тому, что находится рядом, или в таких же вечных жилищах. Вероятно, здесь глубокие, извилистые подвалы, целые пещеры, выводящие к океану, на случай бегства».

Кто такие тамплиеры и зачем они здесь прятались, Вера не могла припомнить. О них ей много рассказывал кто-то из друзей. Вероятно, тамплиер. Храни его Господь. Наверное, он сейчас тоже прячется где-нибудь недалеко.

Она пробудилась довольно рано, спросонок подняв руки, чтобы ощутить дно лодки над головой, и повернула голову так, чтобы увидеть свет и кромку прибоя сбоку.

Но ничего этого не было. Она подумала, что очутилась на корабле. По крайней мере, недалеко находился старинный штурвал. На нем сидел здоровенный попугай, похожий на внимательного морского разбойника.

Он хрипло произнес что-то на португальском. Нетрудно было понять, что птица спрашивала, нормально ли отдохнула гостья.

— Да, птица, — ответила Вера. — Если б не болели мои мозги, все было бы идеально. Скажи, я похожа на старого, обезумевшего пирата, забывшего, в каком месте он захоронил сокровища? Видать, похожа. Потому и ты здесь. Своих почуял.

В доме никого не было.

Девушка вышла во двор, сделала что-то вроде гимнастики, после чего потрогала твердые листья неизвестного ей дерева и рассмеялась. Она не помнила ничего, как будто родилась только вчера.

Но дерево было неизвестно по другой причине.

«Начнем с него, — подумала Вера, — и все отстроится заново. Скорее всего, это пробковое дерево. Да, это пробковый дуб. В детстве я много читала о Пиренейском полуострове. И мечтала вот так вот запросто отдохнуть под широким апельсиновым деревом. Все сбывается — это закон, о котором я не подозревала».

Искупавшись в небольшом бассейне с пресной водой, Вера устроилась под апельсиновым деревом. Несколько маленьких птичек ходили по ветвям, не обращая на нее никакого внимания.

«Вряд ли это мытарства, — подумала девушка. — Это что-то другое. Только бы не заболела голова, как вчера. Второго раза я просто не вынесу».

Обеспокоенная Катарина нашла ее полностью погруженной в себя.

— Я ходила на рынок, — пояснила она. — Сегодня мы устроим небольшой праздник.

Вера с тоской подумала, что уже сейчас предстоит отвечать на вопросы, ответов на которые она не знала, а врать португалке она не могла.

На вопрос Катарины, давно ли Вера из дома, она ответила, что, скорее всего, не была там вовсе.

— Ты путешествуешь все это время? — удивилась португалка. — Я поражаюсь твоей энергии.

— Я тоже, — ответила Вера, впервые рассмеявшись.

Собственный смех удивил ее, а сама возможность запросто рассмеяться переменила все. Вера даже решила, что большего от человека и не требуется, как только способности после всех ужасов быть веселым и приветливым с другими. Вот так рассмеяться, например. Наверное, ее друг-тамплиер тоже смеется где-нибудь.

Катарина была счастлива, убедившись, что Вере на редкость хорошо у нее в доме. Это должно было ошеломить, но почему-то нисколько не удивило гостью.

Она иногда ловила себя на мысли, что старается делать все, и думать, и говорить, и двигаться как-то особенно точно и четко. Но это было не слишком трудно и постепенно превращалось в привычку.

Впервые посмотрев на себя в зеркало, Вера отрешенно заметила непривычный загар и столь же необычный блеск глаз. Она мысленно переместилась в свое зеркальное изображение и окончательно забыла, где и с какой целью находится. Вера была в гостях у подруги. Значение имело только это.

Через два часа девушка была уже знакома с мужем Катарины, занимавшимся поставками морепродуктов в рестораны Лиссабона, и двумя их маленькими сыновьями.

На званый вечер были приглашены соседи, все поголовно любившие музыку. Это было совсем не удивительно. Сам воздух этой древней страны, расположившейся под присмотром океана, был бесконечной мелодией. И не только для чужестранки, что больше всего поразило Веру. Люди, живущие здесь, отчасти сами представлялись ей этими древними камнями и деревьями.

Она не уловила момента, когда было произнесено нечто странное для нее. Настолько необыкновенное, что Вера попыталась протестовать. Но протест ее был воспринят в застолье как нечто естественное — как проявление скромности, наконец.

А Катарина всего лишь говорила о ней как о замечательной русской пианистке, которая одиноко путешествует по гостеприимной Португалии. К тому же, как отметила Катарина, в ее странствии присутствует какая-то маленькая тайна.

«Это точно, — подумала Вера, — тайна на тайне. Вам больше известно обо мне, чем мне самой».

Она решила, что перед сном расскажет Катарине в общих чертах, что с ней происходит.

Девушка почему-то была уверена, что португалка все поймет и поможет. А каким образом — Вера не представляла даже отдаленно.

Они сидели в саду под открытым небом, свежий ветер с постоянством невидимого геометра напоминал о близости океана и превращал все в движущееся и живое, цветы, ветки и листья — каждый в отдельности. Эти темные твердые листья, точно вырезанные из камня, трепетали на ветру, словно дерево приветствовало собравшихся тысячами ладошек.

Вера вспомнила, что видела такое же дерево с точно такими же листьями. И эта картина была связана с чем-то прекрасным, чему она не могла дать никакого названия. Там не было океана, его гигантский размах заменяли движущиеся небеса, а ее кто-то нес на руках под красивым деревом, умудрившись пройти под горизонтальными сильными ветвями. А листья приветствовали Веру и незнакомца (именно незнакомца, как решила она) точно так же, как эти листья.

Она в недоумении потерла лоб. Но в памяти была неодолимая преграда. Тогда Вера на мгновение окаменела, как бы сливаясь с этим препятствием. И тут же заметила на себе особенный взгляд Катарины.

— По-моему, ты настолько устала, что ничего не помнишь, — сделала та предупредительный жест. — Тебе нужно выпить как можно больше этого красного вина. Ведь ты не помнишь, что недавно была в Норвегии?