Дикий фраер - Сергей Донской

– Кто из нас двоих сволочь? – вкрадчиво поинтересовался Мамонтов, разглядывая супругу с таким удовлетворением, которому позавидовал бы сам маркиз де Сад.

– Уж никак не я! – плаксиво заявила Даша, лихорадочно соображая, как бы поплавнее съехать с неудачно затронутой темы.

Рассеченные в кровь губы повиновались ей неохотно.

– Может быть. Но нас двое в этой комнате. Следовательно, сволочью является один из нас. Не хочешь ли уточнить, кто именно?

И были новые посвисты ремня, и новые слезы, и наконец запоздалое раскаяние. Для начала Даше пришлось отказаться от нелепой версии со скоропалительной поездкой на свадьбу подруги. Правду говорить было нелегко, но, когда признание было с горем пополам сделано, Дашина речь ускорилась, потекла гораздо более свободно, почти непринужденно, если бы не распухшие губы. К отвратительному эпизоду на дороге она приступила даже с некоторым облегчением, поскольку тут не чувствовала за собой ни малейшей вины и полагала, что супруг все-таки обязан пожалеть ее, посочувствовать и обратить праведный гнев против насильника.

– Да, – медленно подытожил Мамонтов, когда Дашин рассказ отзвучал, оставив после себя в комнате одну только звенящую тишину. – Хороша у меня жена, ничего не скажешь. Добрая, отзывчивая. Любому проходимцу готова приятное сделать, просто так, от щедрости души. Буквально за красивые глаза.

Даша позволила себе обидеться, впрочем, не выпуская из поля зрения ремня в руках супруга.

– Не понимаю, как ты можешь говорить подобные гадости! – воскликнула она. – В чем тут моя вина?

– Тебя били? Пытали? Вязали веревками? Выкручивали тебе руки, приставляли пистолет к виску? – Мамонтов склонил круглую голову к жирному плечу, дожидаясь ответа с подчеркнуто саркастической миной.

– У него был нож! – взвизгнула Даша.

– Большой? Как у какого-нибудь долбаного Рэмбо, да?

– Не знаю, не видела! Этот подонок не вынимал его из кармана!

– А может быть, и не было никакого ножа? – вкрадчиво спросил Мамонтов. – Может быть, тебе просто захотелось пошалить еще немного? Отметить, так сказать, возвращение на родину… А?

– Но…

Мамонтов перебил ее, страшно кривя лицо:

– Если каждый встречный будет предлагать тебе обслужить его, а ты станешь выполнять все подобные просьбы, то место тебе в борделе, а не в приличном доме!

– Он…

– Можешь не продолжать! Он дал, ты взяла! Уладили дельце полюбовно, так сказать… По обоюдному согласию!

От несправедливости этих упреков у Даши перехватило горло. Порывисто вскочив с кровати, она заметалась по комнате. Босые ноги ступали по пушистому ковру совершенно бесшумно, только кимоно возмущенно шуршало. Кое-как обретя способность изъясняться связно, Даша остановилась напротив мужа и плаксиво спросила:

– Ладно. Что же я, по-твоему, должна была делать? Что мне оставалось?

– Откусить его поганый член, вот что! – прогудел Мамонтов, глядя на жену с нескрываемой брезгливостью. – Ты могла хотя бы покричать для приличия, оказать какое-то сопротивление… Закрыться в машине, наконец…

– Я испугалась! – крикнула Даша. – Я оцепенела от страха и…

– Погоди, я не закончил! – Ухватив жену за плечи, Мамонтов встряхнул ее так неистово, что она чуть не вывалилась из своего кимоно, как шелкопряд из кокона. – Ты предпочла повести себя как распоследняя шлюха! – кричал он. – Ты опозорила меня на весь свет! – С каждой фразой голос Мамонтова постепенно преисполнялся патетики человека, оскорбленного в лучших чувствах. – Теперь всякая сволочь будет считать, что можно запросто поиметь мою жену, унизить меня, выставить на всеобщее посмешище… Мои партнеры перестанут уважать меня! – Он даже взвизгнул от избытка чувств. – Ведь если я позволяю каждому трахать тебя, то, значит, и меня самого можно трахать вместе с моим бизнесом! От моего авторитета, от моей репутации камня на камне не останется! Теперь ты понимаешь, что натворила? Понимаешь?

Он снова неистово встряхнул Дашу, отчего она смогла выдавить из себя лишь жалкий писк, прорезавшийся сквозь клацанье зубов:

– Никто не узнает!

– Еще как узнают, – горько возразил Мамонтов. – Все плохое всегда всплывает наружу. Этот тип, которого ты ублажила, станет рассказывать об этом направо и налево… Ха! Ему будет чем похвастаться! Еще бы, поимел законную супругу учредителя корпорации «Интерторг»! Да после этого на самого задрипанного частного предпринимателя станут глядеть с большим уважением, чем на меня! – Тут Мамонтов страдальчески зажмурил глаза и застонал, как от внезапной зубной боли. – М-м! Люди будут приходить в мой дом и пялиться на тебя, на твои похабные губы, которым ты дала волю! А я… а я…

Он вдруг отпустил Дашу, но не просто снял руки с ее плеч, а устало оттолкнул ее подальше от себя, как бы окончательно отвергая и бесконечно презирая.

– Так вели найти этого подонка! – воскликнула она, радуясь, что может предложить такой простой выход из ситуации. – Пусть его заставят замолчать! Навсегда!

Мамонтов медленно покачал своей большой башкой:

– От этого тоже мало проку. Те, кому я поручу разобраться с твоим случайным знакомым, любопытства ради могут сначала скачать с него нужную информацию. Нет, эта история так или иначе станет известной…

– Что же делать? – Дашин тон сделался совсем упавшим.

– А? – Мамонтов поднял на нее глаза, настолько замутненные нехорошими мыслями, что Даша усомнилась, видят ли они ее в этот момент.

– Что делать? – повторила она шепотом.

После тягостной паузы Мамонтов ответил:

– А вот что делать, дорогая… Для начала отправляйся в ванную и хорошенько смой с себя всю эту… – Он поморщился, прежде чем закончить: – Всю эту грязь. Хорошенько смой. Так, чтобы от тебя чужим духом и не пахло. – Наморщив нос, Мамонтов показал, как ему омерзительно обонять запах собственной супруги, и с чувством закончил: – Тварь! Шлюха подзаборная!

– Хорошо, Сашенька, – медленно сказала Даша, делая вид, что не замечает этой гримасы, но обещая себе сохранить ее в памяти навсегда, чтобы припомнить Мамонтову при первом удобном случае.

Она уже шагала к двери прямо по сброшенным на пол мехам, когда услышала за спиной напутствие:

– И зубы как следует почисть! Рот чем-нибудь продезинфицируй, что ли…

– Хорошо, Сашенька, – повторила она, хотя покорности в ее голосе становилось все меньше, зато строптивости прибавлялось с каждым произнесенным слогом. – Какие еще будут распоряжения? Что мне делать, когда я приведу себя в порядок?

– Тесто меси на вареники, – угрюмо порекомендовал Мамонтов. – Приедешь к родне с готовыми, вот обрадуются!

– Значит, ты все-таки меня выгоняешь? – уточнила она, щурясь так, словно страдала врожденной близорукостью.

– Ебстебственно! – воскликнул муж, кривляясь, как клоун из захудалого цирка. – Когда мне понадобятся услуги проститутки, я тебя вызову. Надеюсь, обслужишь меня по старой памяти как следует? По высшему разряду, да? Как того парня на дороге?