Лунные хроники. Мгновенная карма - Марисса Мейер

– Насчет ведущей не уверена. Но… у тебя бы это здорово получилось.

Я улыбаюсь, потому что это комплимент, но все же задаюсь вопросом, сколько раз мне пришлось бы провести такой концерт, чтобы окончательно избавиться от паники перед выходом на сцену.

– Как бы то ни было, я думаю, ты в этой роли тоже была бы великолепна. – Я заканчиваю подметать тротуар. – Тебе нужно рассказать об этом папе, узнать, что он думает. – Я хмурюсь, вдруг кое-что вспомнив.

– Кстати. Помнишь, я предлагала тебе свой синтезатор? Я спросила у родителей, и оказалось, что они его продали, поскольку он только пыль собирал. Извини.

– О, ничего страшного, – говорит она. – Я как-нибудь наведаюсь в «Брасс энд Киз». Если вообще решу, что мне это нужно.

«Брасс энд Киз» – местный магазин музыкальных инструментов, еще одно место, где Ари хорошо знают. Что-то подсказывает мне, что любой синтезатор, который она там купит, будет намного лучше того, что мои родители нашли в ломбарде много лет назад.

Я смотрю на часы.

– Так, мне пора. Если я опоздаю, уверена, Квинт мне этого не забудет до конца моих дней.

Я возвращаюсь в магазин и ставлю метлу в кладовку. Джуд достает из картонной коробки новенькие виниловые альбомы, запаянные в целлофан.

Я узнаю исполнителя на обложке. Садашив, британский поп-певец, прославившийся в последние несколько лет как модернизатор старых шаблонов. Его популярность вряд ли пострадала от того, что он божественно красив. Кажется, в прошлом году его даже признали самым сексуальным мужчиной в мире по версии журнала People, хотя я почти уверена, что он еще подросток.

Конечно, я знаю все это только потому, что и Пенни, и Люси одержимы им, как и многие девчонки в нашей школе.

– Ого! – Я заглядываю через плечо Джуда. – Не знала, что современные исполнители до сих пор выпускают винил.

– О, да. – Джуд раскладывает пластинки, чтобы наклеить на них ценники. – Это последний писк. Вот эти, – он постукивает по стопке пластинок Садашива, – будут нарасхват. – Он понижает голос до шепота. – Когда мы с Ари сказали папе, что у этого парня выходит новый альбом, первое, что он спросил: «Сада-кто?». – Джуд закатывает глаза. – Казалось бы, имея пятерых детей, можно быть и более продвинутым.

– Людям нравится то, что им нравится. Слушай, мне пора идти. Еще раз спасибо за помощь на вчерашнем фестивале.

– Увидимся, сестренка. Удачи вам сегодня.

– Папа? – кричу я, возвращаясь в торговый зал.

– Я здесь.

В очках для чтения, он стоит за прилавком, что-то проверяя в бухгалтерской книге.

– Мне нужно идти. Могу я оставить здесь немного флаеров? – Я достаю из сумки то, что не успели раздать вчера, и выкладываю на прилавок. – Может, если кто-нибудь придет сегодня утром, ты расскажешь им об уборке?

– Я не только расскажу им об уборке, – говорит он, сдвинув очки на кончик носа, – но и пригрожу продавать им только пластинки Ванилла Айс, пока они не пообещают прийти.

– Может, не стоит так радикально?

Звенит колокольчик над дверью, и я оборачиваюсь, готовая попрощаться с Ари.

Но в магазин заходит не Ари.

Я застываю на месте.

Это Майя. Майя Ливингстон. Она выглядит как модель – в толстовке оверсайз с эмблемой UCLA[51], длиной почти до колен, бледно-розовых леггинсах и шлепанцах. Не знаю, завидую я или просто впечатлена. Скорее, все-таки ошеломлена. Что она здесь делает?

– Добро пожаловать! – говорит папа. – Познакомьтесь с нашей коллекцией пластинок. Дайте мне знать, если понадобится моя помощь. И, пожалуйста, – он берет верхнюю листовку из стопки, – не пропустите сегодняшнее мероприятие по уборке пляжа…

Я накрываю его руку ладонью.

– Все в порядке, пап. – Я заставляю себя улыбнуться.

– Привет, Майя.

– Ой. Привет, Пруденс. – Она удивленно моргает. – Я не знала, что ты здесь работаешь.

– На самом деле, нет. Просто помогаю сегодня утром. Э-э… это мой папа.

– Добро пожаловать, всегда рады друзьям Пруденс!

Она смущенно хихикает, пробираясь между рядами пластинок.

– Спасибо. Э-э… Я знаю, что она вышла только вчера, но нет ли у вас случайно новой пластинки Садашива?

Папа недоуменно смотрит на нее.

– Сада-кого?

Я закатываю глаза.

Майя начинает повторять:

– Сада…

– Не обращай на него внимания, – говорю я. И, собравшись с духом, поскольку встреча обещает быть неловкой, прикладываю ладони рупором ко рту и кричу: – Эй, Джуд! У нас клиент, спрашивает новый альбом Садашива.

Сзади раздается шорох, и появляется Джуд с пластинкой в руке.

– Видишь, пап? Я же говорил, что они будут… – Он видит Майю и замирает, широко распахнув глаза. – Э-э… Бестселлерами… Майя! Привет!

Майя улыбается, но в ее взгляде сквозит неуверенность, и мне интересно, думает ли она о том, что говорила о Джуде на вечеринке у костра, и о том, что он мог это слышать.

Я напрягаюсь, согнув пальцы. Если она скажет Джуду что-нибудь, хотя бы чуть-чуть обидное, я призову всю силу мироздания и раздавлю ее, как букашку.

Но тут взгляд Майи падает на пластинку, и ее лицо загорается. Бросившись вперед, она выхватывает у Джуда вожделенный альбом и, вцепившись в него обеими руками, впивается взглядом в восхитительное лицо Садашива. Хотя он и британский артист, но индийского происхождения, с вьющимися черными волосами и такими густыми ресницами, что кажется, будто у него перманентная подводка для глаз. И это только начало. Я слышала, как Пенни и Люси ведут за ужином разговоры о его губах, скулах, даже ушах. Серьезно? И что все это значит?

– Я ждала этого несколько месяцев! – говорит Майя, прижимая альбом к груди. – Я так счастлива, что он у вас есть.

– Видите? Виниловые пластинки! – Папа хлопает ладонью по прилавку. – Я знал, что они вернутся, даже к вам, детям. Я говорю об этом уже много лет.

Мне не терпится уйти. Я действительно не хочу опаздывать на уборку. Но щеки Джуда пылают, и я не решаюсь оставить его. Может, ему нужна моральная поддержка? Трудно сказать, если он не может оторвать глаз от Майи, чтобы хотя бы намекнуть мне.

Джуд откашливается.

– Я могу… э-э… еще чем-нибудь помочь?

Она лучезарно улыбается ему, и я вижу, что Джуд с каждым мгновением волнуется все больше.

– Нет, это все, за чем я пришла. Спасибо, Джуд. Я и не знала, что ты здесь работаешь. Какая классная летняя подработка!

Он посмеивается, сильнее заливаясь румянцем, и несет какую-то чушь, обслуживая ее на кассе.