Корона Тафелона - Наталья Авербух

Десять пришлых вышли из лесу к воротам. Пешком вышли. Среди них были и Кэрту и другие младшие воины, а вёл их Хорэту и ещё Кабан рядом шёл зачем-то.

Хорэту встал напротив ворот и закричал, а Кабан перевёл его речь на язык нагабаров. Вроде как сдаться предлагал. Обещал пощадить защитников, если выйдут и сложат за воротами всё оружие. Из селища прилетела стрела, вонзилась в щит. За тыном запели рога. Отворились ворота, вышли нагабары. Всегда, небось, нападения ждут. Место такое — дорога. Мало ли кто по ней проедет. Жуга соображал, что тут делается. Он знал, что нагабарские земли от них на полночь да на закат лежат. А тут ведь не нагабарская земля, а княжеская… тут князь Гирдас правит… или родич его, князь Бутас. А нагабары, небось, на дороге на восход встали, потому как на дороге всегда выгодно. У них ворота-то эвон какие широкие! Небось, чтоб побольше телег с товарами вошло! Вот Кабану-то и не по нраву. Так не по нраву, что он сам пришёл, толмачом у пришлых сделался. Лишь бы нагабаров с дороги прогнать.

Нагабары были, не в пример лесным оборотням, одеты в броню не хуже чем у пришлых. В руках они держали топоры на длинных древках и двигались все вместе, как один человек. У пришлых-то топорики были другие, с лезвиями узкими как птичьи клювы. И нагабаров, конечно, было больше. Как пришлые-то не испугались? Жуга и тот в кустах перетрусил, а пришлые — ничего. Подпустили нагабаров да и ударили. И те в ответ. Бой совсем чуть продолжался, когда Нэндру свистнул да и погнал коня вперёд. С двух сторон конные на пеших-то нагабаров накинулись. Те как поняли, к воротам заторопились, да куда там! Разве от всадников убежишь? Жуга, как велено, держался возле хозяина и подавал что сказано. Страшно было! Но думать некогда. Нэндру то мечом с коня бил, то копьём колол, звенели колокола с того высокого дома с кругом-яблоком, кричали женщины, дети… на этот раз убивали не всех. Пришлые гнали — тупыми концами копий и плетьми, — людей на площадь и били, если те пытались бежать. Потом смолкли колокола, но бой не прекратился. Из домов выскакивали нагабары, иные и без брони, но с мечами да топорами, и бросались в бой. Этих убивали сразу. Поджигали дома. Тот большой, с яблоком, и тот, где висело полотнище, тоже запылали. Наконец нагабарские воины кинули оружие на землю. Пришлые расхохотались. Жуга думал, они убьют пленных, но нет. Просто выгнали за ворота — в одних сорочках, босыми, неподпоясанными, с женщин платки и украшения сорваны, — и плетьми погнали в сторону Нагабарии. А Кабан тем временем привёз свои телеги, порыскал, нашёл ещё телеги в селище и потихоньку принялся добро на них грузить. Мужиков своих из леса вывел, им тоже работу задал. Они и работали, но нерадостно. И совсем недобро на Жугу посматривали, который вместе с младшими пришлыми ходил по чужому селищу и учился, как они горла раненным перерезают. А он разве сам это выбрал? Разве не отдал его пришлым Кабан? Да разве мужикам ничего с того добра не достанется?! Но ничего из этого они знать не хотели и только шептались, мол, на беду чужаки нагрянули, на беду чужаки нагабаров разгромили, и на беду с ними Жуга крутится, утопить бы змеёныша.

* * *

В поселение не все возвращались. Раненые, конечно, да уцелевших не больше половины. А остальные с Кабаном и его телегами поехали на восход. Вроде как продать там добро можно, через леса оборотней не ездить. Понятное дело, второй-то раз они караван не повезут, расплатились уже за то, что им пришлые лес расчистили. Как вернулись, мужики-то им вовсе не обрадовались. Кабана-то не было, чтобы каждому объяснить, как ходить, как себя держать, как смотреть. Ну, и увидели все, что пришлых-то тоже ранить можно. Небось, раньше думали, что это грозовые воины с неба пожаловали. А тут — обычные люди, кого сильней, кто слабей, а всех в бою задело. Знахарка-то была в поселении, бабка Плонка, не отказала пришлым-то, хотя Жуга знал — шепчут ей в уши, мол, уморить их надо, зачем помогаешь? Это ж нелюди! Но, видно, рука не поднялась. Знахарки народ особый, их даже враги щадят, потому что они никому больному да раненому не отказывают.

А вот на Жугу смотрели косо. И хоть мужики-то, которые видели, как Жуга горло нагабарам резал, покуда в поселение-то не вернулись, хватало и того, что мальчишка за чужаками ходил как привязанный. А попробуй не ходить? Полдня не видят — уже бьют, как поймают. А то ещё свои камнями швыряются. Тут или сбежишь, или будешь пришлых слушаться.

Один раз даже Товта, муж-то Валмелеле, которая первая с чужаком-то легла, Жугу увидел во дворе, да толкнул в грязь. И слова говорил нехорошие, вроде как те мужики у нагабарского-то селища. Змеёныш мол, вражий выползок, раздавить его надо и всё их вражье племя извести. Жуга уж не знал, жив ли останется, когда их Кэрту увидел. Подошёл эдак спокойно к Товте, тот оробел, да не слишком. Кэрту же помладше других пришлых-то будет, а в бою его ещё ранило. Недавно только отлежался. Товта и нос задрал, что ты мне, мол, сопляк, сделаешь?...   Кэрту тогда молча взглянул да наотмашь мужика ударил. В лицо ударил, а на руке перстни с каменьями. Поменьше, чем у Нэндру, но Товте хватило. Нос разбил. А Кэрту меч достал, чужаки-то без мечей по поселению вовсе не показывались, к горлу Товты приставил.

— На колени, — холодно сказал пришлый. Товта сглотнул, оглянулся по сторонам, но спасения было ждать неоткуда. Пришлый-то не побоится горло ему перерезать, это было видно и по глазам, и по рукам и особенно по обнажённому мечу, который, кажется, сам тянулся испробовать человеческой крови. Товта опустился на колени — медленно, ломая свою гордость. В поселение-то знатные люди не заглядывали, мужикам-то не то что колени пачкать, спину лишний раз ломать не приходилось. — Целуй сапоги.

Сапоги, как нарочно, у Кэрту были грязные. Обычно младшие воины обувку и себе, и старшим воинам чистили, но с Кэрту службу не требовали, пока рана не зажила, он и себя забросил. Товта снова оглянулся. Меч в руке пришлого нетерпеливо дрогнул и мужик наклонился, покорно целуя сапоги воина. Сперва один, потом второй. Кэрту чуть отвёл меч и пнул Товту прямо в лицо.

— Пшёл прочь, — сказал он так же равнодушно и отвернулся. Товта снова сглотнул, но, видно, мстить не решился. Отполз немного, на четвереньки поднялся, потом на ноги, рот рукавом вытер да и ушёл.

Всё это Жуга видел, сам сидючи в луже. Уж очень его Кэрту испугал. Того и гляди Товту убьёт. А Кэрту вложил меч в ножны и подошёл к Жуге. Пнул, не то чтобы сильно, но так, заметно очень.

— Почему сам за себя не заступаешься? — презрительно спросил пришлый. — Думаешь, отец поможет?

Жуга помотал головой. Чего Кэрту было от него надо, он не понимал.

— Трус!

— Так он же старше, господин, — промямлил мальчишка.

— А ты только младших бьёшь? — скривился от отвращения Кэрту и снова толкнул Жугу ногой.

— Так обычаи же, господин… старшим-то всегда виднее.

Кэрту хмыкнул.

— Встань, щенок, — приказал он. — Иди за мной.

Жуга и рад был послушаться. При Кэрту в него хоть камни кидать не будут. А Кэрту привёл его туда, где пришлые-то воины друг с другом сражались. Сунул палку в руку, сам тоже палку взял, оглядел Жугу и скривился.