Корабль мечты - Лука Ди Фульвио

По лицу Ланцафама было видно, что он пьянствовал всю ночь в какой-то забегаловке и только на рассвете заставил себя принять решение.

Капитан повернулся к священнику, схватил его за грудки и втолкнул в комнату.

– Давай, соборуй ее, чего ждешь?

Немая в отчаянии всхлипнула. Звуки, срывавшиеся с ее губ, звучали пронзительно, точно рев осла.

– Неужели ты думала, что я женюсь на шлюхе? – напустился на нее капитан.

Пока священник бормотал молитву на латыни, Ланцафам ходил по комнате и методично крушил один предмет за другим. Лишь разгромив всю квартиру, он опустился на колени и в отчаянии уставился на Исаака.

– Что же мне теперь делать? – прошептал он.

Меркурио проводил поиски уже больше десяти дней, но тщетно, и юноша начал падать духом. Доннола как сквозь землю провалился. Никто ничего не слышал о нем, он не показывался в кабаках, где раньше был завсегдатаем, не слонялся по площади. Ходил даже слух о том, что Доннола утонул в одном из каналов. Впрочем, несколько человек все-таки сообщили Меркурио, что Доннола сейчас работает помощником у какого-то доктора, вот только об этом докторе никто раньше в Венеции не слышал и никто не знал, где он живет.

Меркурио вновь зашел в таверну «Голый мужик», мерзкую забегаловку, в которой Доннола любил сиживать раньше. Юноша оглянулся, но не заметил там этого низкорослого человечка.

Выйдя на Калле-дель-Стурион, Меркурио увидел, как с Руга-Веккья-Сан-Джованни свернула небольшая группка хорошо одетых молодых людей. Один из них был наряжен особо элегантно, прихрамывал и размахивал искалеченной рукой, чтобы удержать равновесие. Узнав патриция Контарини, Меркурио развернулся и побежал на Рива-дель-Вин. Остановившись на углу, юноша оглянулся, но ни патриций, ни его свита его не заметили. С облегчением вздохнув, Меркурио уже хотел продолжить свой путь, когда заметил, что Контарини стучится в дверь какого-то обветшалого дома. Снедаемый любопытством, Меркурио решил понаблюдать за тем, что будет происходить дальше. К его изумлению, дверь открыл Цольфо. Поклонившись, мальчик пропустил патриция в комнату. Меркурио успел заметить в дверном проеме монаха. Доминиканец тоже поклонился.

Калека, прихрамывая, вошел внутрь, его люди последовали за ним.

Меркурио подкрался к дому и заглянул в окно на первом этаже. Оттуда на улицу падал слабый свет лампады.

В первом окне Меркурио смог разглядеть крохотную комнатку, в которой было только две соломенных лежанки, и больше ничего. Следующее окно открывало взору комнату побольше, но обставленную не богаче. Тут было два стола, четыре стула и камин. За первым столом сидели патриций с братом Амадео. Цольфо встал за спиной монаха, охранники Контарини разбрелись по комнате. Один из парней как раз подошел к окну. Отпрянув, Меркурио затаил дыхание и прижался к стене. Мужчина выглянул наружу, но прежде, чем он успел внимательно осмотреть окрестности, его отвлек другой охранник. Подойдя, тот что-то шепнул ему на ухо, и парень отвернулся от окна.

– Читай, монах, – сказал патриций.

Меркурио вновь заглянул в окно. Стоявший к нему спиной охранник закрывал ему обзор, но юноше удалось разглядеть, что горбун протянул монаху какой-то официальный документ. Взяв свечу, брат Амадео принялся читать. И чем дольше он читал, тем шире распахивались его глаза.

– Неужели это правда? – торжествуя, воскликнул доминиканец, дочитав до конца.

– Я обещал тебе поддержку в твоей борьбе, монах, – произнес патриций. – И это только начало. Жиды получат по заслугам.

Бухнувшись перед ним на колени, монах поцеловал ему руку, и Контарини с наслаждением принял этот поцелуй.

– Такова воля Господа нашего Иисуса Христа! – провозгласил он. – А вы возлюбленный апостол Его, ваша милость!

– Это стоило мне груду золота и много усилий, – отметил патриций.

Меркурио заметил, что горбун лжет. Да, юноша не понимал, о чем идет речь, но он был уверен в том, что Контарини приписывает себе заслугу, к которой не имеет никакого отношения.

– И это только начало, монах, только начало… – ликовал патриций.

– Господь вознаградит вас, ваша милость, – заявил монах.

Схватив Цольфо за рукав, он потянул мальчишку на колени.

– Поцелуй руку защитника нашего.

Меркурио увидел, как Цольфо неохотно повиновался. «Может, мальчик не так глуп, как я полагал», – подумал он.

– А теперь, когда ты понимаешь, кто я такой и насколько важна для меня твоя борьба, монах, – продолжил патриций, – я хочу, чтобы ты услышал, чего я жду от тебя. Услышал, что нужно сделать, чтобы твой крестовый поход, ставший и моим, увенчался успехом.

– Как прикажете! – склонив голову, ответствовал брат Амадео. – Сам Господь говорит вашими устами, ваша милость. Какое же повеление может исполнить нижайший из слуг Божьих?

– Что за ерунда… – не сдержался Меркурио.

Стоявший у окна парень оглянулся. Меркурио прижался к стене, но оказался недостаточно быстрым.

– Я тебя знаю! – вдруг вскрикнул охранник, распахивая окно и собираясь схватить Меркурио.

Юноша помчался в сторону Руга-дель-Вин. Он слышал, как сзади открылась и захлопнулась дверь. Но Меркурио знал, что уже отбежал настолько, что теперь преследователям его не догнать.

Он помчался по набережной до моста Риальто и смешался с толпой. Только тогда Меркурио решился оглянуться, но никого не увидел. Отдышавшись, он направился в таверну «Красный фонарь».

– Где ты был все это время? – спросила Бенедетта, увидев его в дверном проеме.

Меркурио молча остановился на пороге, затем прошел внутрь и медленно закрыл за собой дверь.

Бенедетта казалась усталой, под ее глазами пролегли глубокие тени, платье измялось, а в комнате воняло.

– Ты же слышала, что приказал мне Скарабелло, – принялся оправдываться Меркурио. – Я должен был на время покинуть Венецию…

– Раньше мы всегда были вместе, – возразила Бенедетта.

– Если ты подумала, что я забрал твои деньги…

– Этого я не говорила, – обиженно перебила его девушка.

Меркурио смущенно кивнул. За последние десять дней он часто думал об их поцелуе и о мягкой теплой груди Бенедетты.

– Чего ты боишься? – Во взгляде девушки читалась боль. И стыд оттого, что Меркурио отверг ее. – Что ты себе вообразил? – Она расхохоталась, чтобы скрыть свои истинные чувства. – Что я всерьез? Какой же ты глупыш еще!

– Послушай… Прости меня… Я…

– Все, хватит. – Бенедетта передернула плечами и вновь натянуто рассмеялась, точно все это ее не касалось.

Она смерила Меркурио взглядом. «А он и правда красив», – подумала она. Комок в горле становился все больше. Девушка боялась, что вот-вот расплачется. Еще раз расхохотавшись, она резким движением хлопнула себя по коленке.