Эпоха Отрицания - Олен Стейнхауэр

Ингрид посмотрела на Мура, и на ее лице проступила вся прежняя ненависть. Ненависть и ребенок на руках – полная несовместимость. Рейчел хотела сказать что-нибудь, встать между ними, но роль посредника была не для нее. Она пришла сюда не утешать, а узнать как можно больше.

– Куда вы отправились потом? – спросила она.

– На восток. В город Флинт. Не была там со школы. У меня еще оставались наличные от Мартина, и мне хватило их на пару месяцев, пока я искала работу. Хватало на бутилированную воду – пить мичиганскую, загрязненную свинцом, я не собиралась. Нашла ресторан, где не спрашивали номер карточки социального страхования. Работала вроде бы неплохо. Ходила в «Планирование семьи». Никто не знал, где я. А потом, в конце ноября, когда я уже думала, что лопну, хозяин дома позвонил на работу и сказал, что меня разыскивают два агента ФБР. – Паркер посмотрела на Прю. – Сара Вейл и Лайл Джонсон, слышали о таких?

– Да, – почти шепотом ответила Рейчел.

Ее собеседница кивнула, как будто и ждала именно этого ответа.

– Я вернулась в Монтану, нашла доктора Эрнандес. Остаток срока за мной присматривала она. – Клэр у нее на руках снова заворочалась. – Дэвид? Смесь готова?

– Почти, – откликнулся ее муж.

– Значит, после родов вы вернулись к Дэвиду? – уточнила Прю.

Ингрид покачала головой:

– Нет. Тут как раз объявился Кевин.

Обе женщины посмотрели на Мура, и тот пожал плечами:

– Я знал, что она не появилась дома даже после объявления амнистии. Попросил Фордем покопаться в протоколах допросов. Один парень из Альбукерке упоминал, что возил Ингрид в какую-то клинику в Монтане. Вот я и потянул за эту ниточку. – Молодой человек тепло посмотрел на сидящую перед ним женщину с ребенком. – Со мной она не была бы в безопасности, поэтому мы связались с Дэвидом, и тут выяснилось, что Феррисы, уезжая во Флориду, оставили ему ключи.

– Мы знали, что долго это не протянется, – продолжила Ингрид. – Что рано или поздно Билл и Джина вернутся. Но мы ждали перемен. Надеялись, что, как только доклад будет опубликован, вся эта история сойдет на нет.

Кевин откашлялся.

– И тут появились вы. Оказалось, это вы – перемена.

Рейчел не понравилось, как они посмотрели на нее – словно войдя в их жизнь, она принесла готовые решения. Нет, не принесла. Она всего лишь старалась выжить, будучи втянутой в мир теорий заговора, остававшихся до сих пор непроверенными. Что еще можно сделать? Что можно предпринять, чтобы уцелеть самой, защитить Ингрид и ребенка и, в идеале, предъявить правду, спрятанную за историей, которую ей только что поведали? Выполнимо ли это? Или для всех лучше перебраться туда, где их не достанет ни Оуэн Джейкс, ни его улыбчивые подручные?

Господи, куда же ее занесло?

Прю уже открыла рот, чтобы порассуждать о возможных вариантах, когда в гостиную вернулся Дэвид – с переброшенным через руку полотенцем, но без детской бутылочки. Губы его дрожали – то ли от нервного напряжения, то ли просто от усталости.

– ФБР только что опубликовало доклад по «Бригаде», – сообщил он.

Рейчел взглянула на Кевина, и тот сказал:

– Похоже, перемены у нас кругом.

Четверг, 22 марта – понедельник, 26 марта, 2018 год

По прибытии в берлинский аэропорт Тегель рано утром в четверг Кевин предъявил свой паспорт сотруднику паспортного контроля, а в магазине подарков купил за наличные предоплаченную кредитную карту и одноразовый телефон с функцией передачи данных. Отойдя в сторонку покурить и включить мобильник, он вошел на российский хостинговый сайт, которым уже пользовался раньше, чтобы создать почтовый аккаунт с фейковой информацией в графах «Имя» и «Страна». Потом Мур набрал приветственное, но короткое сообщение, подписался именем Оуэна Джейкса и отправил его на адрес Фей Левинсон в офисе атташе ФБР по правовым вопросам при посольстве США.

Дальше можно было уже не спешить. Кевин постоял в очереди к стойке «Херца», взял напрокат машину и покатил по утренним улицам Берлина к центру города. Как и многих, впервые оказавшихся в Европе, его удивила узость дороги, опоясанной бизнесменами на велосипедах, катившими под синевато-серым небом. Он проверил время – с момента отправления сообщения прошло сорок минут, вполне достаточно, чтобы адресат его прочитала, – остановился перед аптекой и набрал номер, который нашел онлайн.

Дождавшись ответа оператора посольства, Мур попросил соединить его с Фей Левинсон. Кто звонит? Он назвал себя и после трех гудков услышал бодрый мелодичный голос:

– Левинсон.

– Привет, Фей. Слушайте, не знаю, получили ли вы сообщение от Оуэна…

– Как раз читаю. Кевин Мур?

– Он самый. Отниму всего пять минут вашего времени.

– Вы в городе?

– Только что прилетел. Можете освободиться… скажем, через полчаса? Или никак?

– Ну, для Оуэна пять минут выкрою.

– Чудесно.

– Тогда до встречи. – Фей положила трубку.

Господи, как же все оказалось легко! Пожалуй, даже слишком легко, и может быть, прежде чем Мур доберется туда, она позвонит и разбудит Джейкса – дома у них половина четвертого ночи, – и тогда весь хитрый план сорвется. Дело закончится тем, что морские пехотинцы в посольстве отведут его в наручниках в какой-нибудь подвал…

Приятный сюрприз уже поджидал Кевина раньше, в аэропорту Джона Кеннеди, где, несмотря на опасения, он без проволочек прошел через хаотичный контроль безопасности, и никто не отвел его в сторонку возле выхода на посадку. В конце концов молодой человек пришел к выводу, что, отказавшись, в отличие от Рейчел, от свободы слова, он имеет все основания рассчитывать, что никто из штаб-квартиры ФБР в Здании Гувера не следит за его передвижениями.

В полете у него было время подумать и спросить себя, сознает ли он в полной мере, что именно делает. Дело в том, что обычно Мур руководствовался интуицией. Так, в ноябре, не найдя Ингрид Паркер в списках арестованных, он подчинился голосу своего безымянного инстинкта. Неужели он и в самом деле влюбился в женщину, которую знал лишь несколько часов и которая к тому же пыталась убить его?

Кевин вспомнил Шонду Жардуэн в новом Орлеане, младшую из трех сестер-креолок, загнанную отчаянием в глубины героинового ада – за пять лет до того ураган «Катрина» отнял у ее семьи все, что было. Следуя примеру сестер, она делала все, что требовалось для выживания и даже относительного преуспевания – этим свойством характера отличалась и его мать, загнавшая себя работой на больничную койку ради того, чтобы поднять на ноги сына. Позже, в госпитале, после того, как соперник вогнал нож ему в легкое, Джанет Фордем распорядилась свернуть операцию, и он отказался, объяснив, что, если не вернется, Шонда погибнет. Фордем упрекнула его, сказала, что он просто влюбился. И что это непрофессионально. «Нет, – ответил ей тогда Кевин, стиснув зубы от ноющей боли. – Эмпатия – это не любовь». То же самое он чувствовал теперь и в отношении Ингрид.