Assassin's Creed. Черный флаг - Оливер Боуден

– Вот именно. Скажите им, что это обряд, символизирующий их верность королю и направленный… допустим, против бунтовщиков-якобитов.

– То, что нужно, – согласился Роджерс.

– Нашей главной целью является их кровь. Вам необходимо взять образчики крови у каждого. К тому времени, когда мы найдем Обсерваторию, мы должны быть всесторонне подготовленными.

– Согласен.

Робертс извлек куб и торжествующе посмотрел на меня. Теперь мы знали замыслы тамплиеров. И не только знали, но и на шаг опережали их.

Стены опять засветились белым, а я все сомневался, не было ли увиденное плодом моего воображения. Меж тем Робертс запустил руку внутрь пьедестала и вытащил еще что-то. Череп. Череп, в который он вставлял хрустальные кубы с кровью.

– Видишь, насколько ценно это устройство?

– Магия – вот что это такое, – ответил я.

– Ни в коем случае. Все составные части устройства, приводящие его в действие, вполне осязаемы. Да, они очень древние, однако в них нет ничего странного и сверхъестественного.

Я недоверчиво смотрел на него. «По-моему, приятель, ты себя обманываешь». Так я подумал, но решил не углубляться в спор.

– С таким устройством мы бы стали хозяевами океана, – сказал я.

Мне вдруг захотелось подержать череп в руках, ощутить его тяжесть у себя на ладони. Я протянул руку. Робертс протянул свою, в которой держал череп, и шагнул ко мне. Я почувствовал дрожь во всем теле. А затем… Нет, он не дал мне череп. Робертс с силой ударил меня по лицу. Я покатился по полу Обсерватории прямо к яме за пьедесталом.

Я упал, ударившись о каменную стену. Там росли кусты. Я безуспешно хватался за их ветки, пытаясь остановить падение. Бок обожгла боль. Вскоре я шлепнулся в воду. Слава богу, я успел подготовиться к встрече с ней и частично превратить свое падение в нырок. Я летел с приличной высоты, и мой маневр спас мне жизнь.

И все равно погружение в воду было болезненным. Я барахтался. Вода набивалась мне в нос и рот. Я делал все, только бы не позволить боли в боку утащить меня на дно. Я вынырнул. Жадно глотая воздух, задрал голову и увидел глядящего на меня Робертса.

– Среди моих жизненных правил верность не значится, молодой человек, – насмешливо произнес он, и эхо каменных стен повторило его слова. – Ты сыграл свою роль, но нашему партнерству пришел конец.

– Считай себя покойником, Робертс, – прошипел я в ответ.

Мне хотелось бы прорычать, но голос не поддавался. Робертс ушел, а моими ближайшими заботами было унять жгучую боль в боку и выбраться наружу.

Причиной боли была ветка, вонзившаяся в бок. Ткань одежды вокруг нее успела покраснеть от крови. Стиснув зубы, я вырвал ветку, лишь усугубив кровотечение. Какой же ты мерзавец, Робертс. Какой же ты ублюдок.

Превозмогая боль, я стал карабкаться по каменным стенам колодца и сумел выбраться в зал с пьедесталом. Я помнил, как мы сюда шли, и через какое-то время оказался на каменной площадке. К счастью для меня, дверь оставалась открытой. Я вышел на солнечный свет, мельком взглянул на тела убитых матросов и похромал через джунгли к берегу. Но когда я раздвинул высокую траву и очутился на пляже, меня ожидало новое потрясение. Я не увидел своей любимой, верной «Галки». На легких волнах покачивался только «Бродяга».

А у самого берега, на границе воды и песка, замерла шлюпка с гребцами и рулевым. Они сидели неподвижно, как статуи, спиной к морю, и ждали распоряжений капитана Бартоломью Робертса, который стоял передо мной в самом начале песчаной полосы.

Увидев меня, он присел на корточки. Глаза блеснули. Губы растянулись в странной безрадостной улыбке.

– Ну что, Эдвард? Улетела твоя «Галка»? Таковы прелести демократии… Интересы большинства всегда перевешивают интересы одного человека. Ты бы мог плавать со мной, однако боюсь, что с твоим горячим характером ты сожжешь нас дотла. К счастью, я знаю, что король назначил щедрое вознаграждение за твою голову. Я намерен получить эти денежки.

Боль в боку стала просто нестерпимой. Я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание. Я проваливался в темноту. Последнее, что я услышал, были негромкие насмешливые слова Робертса:

– Тебе еще не доводилось сидеть в ямайской тюрьме, парень, не так ли?

Ноябрь 1720 г.

За полгода может произойти очень много разных событий. Но за шесть месяцев до ноября 1720 года все они происходили не со мной. Я все это время гнил в кингстонской тюрьме. А Бартоломью Робертс успел стать самым страшным пиратом Карибского моря. У него был целый флот из четырех кораблей, включая флагманское судно «Королевская удача». За недели своего заключения я так и не научился спать на подстилке – такой же грязной, как и пол моей тесной камеры. Настолько тесной, что там было невозможно встать во весь рост. Я вылавливал личинок из приносимой похлебки и, зажимая нос, проглатывал ее. Я пил грязную воду, искренне надеясь, что не отравлюсь. Солнца я не видел – только полосы серого света, поскольку он падал из зарешеченной двери камеры. Оттуда же доносились тюремные звуки: чья-то ругань, чьи-то крики по ночам. И еще один звук, словно какой-то безумец день и ночь гремел кружкой, ударяя по прутьям дверной решетки. Иногда я слушал собственный голос. Он служил мне напоминанием о том, что я еще жив. Я проклинал свое положение узника, проклинал Робертса, тамплиеров, своих ребят…

Меня предали. В первую очередь Робертс, что меня не удивляло. Но меня предала и команда «Галки». Первоначальный гнев утих; теперь я смотрел на случившееся более отстраненно и все яснее понимал, что лихорадочные поиски Обсерватории сделали меня слепым и глухим к нуждам моих матросов. Постепенно я перестал обвинять их в том, что они уплыли из Лонг-Бея, бросив меня на берегу. Я решил: если судьба мне улыбнется и я снова их увижу, то поздороваюсь с ними по-братски, попрошу прощения за прошлое и скажу, что не держу на них зла. И все равно, стоило мне представить «Галку», уплывающую без меня, мозг обжигало, словно каленым железом.

Теперь уже недолго. Я чувствовал: приближается день суда, хотя мне, разумеется, никто об этом не говорил. А после суда меня повесят.

Вчера как раз была одна. Пиратская казнь, я имею в виду. Пятерых судили в Спаниш-Тауне, а через день вздернули в Висельном уголке. Вчера в Кингстоне казнили еще шестерых.

Одним из повешенных вчера был не кто иной, как пиратский капитан Джек Рэкхем. Да-да, тот самый Калико Джек.

Бедняга. Отнюдь не ангел, но и конченым мерзавцем я бы его не назвал. Честнее не скажешь. Надеюсь, перед виселицей он успел хорошенько набраться и это согревало его в путешествии на тот свет.

Вместе с Джеком схватили двух его сообщников. Их должны были судить сегодня. Надзиратель сказал, что меня тоже поведут в зал суда, где я буду свидетелем. Я только не знал, свидетелем какой стороны – защиты или обвинения.