Сущность зла - Лука Д'Андреа

Слова Вернера гулким эхом отдавались у меня в голове. Как и грохот падающей ели, которую сломила боль двоих мужчин с разбитым сердцем.

В одиннадцать вместе с санитаром, который принес Кларе еду, явился врач. Он узнал меня и протянул мне руку. Я, смущенный, ответил на рукопожатие.

— Вы были правы, господин Сэлинджер, — произнес он, поздоровавшись с Аннелизе.

— Всего лишь маленький жучок, — пробормотал я, краснея.

— Пять букв — в конце концов, это не так уж много. — Он звонко расхохотался, а за ним и мы с Аннелизе.

Клара, объявил нам врач, идет на поправку. Ей прописали препараты, способствующие рассасыванию гематомы. Опасность была велика, но худшее позади.

— Мы сделаем ей КТ[53] и в зависимости от результатов будем решать, выписать ли девочку или еще немного понаблюдать.

— Что такое КТ, папа?

Клара уже поела. Меня поразил ее аппетит: это был добрый знак. Я вытер ей рот белоснежным полотенцем, чего не делал уже целый год и чего мне до смерти не хватало.

— Это как радар. Помнишь, что такое радар?

Насчет радара я объяснял ей, когда мы летели в Европу. Я не сомневался, что она помнит. У нее была чудесная память.

— Что-то вроде радио, которое помогает самолетам не сталкиваться.

— Только КТ — радар, с помощью которого можно увидеть, что у человека внутри.

— Как он устроен?

— Ну… — Я посмотрел на врача.

— Он похож на огромную стиральную машину. Ты ляжешь на коечку, и мы тебя попросим полежать смирно. Ты способна полежать смирно?

— Сколько времени?

— Четверть часа. Может, полчаса. Не больше.

Клара умолкла, призадумалась.

— Думаю, у меня получится. — Потом, повернувшись ко мне, спросила вполголоса: — Папа, а это больно?

— Ничуточки. Разве что скучно.

Клара успокоилась.

— Я придумаю какую-нибудь историю.

Я поцеловал дочку, и тут мой сотовый зазвонил. С тоской взглянув на Аннелизе, я собирался уже сбросить звонок. Но палец застыл на красной кнопке.

Майк.

— Прошу прощения.

Я вышел из палаты и ответил.

— Компаньон?

— Погоди, — сказал я.

Зашел в туалет, надеясь, что там пусто.

— Говори скорей.

— Что стряслось?

— Я в больнице. Несчастный случай с Кларой. Сейчас ей лучше.

— Что за несчастный случай? Сэлинджер, не надо так шутить.

— Она каталась на санках и врезалась в дерево. Теперь она вне опасности. Чувствует себя хорошо.

— Что, черт возьми, означает «вне опасности», Сэлинджер? Что…

Я закрыл глаза, прислонившись к девственно-чистой раковине.

— Послушай, Майк, у меня нет времени. Рассказывай, что ты нарыл. Здесь, в Зибенхохе, много чего случилось.

— Я попытался что-то еще разузнать о Грюнвальде, но, кроме некоторых подробностей относительно его теорий, ничего не нашел. Я имею в виду, ничего о его смерти.

— О его исчезновении, — поправил я.

— Ты действительно думаешь, компаньон, что он всего лишь исчез?

— Я ничего не думаю.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

— Нет, со мной не все в порядке. Но, пожалуйста, продолжай.

Короткая пауза. Майк прикуривал сигарету. Я сделал бы то же самое, но не стоило ради одной «Мальборо» приводить в действие противопожарную систему, да еще в больнице.

— Помнишь такую Эви? Она мне попалась еще раз.

— В связи с Манфредом Каголем?

— Точно.

— Экспертное заключение против строительства Туристического центра.

— Ты об этом знал?

— Да. Что еще ты обнаружил?

— Почти ничего. Экспертное заключение было оспорено, и через пять лет Туристический центр распахнул двери.

— Дерьмо.

Я стукнул кулаком в стену.

— Что с тобой, Сэлинджер?

— По-твоему, сколько Манфред Каголь получает в год с этого Центра?

— Включая гостиницы и прочую собственность в регионе?

— Да.

— Несколько миллионов евро.

Рот у меня наполнился желчью.

— По-твоему, Манфред мог убить Эви? — спросил я шепотом.

— Но какой у него мог быть мотив? — поразился Майк.

— Такой, что она зарубила его проект Туристического центра.

— Ты на неверном пути, Сэлинджер.

Такого ответа я не ожидал.

— Что ты говоришь?

— Говорю тебе, на месте Манфреда я целовал бы землю, по которой ходила Эви.

— Но… экспертное заключение…

— Экспертное заключение было неблагоприятным, и проект Туристического центра на Блеттербахе не прошел. Только этот первый проект представил не Манфред Каголь.

У меня закружилась голова.

Слишком много белизны внутри.

— Что за чертовщину ты несешь, Майк?

— Первый проект Туристического центра на Блеттербахе исходил не от «Эдилбау» Каголя. А от консорциума из Тренто, «Эдил груп — 80». Того самого, который построил изрядное количество заметных сооружений в округе.

Я чувствовал, что проваливаюсь в бездну.

Пол задрожал подо мной. И поглотил меня.

— Сэлинджер? Ты еще там?

— Экспертное заключение… заключение Эви сыграло на руку Манфреду?

— Именно так. По моим расчетам, в восемьдесят пятом Манфред никак не мог бы себе позволить такой грандиозный проект. Эви оказала ему услугу, да еще какую. За что ему было ее убивать?

Ни за что на свете. Не было у него никакого мотива.

— Спасибо, Майк. Мы… — промямлил я, — мы созвонимся.

Не дожидаясь, пока он попрощается, я сбросил звонок.

Пустил воду в раковину. Сполоснул лицо.

Глубоко вздохнул.

Манфред не убивал Эви. Убийца — не он.

Я посмотрел на свое отражение в зеркале.

Теперь, подумал я, теперь ты знаешь, как выглядит лицо убийцы.

Убийцу Бригитты я в этот момент видел перед собой. Это был я.

«Мертвые восстали? — пробормотал я. — Книги говорят: нет, ночь вопиет — да».

Цитата из моей любимой книги, которая сопровождала меня повсюду. Фраза Джона Фанте[54] приобрела иной смысл в устах убийцы, чье перекошенное лицо смотрело на меня из зеркала.