Арсен Люпен - Джентльмен-грабитель - Морис Леблан

Херлок Шолмс поднял голову: на строительных лесах, прикрепленных к балкону шестого этажа, стояли двое рабочих.

– Вот так! Нам повезло, – сказал он, – еще шаг, и мы бы получили по голове мешком, оброненным одним из этих растяп. И в самом деле, можно подумать…

Он осекся, бросился к дому, поднялся на шестой этаж, позвонил, к великому ужасу лакея ворвался в помещение и выскочил на балкон. Никого.

– Где рабочие, которые тут были? – спросил он у лакея.

– Они только что ушли.

– Как?

– Да через черный ход.

Херлок Шолмс посмотрел вниз и увидел двух мужчин, выходивших из дома. Они сели на велосипеды и скрылись из виду.

– Давно они работают на этих лесах?

– Эти-то? Да с сегодняшнего утра. Они новенькие.

Шолмс вернулся к Вилсону.

Второй день завершился в мрачном молчании. На следующий день программа действий была такой же. Они уселись на ту же скамейку на авеню Анри-Мартен. К величайшему отчаянию Вилсона, которого это вовсе не забавляло, они так и сидели рядом с тремя зданиями.

– На что вы надеетесь, Шолмс? Что Люпен выйдет из одного из этих домов?

– Нет.

– Что появится Белокурая дама?

– Нет.

– Тогда на что?

– Я надеюсь, что произойдет какое-то незначительное событие, совсем незначительное, которое послужит отправной точкой.

– А если не произойдет?

– Тогда произойдет что-нибудь во мне, и какая-то искра высечет пламя.

Всего лишь одно происшествие прервало монотонность утра, но самым неприятным образом.

Лошадь некоего господина, скакавшего по дорожке для верховой езды, расположенной между двумя тротуарами, рванула в сторону и опрокинула скамейку, на которой они сидели, да еще задела крупом Шолмса.

– Ну и ну! – засмеялся тот. – Еще немного – и у меня было бы сломано плечо!

Господин никак не мог справиться с лошадью. Англичанин достал револьвер и прицелился, но Вилсон схватил его за руку.

– Вы с ума сошли, Шолмс! Вы что, помилуйте… вы же убьете этого джентльмена!

– Да отпустите меня, Вилсон! Отпустите меня!

Завязалась борьба, во время которой неизвестный господин усмирил лошадь и пустил ее вскачь.

– Вот теперь стреляйте! – торжествуя, воскликнул Вилсон, когда всадник удалился на безопасное расстояние.

– Да вы трижды идиот! Неужели вы не поняли, что это был сообщник Арсена Люпена?

Шолмс дрожал от гнева. Бедняга Вилсон пробормотал:

– Что вы говорите? Этот джентльмен?

– Сообщник Люпена, как и рабочие, сбросившие нам на головы мешок.

– Да возможно ли это?

– Возможно или нет, но это был шанс добыть доказательство.

– Пристрелив того джентльмена?

– Застрелив его лошадь всего-навсего. Если бы не вы, у меня в руках был бы один из сообщников Люпена. Осознаете свою глупость?

Вторая половина дня была печальной. Они не обменялись ни словом. В пять часов, когда они ходили взад-вперед по улице Клапейрон, стараясь держаться подальше от домов, трое молодых рабочих, распевавших и державшихся за руки, толкнули их и хотели пройти дальше, не расступившись в стороны. Шолмс, у которого было дурное настроение, сцепился с ними. Началась потасовка. Шолмс встал в позу боксера и нанес одному один удар в грудь, другому – в лицо, избив двоих из этой троицы. И те, не сопротивляясь, сбежали, как и их товарищ.

– Ну вот, – вскричал англичанин, – мне стало лучше! У меня были напряжены нервы… отличный случай… – Глядя на Вилсона, прислонившегося к стене, он спросил: – Что? Что с вами, старина, вы побледнели!

Тот указал на свою вяло повисшую руку и прошептал:

– Не знаю, что со мной. Рука болит.

– Болит рука? И сильно?

– Да… да… правая рука…

Несмотря на все усилия, он не мог пошевелить рукой. Херлок ощупал ее, сначала слегка, потом сильнее, «чтобы оценить, – как он выразился, – уровень боли». Уровень боли был настолько высок, что, встревожившись, они зашли в аптеку по соседству, где Вилсон тут же упал в обморок.

Аптекарь и его помощники бросились им на помощь и пришли к выводу, что рука сломана. Встал вопрос о больнице, хирурге и операции. А пока они раздели пациента, который принялся стонать от боли.

– Ну же, ну, все хорошо, – приговаривал Шолмс, которому доверили поддерживать руку Вилсона, – потерпите, старина… пять-шесть недель, не больше… Но они поплатятся, мерзавцы… особенно он… потому что это снова проклятый Люпен нанес удар… Клянусь вам, что если когда-нибудь…

Внезапно он замолчал и отпустил руку, что вызвало у Вилсона такой приступ боли, что несчастный снова потерял сознание. Ударив себя по лбу, Херлок Шолмс произнес:

– Вилсон, мне пришла в голову одна мысль… А что, если… – Шолмс застыл, взгляд его остановился, он отрывисто бормотал: – Ну да, именно… это все объяснило бы… мы ищем вдали то, что находится рядом… черт меня побери, я знал об этом, стоило только поразмыслить… Ах, старина Вилсон, думаю, вы будете довольны!

Оставив старого друга, он выскочил на улицу и бросился к дому номер 25.

Наверху, справа от двери, на одном из камней было написано: «Детанж, архитектор, 1875».

На доме 23 – та же надпись.

Пока что все шло, как и следовало ожидать. Но там, на улице Анри-Мартен… Какая надпись будет там?

Мимо проезжал экипаж.

– Кучер, гони на авеню Анри-Мартен, дом сто тридцать четыре!

Стоя в экипаже, он подгонял лошадь и обещал чаевые кучеру. Быстрее! Еще быстрее!

Какая же тревога охватила его при повороте на улицу де ля Помп! Была ли хоть крупица правды в том, что он смутно предвидел?

На одном из камней особняка обнаружилась та же надпись: «Детанж, архитектор, 1874».

На соседних зданиях тоже: «Детанж, архитектор, 1874».

Эмоции были настолько сильны, что он несколько минут, дрожа от радости, сидел в глубине экипажа. Наконец-то в сумерках забрезжил маленький лучик! Среди темного леса, где переплетались тысячи тропинок, он увидел первый след, который оставил неприятель!

В почтовом отделении он попросил соединить его с замком Крозон. Графиня сама подошла к телефону.

– Алло! Это вы, мадам?

– Господин Шолмс, не так ли? У вас все в порядке?

– Все в порядке, но не могли бы вы прямо сейчас сказать мне… алло… одно только слово…

– Слушаю вас.

– Когда был построен замок Крозон?

– Он сгорел тридцать лет назад и был отреставрирован.