Счастливчик - Сергей Костин

Девочка в замешательстве задергалась в дверях. Труд­ный момент.

– Зачем она тебе?

– Правительство имеет большие планы относительно вашего мира. А Янина может оказать неоценимые услуги. Иди ко мне.

Я, вот сейчас я говорю, что это сделал именно я, шагнул вперед и схватил Янину за руку. С другой стороны «я» тоже рванул к ней и схватил за вторую руку

– Я тебе сейчас по морде дам. – Мне смешно.

– Не обожгись, двойник.

Это не могло продолжаться долго. И я, и тот другой прекрасно понимали, что единственное сдерживающее зве­но, это девчонка. Как только Янина перейдет на ту сторо­ну, со мной как с личностью, как с Ночным Охотником будет покончено. С помощью второго Охотника изолиро­вать меня не составит особого труда.

– Янина, милая, подумай о своем будущем. Зачем тебе умирать в столь юном возрасте. Мы станем с тобой пре­красной парой. Ведь ты любишь меня?!

Мой двойник совершил ошибку. И он даже не понял этого. Не стоило говорить девчонке о какой—то там любви и прочих великих чувствах. У нее в крови не было места для подобной ерунды.

Янина сделала то, что у нее получалось особенно хоро­шо. Ударила ногой ниже живота.

Видимо, зеркальное отражение – это не только переда­ча внешних данных. Но и физических чувств. Иначе чем объяснить скрутившую меня боль.

– Не надо больше, – захрипел я, наблюдая, как дев­чонка готовится на второй заход.

– Это вам с рук не сойдет, – простонал второй я.

И тогда я понял одну весьма замечательную вещь. В этом мире со мной ничего не сделают. Ровным счетом ничего. Потому что я отображение зеркального Охотника.

– Янина, пни этого парня еще разок. Я разрешаю.

Не хочу ничего плохого сказать об этом парне, но он мне не нравился. Пришел бы один. Поговорили по душам.

Чайку попили. Выяснили, кто что должен делать. А не так,

Приволок с собой роту солдат и думает, что ему все можно,

Янина старательно выполнила поручение. Даже слишком.

– Ну и что ты собираешься делать, парень? – Я отды­шался быстрее. Наблюдалась странная закономерность. Чем дальше я находился от двойника, тем меньше на меня дей­ствовала отдача.

«Я» тоже пришел в себя и отошел подальше от лифта.

– Ты не умрешь и не надейся, – я даже не думал об этом, – но я сделаю так, чтобы ты и твоя девчонка страда­ли всю оставшуюся жизнь.

– Нашу жизнь, – поправил я его. Правда, с некоторым сомнением. Еще нет никаких доказательств полной зави­симости одного отображения от другого.

Янина встряла в мужской разговор. У нее тоже имелся вопрос к зеркальному Охотнику.

– Слышь, уродина, а где вторая я?

Она попала в самую точку. Должно же существовать хоть какое—то объяснение всеобщей любви к девчонке из друго­го мира.

– В нашей вселенной у тебя нет двойника.

Янина спряталась за моей спиной, чтобы обдумать ус­лышанное. Я ее прекрасно понимал, но рассказать о Росси не хватало времени. Да и, наверное, чушь все это.

– Спустите их, – приказал зеркальный Охотник солда­там. Я не представлял, что он имеет в виду, говоря это, но поспешил задать последний вопрос, мучивший меня все это время.

– Подожди минуту. – Отображение сделало знак рукой и наш «спуск» на секунду задержался. – Как тебя зовут здесь?

Второе «я» пожало плечами:

– Как и тебя. Чат Счастливчик. А чего ты ожидал?

– Нет. Полное имя?

– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Хорошо, попро­буем с другой стороны.

– Ты помнишь Росси? Пустые глаза ответили за него.

– Все. Кончайте с ним. Мне надоело. – И обращаясь к нам: – Приятного времяпрепровождения.

Дверки лифта закрылись и лифт рухнул вниз. С беше­ной скоростью и без остановок.

– Это смерть?

Девочка прижалась ко мне сзади. И, кажется, она пла­кала.

Смерть? Нет. Здесь нечто другое. Янина слишком цен­на для них, а моя смерть может повлиять на самочувствие зеркального Ночного Охотника.

Получается странная вещь. Он не помнит и не знает Росси. Может, он провел совсем другое детство? Трудное, без игрушек. Может быть, он даже помнит родителей? Жаль, что не успел спросить об этом.

Лифт стал резко тормозить и нас прижало к полу. Еще не остановившись окончательно, кабина вздрогнула, пол под нами провалился и мы выпали из последнего убежища.

Мы падали молча. В кромешной темноте. Прильнув друг к другу. Но недолго. Секунды две—три.

Инстинкт Ночного Охотника всегда заставляет призем­ляться меня на четыре конечности – руки и ноги. Но в данном случае пришлось придерживать девчонку. Так что я слегка отбил пятки.

Кабина лифта зажужжала и уехала наверх.

– Где мы? – почему—то шепотом спросила Янина.

Я мог бы ответить, что мы находимся на глубине четы­рех километров под поверхностью планеты и примерно трех с половиной от нижних этажей города. В яме около двух метров в диаметре. Мог, но не сказал. Потому что я смеялся самым идиотским смехом.

Вот она, козырная карта!

Зеркальный Охотник не знал о некоторых специфиче­ских способностях своего зазеркального брата. Спасибо Ве­ликому Светилу, что я воспитывался в стае, почитающих Твердь более других богов. Спасибо клану, что меня научи­ли жить в Тверди. Спасибо вам всем.

– Мне страшно. – Янина нагло подлезла под руку и прижалась к волосатой груди Ночного Охотника. То есть ко мне.

Я не мстительный человек, но за некоторые шалости девчонка должна расплатиться.

– Зачем ты стреляла в меня? Молчит, только теснее прижимается.

– Связала и бросила помирать без скафандра? Начинает гладить шею.

– Обманываешь меня на каждом шагу. Лезет целоваться.

Такого хамства я стерпеть не мог. Обхватив ее ручища­ми, я сделал то, что на моем месте сделал бы каждый нор­мальный мужчина. Прислонил к стене и оставил ее там без всяких объяснений. (А правильно ли я поступил?)

– Счастливчик? Ты где?

Янина меня не видела, но я, привыкнув к темноте, на­строил зрение и спокойно разглядывал ее беспокойное лицо. Мучайся, подлая женщина, от которой у меня в жизни одни неприятности.

Всего на короткое мгновение, на самую маленькую долю секунды Янина встретилась со мной глазами, и я понял, что все обман.

– Ты же видишь меня?! – заорал я, хватая ее за плечи и с силой встряхивая.

Когда женщине нечего возразить, она молчит.

– Ты же… – Нет у меня больше слов. Нет, и все тут.

– Но я Охотница. Такая же, как и ты. Что в этом удиви­тельного?