Тайны русской дипломатии - Борис Сопельняк

Не нашли четкого ответа и на самый главный вопрос: зачем Валленберга арестовали? Утверждение, будто НКВД хотело создать своеобразный запас из известных западных деятелей культуры, науки и даже дипломатов нейтральных стран для того, чтобы их можно было выгодно обменять на наших перебежчиков, не выдерживает критики. Как известно, из десяти сотрудников Шведской миссии в Будапеште был задержан один Валленберг, а остальные благополучно прибыли в Стокгольм.

Не убедительно звучит и намек на то, что советское правительство якобы хотело обменять Валленберга на шестерых советских моряков, отказавшихся возвращаться на Родину. Шведы без каких-либо условий вернули в Союз сотни интернированных военнопленных, которые умоляли их не выдавать палачам ГУЛАГа.

Так что ответ на вопрос, зачем арестовали Валленберга, знал лишь тот, кто отдавал этот приказ. Нам известно, что приказ был подписан Булганиным, но теперь уже нет никаких сомнений, что он был лишь канцелярским исполнителем, но никак не инициатором этой изуверской акции.

И все же точка в этом запутанном деле поставлена. Это сделала Главная военная прокуратура, которая Рауля Валленберга полностью реабилитировала и признала жертвой политических репрессий. Это все, что могли сделать россияне для родственников Рауля, для его страны и для него самого, вернее, для его души, которая, хочется надеяться, оценит наши хлопоты.

Адмирал Канарис не просто догадывался, а знал, что англо-американские войска вот-вот бросятся через Ла-Манш. Агентура абвера установила, что в английских портах скопилось около 7 тысяч боевых кораблей, транспортных и десантных судов, на аэродромах — 11 тысяч самолетов, а для захвата стратегического плацдарма выделено 32 дивизии и 12 отдельных бригад — иначе говоря, превосходство над армиями Роммеля и Рундштедта, прикрывающими западное направление, подавляющее.

И все же форсировать канал — не такое простое дело. Остановить англо-американскую армаду можно! Можно даже пустить ее на дно, если, конечно, абсолютно точно знать место и время начала операции. Но именно этого абверу установить так и не удалось.

И тогда на одном из совещаний в бункере Гитлера созрел дьявольский план: перебросить в район Атлантического вала как можно больше русских военнопленных. Пусть они там копаются, пусть что-то роют, а чтобы об этом узнал Эйзенхауэр, асы Геринга получили приказ не сбивать разведывательные самолеты с английскими и американскими опознавательными знаками. Ищейкам же Гиммлера предписывалось не трогать предполагаемых информаторов противника.

Совещание проходило в начале мая 1944 года, а уже через неделю более миллиона русских из концлагерей Германии, Австрии и Польши были переброшены на западное побережье Франции. В большинстве своем они были одеты в немецкую военную форму, а некоторым даже выдали старые винтовки, естественно, без патронов.

Как и планировал абвер, все это стало известно в Ставке Верховного главнокомандующего экспедиционными силами союзников генерала Эйзенхауэра. А 28 мая 1944 года по поручению министра иностранных дел Великобритании Энтони Идена британский посол в Москве Арчибальд Кларк Керр направил наркому иностранных дел СССР полное тревоги письмо:

«Многоуважаемый господин Молотов! Как я узнал из Лондона, Главный англо-американский Объединенный штаб обладает сведениями, показывающими, что значительные силы русских вынуждены вместе с немецкой армией сражаться на Западном фронте. Верховное командование экспедиционными войсками союзников считает, что следовало бы сделать заявление с обещанием амнистии этим русским или справедливого к ним отношения при условии, что они при первой возможности сдадутся союзным войскам.

Это обещание не должно распространяться на тех, кто по доброй воле совершил акт предательства, а также на добровольцев и сотрудничающих с войсками СС. Амнистию следует сделать только тем советским гражданам, которые действовали по принуждению. Сила такого заявления заключалась бы в том, что оно побудило бы русских дезертировать из немецкой армии. В результате немцы стали бы с большим недоверием относиться ко всякого рода сотрудничеству с русскими».

В конце письма посол не преминул добавить, что такого рода заявление имело бы наибольший эффект, если бы исходило от маршала Сталина.

31 мая Керр получил ответ, подписанный Молотовым:

«Согласно информации, которой располагает советское руководство, число подобных лиц в немецких вооруженных силах крайне незначительно, и специальное обращение к ним не имело бы политического смысла. Руководствуясь этим, Советское правительство не видит особой причины делать рекомендованное в Вашем письме заявление ни от имени И.В. Сталина, ни от имени Советского правительства».

Так был дан зеленый свет началу операции «Оверлорд». Угрызения совести союзников больше не мучили, и 6 июня 1944 года они обрушили на западное побережье Франции такой мощный огневой шквал, что оборона немцев была смята и пехота союзников без особого труда высадилась на берег.

Победоносные колонны союзников катились на восток, а навстречу им шли разношерстно одетые толпы пленных. Здесь были и шагающие поротно, во главе с офицерами, немцы, и люди в полосатой робе, и возбужденные группы в пиджаках и платьях.

Но больше всего немногочисленных солдат охраны удивляло то, что многие немцы ни слова не понимали по-немецки и говорили только по-русски. Конечно же, в те дни никому и в голову не приходило, что именно эти люди впоследствии станут головной болью сотен англичан и американцев — от рядовых чиновников до премьер-министра и президента.

Уже 17 июня в сообщении английской разведки говорилось, что русские составляют не менее 10 процентов среди отправленных в Англию пленных. По данным офицеров передовых частей, первое время русские сдавались в плен куда охотнее немцев, а потом вдруг начали сражаться с яростью обреченных и бились до последнего патрона.

Причина вскоре была найдена, оказалось, что немецкая пропаганда умело обыграла сложившуюся во Франции ситуацию.

«Вы между двух огней, — говорили немцы русским. — Вы прокляты Сталиным, и дома вас ждет расстрел. Вас презирают англо-американцы и если не расстреляют сами, то выдадут НКВД. Единственная надежда на спасение — кровью доказать верность Третьему рейху. Только после этого Великая Германия примет вас под свое крыло».

Тем временем пленные все прибывали и прибивали. В Англии для них не хватало места, и многих стали переправлять в США и Канаду. Проблем возникало множество, но одну союзники решили сразу: настоящих немцев по возможности содержали отдельно от тех, кто не говорил по-немецки, хотя и был одет в немецкую, форму.

Руководство министерства иностранных дел Великобритании прекрасно понимало деликатность ситуации и 20 июля обратилось к советскому послу Федору Гусеву с более чем странным вопросом: «Что делать с тысячами граждан СССР, которые попали в плен?»

Ответом было молчание…

Надо сказать, что в этом запросе содержалась немалая доза иезуитства, ибо точка зрения МИДа уже была сформулирована и ею руководствовались чиновники на всех этажа власти.