Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

— Я спросил тебя, когда он приходил в последний раз, – лицо Чу Ваньнина, казалось, превратилось в кусок льда. — Отвечай!

На самом деле после перерождения Мо Жань больше никогда не навещал Жун Цзю и не посещал бордели.

Хотя глядя в лицо Чу Ваньнину, Жун Цзю не осмелился солгать, он изобразил растерянность и опять подбросил в полыхающий костер охапку дров:

— Это я тоже… нет, не могу точно сказать, но до моей смерти, кажется, я все-таки видел издали фигуру господина Мо… но он был довольно далеко, так что я не могу утверждать точно.

Не успел он закончить фразу, как Чу Ваньнин внезапно убрал свои длинные пальцы от стены и спрятал их в рукавах одежды.

В полумраке было видно, что все его тело слегка дрожит, а глаза наполнены обжигающими искрами.

Про себя Жун Цзю посмеивался над тем, как ловко обманул этого наивного даоса. Сам он годами общался с самым разным сбродом, от протитуток до мошенников, и умел управлять мыслями других людей. Стоило ему открыть свой рот, и такой невинный праведник как Чу Ваньнин тут же проглотил наживку.

Теперь осталось только нанести последний удар. Жун Цзю нацепил на лицо смущенное и испуганное выражение и запричитал:

— Господин бессмертный Чу, что случилось? Я что-то не то сказал? За все те ошибки прошлой жизни я не виню господина Мо и не желаю ему зла… он… не такой уж порочный человек…

— Он что, нуждается в том, чтобы именно ты оправдывал его передо мной? – голос Чу Ваньнина дрожал от гнева. — Я занимаюсь воспитанием этого ученика! Считаешь, что имеешь право вмешиваться?!

— Господин бессмертный Чу…

Чу Ваньнин не обратил на него никакого внимания. Холодная глыба льда в его глазах подсвечивалась изнутри огненными всполохами гнева. Оттолкнув со своего пути Жун Цзю, он стремительной походкой направился к воротам амбара. Приблизившись вплотную к сидевшему рядом с ними Мо Жаню, он схватил его за шиворот и одним рывком поднял на ноги.

Озадаченный Мо Жань быстро обернулся:

— Учитель?

Чу Ваньнин тут же отдернул руку, с таким видом словно прикоснулся к чему-то очень грязному. Сейчас он напоминал обнажившего клыки гепарда, готового к тому, чтобы броситься на жертву и разорвать ее в клочья. Кипя от злости, он молча уставился в лицо Мо Жаня, не в силах произнести ни слова.

А что тут можно было сказать?

Публичное наказание на Платформе Шаньэ Мо Жаня ничему не научило. Было ясно, что эти его извинения и признания ошибок были не более, чем виляние хвостом[118.6] и притворство.

Кто знает, сколько раз он тайком брал чужое? Сколько раз занимался мужеложеством[118.7] в этом Тереме, полном огрызков персиков[118.8]?!

Мо Жань даже не догадывался, что стал жертвой коварного заговора. Увидев сердитое лицо Чу Ваньнина, на котором были написаны возмущение и отвращение, он не понимал, в чем провинился, изо всех сил подавляя собственную обиду на такое несправедливое отношение.

— Мо Вэйюй, те слова, что ты сказал недавно, это правда или ложь? — хрипло спросил Чу Ваньнин. Опущенные ресницы затрепетали, когда он упавшим голосом добавил, — Ты… и правда... от природы дурной характер почти не поддается исправлению!..

Эта фраза была похожа на огромный кусок скалы, который, упав в море, поднял огромные волны.

Мо Жань вздрогнул и отшатнулся назад. В оцепенении он мог только трясти головой, с непониманием и обидой глядя на Учителя.

Неправильно…

Это неправильно…

В прошлой жизни эти слова Чу Ваньнин произнес, когда совсем разочаровался в нем.

Почему сейчас, когда все в порядке, он опять это говорит?

Чтобы понять, что происходит, Мо Жань поспешно открыл рот, чтобы задать вопрос, но Чу Ваньнин тут же перебил его. В его глазах пылал лесной пожар, сжигающий все на своем пути и сдержать его он и сам был уже не в силах.

— Как долго ты будешь продолжать врать мне?! —хрипло спросил он.

У Мо Жаня в голове царил хаос.

О чем врать? Что хотел от него Чу Ваньнин?

В его прошлом было скрыто слишком много грязных тайн, и он не мог понять, какую именно на этот раз выложили на стол. Увидев разъяренного Чу Ваньнина, Мо Жань даже не подумал о том, что причиной могли быть козни Жун Цзю. Чу Ваньнин шаг за шагом приближался к нему, а Мо Вэйюй точно так же шаг за шагом отступал до тех пор, пока не уперся спиной в стену.

Чу Ваньнин наконец остановился и уставился ему в лицо. В мертвой тишине Мо Жань услышал срывающийся голос:

— Ты хочешь, чтобы я вернулся, но зачем? Чтобы ты мог продолжать мне врать, чтобы мог выводить меня из себя, чтобы держать меня в неведении[118.9] и манипулировать мной?.. Я ведь поверил, что ты встал на путь исправления… Я надеялся, что такой талантливый юноша под моим руководством сможет стать лучше! Я считал, что смогу хорошо обучить тебя…

Он медленно закрыл глаза и после длинной паузы тихо прошептал:

— Из гнилого дерева ничего хорошего не вырезать.

— Учитель…

— Проваливай…

— …

— Ты слов не понимаешь, я сказал тебе проваливай?! – Чу Ваньнин резко открыл глаза, обжигая Мо Жаня ледяным взглядом. — Мо Вэйюй, ты разочаровал меня! Думал держать меня в блаженном неведении, лишь бы я вернулся с тобой в мир живых?

Сердце Мо Жаня болезненно сжалось. Не обращая внимание на гнев Учителя, он вцепился в скрытое широким рукавом запястье и затряс головой:

— Учитель, не сердитесь, — глаза его покраснели от подступивших слез. — Скажите мне, что случилось, ладно? Если я опять сделал что-то не так, я все исправлю, хорошо? Только не прогоняйте меня…

Исправлю…. Сейчас, вот только что, Мо Жань пообещал все исправить? Но если бы они не встретили Жун Цзю, сам он разве признался бы в этих своих многочисленных позорных поступках?!

Не зря говорят, что чувства заставляют даже самых разумных людей поступать безрассудно. Со стороны Чу Ваньнин всегда казался невозмутимым и хладнокровным человеком, но на самом деле за этим ледяным фасадом скрывалась пламенная натура, склонная к необдуманным поступкам под влиянием сильных чувств. Тот тип отношений, что в прошлом поддерживали Жун Цзю и Мо Жань, был для него совершенно неприемлем, не говоря уж о том, в каком свете их представил Жун Цзю. В итоге