Колдовской круг - Сергей Пономаренко

— Хороша!

Кровь бросилась в голову Яндре, она шагнула вперед и отвесила тяжелую пощечину кудрявой темнокожей женщине. Ярость исказила ее черты. Выхватив из-за пояса кинжал, она замахнулась им и приказала:

— Пошла вон, шлюха!

Вид оружия пояснил смысл сказанного лучше любого толмача. Обнаженная негритянка мигом вскочила и уже у порога вопросительно посмотрела на Балтазаре. Тот взмахом руки позволил ей уйти, и, подхватив одежду с пола, не одеваясь, она исчезла за дверью.

— Я твоя пленница, Балтазаре? Почему ты держишь меня возле себя, развлекаясь с другими женщинами? Высади меня в ближайшем порту, я не намерена больше оставаться в положении невольницы.

— Ты не пленница, я беспокоюсь о твоей безопасности. Неужели ты хочешь снова оказаться в руках инквизиции и взойти на костер?

— Я сумею позаботиться о себе!

— Вновь найдешь себе престарелого прелата, который будет чередовать твои ласки и игры с мальчиками? — Балтазаре издевательски рассмеялся.

— В ближайшем порту я покину корабль, хочешь ты этого или нет!

— Мы идем к берберийским берегам, тебе найдется там достойное место в гареме!

— Думаю, это лучше, чем смотреть, как ты развлекаешься с пленницами! Ведь это низко — брать ласки напуганных и беззащитных женщин!

Дверь каюты открылась, и внутрь просунулась голова Гуиндаччо.

— Капитан! Поднялся ветер, я приказал ставить паруса, — доложил он.

— Прекрасно! Дадим гребцам передышку!

— На горизонте небо заволокло тучами. Только что было солнце, и вот его уже нет. Это дурной знак! Эх, не надо было разорять святилища на острове!

— Пошел вон! Я решаю, что делать, а что нет! — Балтазаре схватил кубок, намереваясь запустить им в пирата, но Гуиндаччо мгновенно скрылся.

— Как только корабль причалит, я покину его. Пусть это будет даже необитаемый остров! — заявила Яндра.

— Как же твое гадание на внутренностях ягненка? Ты ведь напророчила, что счастье и удача будут сопутствовать нам, если мы будем вместе, что смерть одного вскоре приведет к гибели другого!

— Ты только по этой причине держишь меня рядом с собой?

— Я привык к тебе, и мне без тебя будет скучно.

— Все равно уйду, и силой ты не сможешь меня остановить!

В каюту вошел озабоченный Ринери.

— Балтазаре, ветер с каждой минутой крепчает. Команда неспокойна, все считают, что, разорив святилища на острове Лампедуза, ты вызвал гнев богов. Гуиндаччо с трудом утихомиривает команду, возможен бунт. Ортега во весь голос причитает, что приближается буря, которая всех погубит из-за твоего неразумного поступка.

Балтазаре быстро оделся и вышел на палубу. Он был поражен переменами в природе. Совсем недавно море было ленивым и спокойным, казалось, ничто не способно нарушить эту безмятежность; небо было чистым и голубым, не ощущалось ни малейшего движения воздуха, лишь жара давила расплавленным свинцом. Теперь все переменилось: море забурлило седоголовыми барашками волн, небо, затянутое черными тучами, казалось, стало ниже, поднятые паруса надулись под порывами изменчивого ветра, который никак не мог решить, в какую сторону лучше дуть. И еще был слышен гул голосов, в котором ощущалась угроза не менее зловещая, чем та, которую таила слепая, безжалостная стихия. Балтазаре направился на шум голосов, шагая по куршее[38]над головами гребцов-невольников.

Часть команды столпилась на шканцах, слушая огромного верзилу в шикарной батистовой рубахе, с красным платком на шее, то и дело прерывая его возгласами одобрения. Порывы ветра не давали разобрать слов, но по яростной жестикуляции верзилы Балтазаре догадался, что это выпады против него. Увидев приближающегося капитана, несколько человек поспешили выбраться из толпы и улизнуть, но большая часть осталась, недовольно гудя.

— Приближается шторм, а вы тут бездельничаете! Марш на реи! Убрать паруса с грота и бизани! — заорал Балтазаре.

— Мы решили иначе! — не испугался верзила. — Ты разгневал Бога своей алчностью! Мы пойдем под полными парусами, через три десятка миль будет место, где мы сможем подойти к берегу на расстояние в четверть мили и спустить шлюпки. Я хорошо знаю эти места. Мы покинем тебя и твой проклятый корабль!

— Мы все хорошо знаем эти места, Ортега! — Балтазаре неожиданно рассмеялся. — Ведь не прошло и полгода с тех пор, как мы неплохо поживились на этом побережье! Местные жители хорошо запомнили нас и будут вам рады, им ведь не терпится передать вас солдатам короля Карла[39]! Кто желает станцевать танец висельника?

— Мы вооружены и сумеем постоять за себя. Это наш шанс. Оставшись с тобой, мы обречем себя на верную гибель! Верно я говорю? — Верзила обернулся к команде, рассчитывая на поддержку, но в тот же миг Балтазаре быстро подскочил к нему и с легкостью перебросил его через борт, словно тот был не тяжелее пушинки. Все произошло так быстро, что все оцепенели, а несчастный Ортега опомнился, лишь когда оказался в воде. Он стал отчаянно кричать, взывая о милосердии и помощи. Один из пиратов схватил бухту тонкого каната, намереваясь бросить конец утопающему.

— Хочешь составить Ортеге компанию? — Балтазаре зловеще усмехнулся, и тот сразу отказался от этой затеи.

Корабль уходил все дальше от Ортеги, который уже скрылся среди волн, и только изредка доносился его голос.

Шквалистый ветер и волнение усиливались, и вскоре на море разыгрался настоящий шторм. Балтазаре пришлось приказать спустить парус и на фок-мачте. Теперь вся нагрузка легла на гребцов, прикованных попарно к скамейкам возле пушечных портов и работающих тридцатью парами тяжеленных весел. Вдоль рядов гребцов двигался надсмотрщик-комит с помощниками, плетью наказывая замешкавшихся и нерадивых.

Скорая расправа над Ортегой, пользовавшимся большим уважением среди пиратов, только на время сняла напряженность на корабле, а все усиливающийся шторм заставил их вспомнить о его предостережениях. Чем сильнее бушевало море, тем быстрее зрело недовольство пиратов, жалеющих, что не последовали совету Ортеги высадиться на сушу. Но теперь они уже ничего не могли сделать для своего спасения, так как оказались в полной власти разбушевавшейся стихии. По приказу Балтазаре Косса его корабли и во время бури находились в пределах видимости друг друга, но вскоре это стало невозможным.

В такую страшную бурю Балтазаре не попадал за всю свою жизнь. Огромные горы воды обрушивались на корпус судна, сотрясая его, смывая все с палубы. Они играли с ним, словно это была скорлупа ореха, а не тридцатиметровый корабль с многочисленным экипажем и двумя сотнями невольников, запертых в трюме. Чернокожие пленники выли от страха и пытались голыми скованными руками высадить дубовый люк, словно он закрывал путь к спасению. Кромешную тьму то и дело пронизывали яркие вспышки молнии, после чего незамедлительно следовали ужасающие громовые раскаты. Молнии разрывали небо одна за одной, как будто кто-то на небесах никак не мог точно прицелиться и покарать корабль нечестивца, похитившего дары богам. А может, этот кто-то решил перед последним смертельным ударом насытиться страхом людишек, посмевших посягнуть на святое? Гул ветра перекрывал бой барабана и пение свирели, призванных обеспечивать необходимый ритм для гребцов, и начался разнобой, отразившийся на ходе и устойчивости галеры. Удары волн то и дело чуть ли не клали корабль на борт, грозя его перевернуть.