Смертельное танго - Татьяна Корсакова

Он подобрал Пита на улице, где парнишка торговал своим телом. Питу было все равно, кому отдаваться: мужчинам, женщинам… Он изначально был порочным, его маленький мальчик. Он никого не любил, даже самого себя. Он тоже порхал по жизни. Только его жизнь была похожа на вонючую помойку…

Душ два раза в день, чистое белье, чистая постель, набитый жратвой холодильник — Пит привыкал к новой жизни с трудом, воровал мелочь, делал заначки и тайники, а потом привык. К хорошему рано или поздно привыкаешь.

И сам он привык: к этим вечно поцарапанным коленкам, к острым локтям, к непослушному ежику черных как смоль волос, к вороватому взгляду и горячим, обветренным губам. Сначала просто привык, а потом влюбился. Смертельно влюбился. Его не останавливала даже мысль, что Пит его не любит. Не любит — полюбит. Рано или поздно… А пока он был готов довольствоваться малым, просить, уговаривать, унижаться…

Два года. Американские горки — два года, изо дня в день. Пит уходил, возвращался избитый, больной, но все с тем же воровато-шальным блеском в глазах. Несколько раз он сам его выгонял, а потом ходил по помойкам и притонам, искал, на коленях вымаливал прощение, уговаривал вернуться.

Смертельная любовь…

Она и оказалась смертельной, только не для него, а для Пита. Острый лейкоз в восемнадцать лет. Приговор…

Он не жалел денег на лечение. Гематологический центр в Германии, один из лучших в мире. Пересадка костного мозга. Радость, надежда, а потом шок от того, что ничего не получилось. Курсы химиотерапии для Пита. Курсы психотерапии для него…

Его мальчик умирал, медленно и мучительно, а он ничем не мог ему помочь.

Они умирали вместе: один от лейкоза, второй от горя. От горя тоже можно умереть, теперь он знал это наверняка.

На те заклинания он наткнулся совершенно случайно и сразу понял — это знак судьбы.

Ритуал Замены! Он поверил в него с первой секунды. Ведь вера — это главное. И даже женщина с разноцветными глазами уже была в его окружении. Это тоже знак судьбы. Разноцветные глаза — уникальное природное явление. В Средневековье за такую невинную генетическую мутацию сжигали на кострах. Возможно, поэтому таких женщин остались единицы. И вот одна из них рядом — только руку протяни. Что же это, как не знак судьбы?

Он приготовился, он все сделал правильно. Ему не было жаль девчонку. Она молодая, что с ней станется? А у него смертельная любовь…

Что-то пошло не так. Сначала Питу стало легче, и они воспряли духом. Им оставалось лишь дождаться, когда нерожденный умрет, но что-то пошло не так…

Он чувствовал — все дело в девчонке. Материнские инстинкты, будь они неладны! Она боролась за своего выродка, а ведь должна была просто сделать аборт и обо всем забыть. Дура! У него оставалось совсем мало времени, Питу становилось хуже с каждым днем, и тогда он решился на ритуал Ускорения…

На сей раз все прошло без сучка без задоринки. Теперь нерожденный должен был умереть вместе с ней. Так обещало заклинание. Вот во что он хотел верить.

А она родила! Раньше времени, но живого ребенка. Жи-во-го!

Нерожденный вошел в эту жизнь, а Пит умирал…

Третий ритуал он придумал сам. Он больше не доверял заклинаниям. Он знал, как все исправить. Больше никаких глупых ритуалов. Теперь будет жертвоприношение — четыре жизни в обмен на одну. Он все рассчитал, осечки быть не должно.

Крестины. Они собирались окрестить ребенка. Они и его пригласили…

В лобовом столкновении шанс выжить стремился к нулю. Ему не было жалко ни чужих жизней, ни своей собственной. Когда нога втапливала в пол педаль газа, он думал о Пите, о своем порочном, смертельно больном мальчике…

…Жертвоприношения не получилось. Его жизнь не в счет.

На ребенке ни единой царапинки, заговоренный он, что ли? Оборотень и девчонка с разноцветными глазами останутся жить. А Пит? Пит скоро присоединится к нему. Теперь он точно это знает. Теперь ему дано видеть истину…

— …Умер. — Девочка-врач закрыла лицо руками и расплакалась.

Он был ее первым неспасенным пациентом. Хорошая девочка, жаль, что пришлось ее расстроить.

Все, ему пора. Он должен быть рядом с Питом, когда придет его срок…

* * *

— …Уровень глюкозы в крови был критически низким. Ваша племянница не страдает сахарным диабетом?

— Нет, как она сейчас?

— Состояние стабильное, но в плане прогноза… необходимо более детальное обследование. У здоровых людей не случаются гипогликемические комы.

Селена открыла глаза. Кафельные стены, кафельный пол, аппаратура для мониторирования — она в реанимации. А где Настя? Где Оборотень?

— Кажется, наша пациентка приходит в себя. — Все тот же голос.

Селена повернула голову — палата закружилась.

— Вы можете говорить?

Может ли она говорить? Наверное, может. Надо попробовать…

— Что с моей семьей? — Слова царапали пересохшее горло.

— Все хорошо, с Настей все в порядке. — Над ней склонилась Элеонора, пробежалась тонкими пальцами по ее лицу, чуть заметно улыбнулась.

— А Данила?

— С ним тоже все хорошо, не волнуйся.

— Но он…

— Это просто чудо, что вы остались живы после такой страшной аварии, — вмешался врач. — У вашей малышки ни единой царапины. Наглядный пример эффективности детских кресел безопасности. Муж тоже легко отделался — перелом трех ребер, ушиб грудины. Есть, правда, небольшая нестабильность сердечного ритма, но она хорошо поддается терапии. Признаюсь честно, мы опасались худшего, но сердечный ритм удалось восстановить довольно быстро. Так что можете считать, что он родился в рубашке. На данном этапе нас больше беспокоит ваше состояние. Гипогликемическая кома — это не шутки. У вас раньше случалось что-то подобное?

Селена облизнула пересохшие губы. Хотелось пить и… плакать.

— Случалось, — сказала она, — я спасалась шоколадом.

— Нужно полное обследование и консультация эндокринолога. — Врач озабоченно покачал головой. — Да что я вам говорю, вы же врач, сами все прекрасно понимаете. С такими вещами не шутят.

Да, она понимала, как понимала и то, что ни один врач в мире не сможет ей помочь. Придется самой…

— Обследуюсь, — пообещала Селена и тут же спросила: — Скажите, когда я смогу увидеть дочку и своего… и Данилу?

— Завтра. Сегодня отдыхайте, набирайтесь сил, а нам пора. — Врач деликатно кашлянул.

— Еще одну минуту, — сказала Элеонора, не оборачиваясь. — Оставьте нас, пожалуйста, наедине.

— Он меня не обманывает? — шепотом спросила Селена, когда за доктором закрылась дверь. — С ними на самом деле все в порядке?

— Да, девочка, все хорошо. — Элеонора присела на стоящий у больничной койки стул. — Твой Оборотень умирал. Верно?