Когда Боги улыбаются - Анна Велес

не позволил ей убить тебя, — опять напомнил Сергей, и вновь, когда он обращался к настоятелю, голос его звучал мягче и даже как-то просящее. — Я спас тебя позавчерашней ночью.

— Я знаю, — настоятель будто и не слышал оправданий. Он был зол. — Скажи мне, зачем? Объясни, как ты вообще мог? Что тебе не хватает? Что ты хочешь?

— Чаша, — Сергей чуть приподнял артефакт, будто демонстрируя его Егору. — Я всегда ее чувствовал. А после той ночи… Я все время думал… Она сердце нашего дома, Егор. Она объединяет семью. И если бы я мог быть при ней, я стал бы настоящим членом нашей обители.

— Сергей! — настоятель был потрясен. — Нашу обитель собрал Господь. И объединяет нас вера. Чаша тоже часть монастыря. Но она лишь часть. И ты всегда был членом семьи. Мы друг для друга здесь единственные родные люди, как ты и сказал. Это наш дом.

— А чаша нас объединяет, — возразил горячо монах. — Ты просто другой, Егор. Чаша управляет тобой. И ты всего не видишь и не чувствуешь. Но ты поймешь. Ведь теперь ты будешь свободен.

— Я? Свободен? — Егор как-то нехорошо улыбнулся. — Ты знаешь, меня ничего не гнетет. Я счастлив в своем доме со своими братьями. И со своей верой. Истинной верой, Сергей. И это не зависит от чаши.

Елена внимательно следила за обоими мужчинами. В ауре Сергея по-прежнему ничего не менялось. Ни малейшего отблеска белого, никакого влияния артефакта. Ни стальных нитей той третьей силы, что вскоре должна была выйти на сцену.

Зато кокон Егора менялся стремительно. Он возвращал себе прежние краски. Бирюза почти победила сталь, а белый яркий всполох на груди, знак артефакта, вдруг стал окрашиваться в золото по краям.

— Ты долго был Хранителем, — продолжал убеждать Егора его собрат. — Но ты дважды подверг чашу опасности. Ты даешь ей управлять собой. Ты говоришь, здесь твой дом? Но ты живешь здесь, потому что здесь артефакт. Ты же долгие годы провел вдали от нас. И вернулся только из-за чаши. Твой дом будет там, где ты выберешь сам, когда будешь свободен. И то же самое с верой. Твоя вера всегда отличалась от нашей.

— Но я верю в Христа, — спокойно напомнил Егор. — А в кого веришь ты? Ведь чаша принадлежит иному богу.

— А это не важно, — Сергей махнул рукой с зажатым в ней пистолетом, даже, похоже, не помня об оружии. — Я буду ее Хранителем, и она станет истинным сердцем нашей общины.

— Чаша не принадлежит людям, — твердо и значительно сказала Елена, готовясь уже начать отступление. Времени практически не оставалось. На грани круга уже начали проявляться пока еще еле заметные высокие силуэты. — Она служит богам. И это надо чувствовать сердцем.

И тут Егор дернулся, будто его ударили. Он развернулся к ведьме, посмотрел на нее так, будто ожидал найти на ее лице ответ на какой-то вопрос. Но она лишь кивнула. Да, эти слова предназначались ему, а не Сергею. Елена молилась, сама не зная какому из богов, чтобы настоятель понял…

— Я это слышал уже, — возразил между тем Сергей. — Но это должно измениться. Чаша поможет мне, когда я стану ее Хранителем.

— Ты ошибаешься, — тихо и как-то рассеяно сказал ему Егор, даже не глядя в его сторону. — И все, что я могу, это просить тебя отказаться от задуманного, хотя знаю, что ты этого уже не сможешь сделать.

— Даже больше, — Елена начала тихо отступать назад, чуть потянула за рукав Егора, и он двинулся вместе с ней. — Мне нельзя вообще-то было бы говорить это, но… Ты по сути хороший человек, Сергей. И мне очень жаль, что ты сделал неправильный выбор. Я буду жалеть о твоей смерти.

— Но ты это выбрал, — закончил за нее настоятель, уже сам, оттаскивая ведьму все дальше от монаха.

Наконец, они повернулись к нему спиной и двинулись к другой глыбе известняка, что была ближе. Елена поверить не могла, что Егор все-таки решился. И он сам, похоже, еще не полностью осознал, что только что сделал. Он шел с трудом, напряженный, нервный. Он еле сдерживался, чтобы не обернуться и не побежать обратно. Но что-то удерживало его от этого шага.

Они только успели дойти до камня, когда услышали этот ужасный булькающий звук…

— Моя дорогая подруга просто неподражаема, — с сарказмом отметал Алек, обращаясь к Павлу. Они сидели за другим камнем, убрав оружие и готовые, как им казалось, ко всему.

— Что она сделала? — майор мало что понимал, но верил магам. Хотя вид у него был ошарашенный.

— Она ничего не делала, — продолжая наблюдать за Сергеем, оставшимся на берегу, сообщил маг. — А вот этот парень, которого Елена только что назвала хорошим человеком, спокойно перерезал своей сестре горло.

Павел тут же высунулся посмотреть.

— Целая семья маньяков, — глубокомысленно изрек он.

А Сергей заканчивал ритуал. Кровь Катерины смешалась в чаше с кровью Егора. Артефакт теперь не просто светился, он сиял. Монах произнес про себя некую фразу, прося богов принять дары — живительную силу бывшего Хранителя, кровь той, кому чаша дала жизнь. В обмен он хотел лишь право служить чаше.

Сергей не знал правил, не понимал сил, с которыми играет. Потому он не забеспокоился, не увидев ответа. В три глотка, он осушил чашу. Кровь была похожа на раскаленную лаву, тягучая, пылающая, жаркая. Она прокатилась по горлу, согрела, казалось, придала сил. На миг, Сергей закрыл глаза, будто привыкая к новым ощущениям. Когда он открыл их вновь, мир изменился.

Теперь он видел туман. Странный туман, наползающий со всех сторон на поляну. Видел свет чаши. Ясный, незамутненный, но… чужой. Это было странное ровное свечение, расползающееся вокруг. Оно дарило странное ощущение древности и почему-то чуждости. Сергей с трудом подавил в себе желание содрогнуться, как от озноба. Этот свет и этот туман, перемешивающиеся между собой пугали, даже больше, они рождали какое-то почти животное чувство паники. Этот древний инстинкт приказывал бежать, спасаться, звал немедленно покинуть это странное место, пока… Сергей увидел их…

Егора ощутимо трясло. Он застыл, прислонившись спиной к камню. Он вцепился в него пальцами, будто боялся: стоит отпустить камень и настоятель сорвется с места, побежит назад, туда,