Философия освобождения - Филипп Майнлендер

зерно. Главное было и остается то, что он должен зажечь свой интерес, ясно осознать социальные условия, просветить о них других, твердо придерживаться совокупности и таким образом, через достойных представителей, получить определяющее влияние на волю государства. Эти представители обязаны прежде всего атаковать корень зла и громко требовать бесплатной школы, т.е. бесплатного научного образования для всех. Нет большего предрассудка, чем предположение, что человек не может быть хорошим фермером, ремесленником, солдатом и т.д, если он знает английский и французский языки или может читать Гомера на языке оригинала.

Но для того, чтобы это требование, если оно будет удовлетворено, могло быть осуществимо, родители должны быть так поставлены в своей профессии, чтобы они могли не только

обходиться без работы своих детей, но и обеспечивать их содержание до получения ими полного образования, т.е. отношения в сфере оплаты труда должны быть полностью изменены.

Лассаль, этот великий талант в теоретическом и практическом отношении, но без тени гениальности, предложил, чтобы путем предоставления государственного кредита были созданы ассоциации рабочих по профессиям, которые могли бы вступить в конкуренцию с капиталом. Существующий капитал останется нетронутым, а сотрудничество с ним будет возможно только благодаря тому, что рабочие смогут за счет кредита получить в свое распоряжение абсолютно необходимые орудия труда.

Насколько бесспорно, что государство не протянет ему руку помощи (ибо, как сказано выше: «мир не достигнет своей цели так быстро, как мы думаем и желаем»).

Что еще можно требовать от государства, которое в любом случае обязано удовлетворять справедливые требования своих налогоплательщиков?

Слияние мелких мастерских в крупные заводы – следствие крупного капитала. Именно в наше время, усиленное мелким капиталом (кризис 1873 года и его последствия лишь на время ослабили эту тенденцию), фабрики преобразуются в акционерные общества. Первое, чего следует требовать от государства, – это содействия этому преобразованию фабрик, но при условии, что рабочие будут участвовать в прибылях предприятия. Кроме того, можно потребовать от государства, чтобы оно заставило владельцев независимых фабрик также предоставлять рабочим долю в прибыли. (Несколько производителей, правильно осознав свое преимущество, уже сделали это). На уставный капитал будут выплачиваться проценты по процентной ставке, принятой в стране, и, с другой стороны, заработная плата работникам будет выплачиваться в соответствии с их заработком. Тогда чистая прибыль будет делиться поровну между капиталом и рабочими; распределение между рабочими должно происходить в соответствии с их заработной платой.

Затем можно было бы постепенно, через определенные периоды, все больше и больше снижать процент на капитал; также постепенно определять способ распределения чистой прибыли все более и более благоприятно для рабочих; да, постепенно амортизируя акции определенной частью чистой прибыли, передать фабрику полностью в руки всех, кто участвует в бизнесе.

Аналогичным образом должны быть организованы банки, торговые компании и сельское хозяйство, всегда в соответствии с законом формирования доли, поскольку социальные условия не могут быть преобразованы одним махом.

То, что нынешний метод обработки почвы несостоятелен, признают все, кто имеет представление о нем. Я бы только напомнил вам о прекрасном Риле, который хотел бы сохранить формы Средневековья, пусть и в измененном виде. Он говорит:

Возникает вопрос, как долго сельскохозяйственные условия будут оставаться такими, что класс мелких землевладельцев, крестьянский класс, который мы описали, будет существовать? Ибо несовершенный, тяжелый и неадекватный характер метода возделывания должен, несомненно, в

свете огромного прогресса, достигнутого в агрохимии и земледелия рано или поздно уступит место какому-то фабричному земледелию, работавшему в крупных размерах, которое затем иссушит мелкое крестьянство точно так же, как фабрично-промышленная система уже в значительной

степени истощила мелкое ремесло. У меня нет абсолютно никаких сомнений в том, что это однажды должно произойти.

Если бы это было достигнуто, то акционерные общества той или иной отрасли труда могли бы вступать в связь друг с другом для определенных целей; группы могли бы иметь свой кооперативный банковский дом, свою страховую компанию на самые разные случаи (болезнь, инвалидность, смерть, и т.д.) и так далее.

Более того, все магазины в городе или части города могут быть организованы по аналогичным принципам; короче говоря, нынешнее движение в целом останется прежним и лишь значительно упростится. Главное, однако, чтобы произошло реальное примирение между капиталом и трудом, а образование, по сути, облагородило бы жизнь всех людей.

Другим хорошим последствием такого упрощения стало бы изменение налогового законодательства; ведь теперь государство будет иметь четкое представление о доходах всех, и, облагая налогом общество, оно будет облагать налогом индивида.

41.

Таким образом, социальный вопрос мог быть решен мирным, медленным течением событий, если бы рабочие упорно добивались своих целей без бунтов. Но можно ли это предполагать?

Рабочие с ожесточением и готовностью сотрясают социальные условия, на которых лежит печать капитала, подобно тому, как полудикие германские народы сотрясали границы Римской империи. Нетерпение застилает ясное око духа, как пелена, и желание получить больше удовольствия от жизни неудержимо рвется наружу.

Если бы, таким образом, рабочие стояли одни, можно было бы с уверенностью предсказать, что мирное решение социального вопроса невозможно. Но сейчас мы имеем дело только с ними, и поэтому мы должны найти те элементы, которые являются, так сказать, противовесом нетерпению низших классов и могут повлиять на общественное движение таким образом, чтобы его курс оставался устойчивым.

Эти элементы поставляются высшими классами.

Мы сравнили движение человечества, как цивилизации, с падением шара в бездну, и тот, кто внимательно следил за всем вышесказанным, поймет, что борьба и противостояние в процессе развития человечества становятся все более и более интенсивными. Первоначальный распад единства на множественность дал тенденцию всем последующим движениям, и поэтому антагонизмы во всех областях постоянно возрастали. Достаточно лишь поверхностно взглянуть на духовное поле современности. Если в первое Средневековье существовала только вера, и очень редко смелый, свободный человек пытался атаковать то, что существовало, то теперь, куда ни глянь, мнение против мнения. Ни в одной духовной сфере нет мира. На религиозном поле можно найти тысячу сект, на философском – тысячу различных флагов, на научном – тысячу гипотез, на эстетическом – тысячу систем, на политическом – тысячу партий, на торговом – тысячу мнений, на экономическом – тысячу теорий.

Теперь каждая партия в чисто политической области стремится использовать социальный вопрос в своих интересах и заключает союз с рабочими, иногда для этой, иногда для той цели, к которой она стремится. Благодаря этому, прежде всего, общественное движение приходит в более быстрое движение.

Амбиции, желание славы и жажда власти всегда побуждали важных людей из высших слоев общества оставить праздную жизнь и сделать народное дело своим. Материал необычайно хрупок: пальцы кровоточат, а усталые руки часто опускаются вниз, – но разве не катится туда фортуна, держа наперевес лавровый венок или знаки власти?

Но имманентная философия основывает свою надежду в основном на проницательности разумных работодателей и на добрых и справедливых представителях высших классов.

Несостоятельность социальных условий заставляет задуматься каждого мыслящего и непредвзятого человека. Это признается даже в «самых высоких» слоях общества, и в доказательство я привожу слова несчастного Максимилиана фон Габсбурга:

К чему я до сих пор не могу привыкнуть, так это к тому, что богатый владелец фабрики массово производит то, что удовлетворяет непомерную роскошь богачей и щекочет их великолепную любовь, а рабочие, порабощенные его золотом, являются бледными тенями настоящих людей,

которые в полном оцепенении души приносят свои тела в жертву его денежному мешку, для удовлетворения потребностей желудка, в машинном ритме.

(Из моей жизни.)

Спасение человечества зависит от решения социального вопроса: это истина, от которой должно загореться благородное сердце. Социальное движение лежит в движении человечества, является частью судьбы человечества, которая с одинаковой силой принуждает тех,