Кто я? - Сергей Тишуков

подумать, но нет у меня времени. Ради другого пришёл. Поэтому скажу кратко, чтобы разные дебилы себе нейропротезы не устанавливали, да омоложением не занимались. Стукнуло тебе сорок пять — делай что хочешь. Хоть нейроскелет вживляй, хоть полную регенерацию или замену органов производи. Если деньги позволяют. К тому же, сейчас в Сити активно применяют методику остановки старения. Какой-то ген отключают и человек не меняется с возрастом. Не будь «Закона о молодёжи», представляешь, сколько шестнадцатилетних подростков, с паспортом пенсионеров, ходили бы по стране? Они там с ума сходят и только закон сдерживает.

Закончив вступление, Михаил Данилович достал из внутреннего кармана весьма объёмистый кожаный бумажник и извлёк пластиковую карточку формата А5. Затем положил пластину перед Черовым.

— Я должен это подписать? — спросил Денис, с недоумением глядя на стандартный бланк, — Исходя из предыдущих ваших уроков, можно сделать вывод, что дела Сафоновой, Золотарёва и террористов прекращены?

— Из твоего обиженного тона, делаю вывод, что мои уроки не в корм коню. Если бы дела закрыли, а обстоятельства засекретили, то, с какого перепуга, я предлагаю тебе подписать обязательство о неразглашении сведений государственной важности? Что-то подобное ты уже подписывал при оформлении в МВД. Прекрасно знаешь, что для сохранения секретности этого достаточно. Даже уволившись со службы ты не имеешь права рассказывать кому-либо о делах в которых принимал участие. Так?

— Да-да, — быстро согласился Денис, понимая, что ошибся, — Я растерян, дядя Миша, и не могу сконцентрироваться. Но, ведь, это тоже подписка о неразглашении?

— Верно, — подтвердил Пучков, — Только уровень допуска другой.

— Кажется, я не готов, — промямлил Денис, внимательно разглядывая бланк.

Никаких номеров уровней на нём не стояло. Обычный текст, с обязательством соблюдать договорённость двух сторон и наказанием за его неисполнение.

— Ну, как знаешь, — облегчённо сказал Шериф, — В понедельник можешь возвращаться на службу. Проверка закончена, у службы собственной безопасности вопросов к тебе нет.

— Как нет? — непонимающе воскликнул Черов.

Наверное, слишком громко и импульсивно, потому что возле сарая звякнуло ведро, словно соседский кот случайно споткнулся об него, забредя на чужую территорию.

— Я же ничего не рассказывал следователю из военной прокуратуры. Вам не интересно знать, что происходило на самом деле? Допускаю, что Мельников и Ломов поведали каждый свою историю, но неужели мнение сотрудника не интересно?

— Интересно — это категория бытового уровня, — наставительным тоном, произнёс Пучков, — С этим чувством смотрят сериалы и всякие шоу на ТВ. Подростки подглядывают за голыми сверстницами, потому что картинки в интернете не дают нужных эмоций. С точки зрения следствия, данная информация не играет принципиального значения. Можешь обсуждать её с коллегами сколько угодно. Жаловаться, плакаться. Главное, чтобы она не вышла за пределы УВД и не стала достоянием СМИ. Сам знаешь, какие санкции за этим последуют.

— Тогда, что это за уровень?

— Подпишешь — узнаешь, — улыбнулся начальник УВД и, слегка повысив голос, добавил, — Раз уж мы закончили, то не против соблюсти древнюю милицейскую традицию: отметить законченное дело хорошей выпивкой. Как на это смотришь?

Возле сарая что-то сочно шмякнуло, будто кто-то наступил на грабли.

— Ещё вопрос можно? — спросил Черов, начиная догадываться о смысле язвительный намёков начальника.

— Исключительно в рамках твоего допуска, — подтвердил догадку Пучков.

— Разумеется, — согласился Черов, размышляя, как правильно сформулировать вопрос, — Сафонова, как понимаю, депортирована в Мурманск. Есть ли гарантия, что полицейские Пегас-Сити не вмешаются и не перехватят девчонку по дороге?

— Денис, Денис, — горестно вздохнул Михаил Данилович, — Ты меня совершенно не слушал, если спрашиваешь такую ерунду. Что ты нарисовал в своём воображении? Что капитан Любимов, во главе отряда, из таких же отмороженных коллег из Пегас-Сити, нападает на наш конвой и увозит девочку в неизвестном направлении?

— Вполне в духе капитана Грома… Из двадцать восьмой серии, — пожал плечами Денис и шмыгнул носом.

— Полицейские обоих городов подчиняются одному центру. Им нет нужды нападать на кого-то в дороге. Это чревато межведомственным скандалом. Девочку доставят в Мурманск, по месту регистрации, а затем могут отправить в любой город, по внутреннему запросу. Это их право, а наша юрисдикция закончилась в момент пересечения границы холдинга.

— Но вы же понимаете, если Сафонова попадёт в руки Любимова и тех, кто стоит за его спиной, девчонке каюк. Её либо замучают на допросах, либо ликвидируют. Вернее, сначала допросят, а в последствии ликвидируют.

— Прекрасно понимаю, — равнодушно сказал Шериф, напомнив невозмутимостью крутого Уокера, — Жалко девочку?

— А вы знаете, что она агент РСВР и вы отдали союзницу в лапы врагов?

— Я бы выпил, — неожиданно признался Пучков, — И первый тост предложил бы: за наивность!

Словно по волшебству хлопнула дверь веранды и, умело балансируя подносом, по ступенькам сбежала Настя. Ещё пара секунд и девушка, застенчиво улыбаясь, принялась снимать с подноса кувшин с пенным напитком и две керамические кружки объёмом в пол-литра.

Затем выложила две миска, с вяленым ассорти и жареными рыбьими пузырями.

— Лидия Максимовна, желает приятного вечера, — прощебетала она, собираясь быстренько ретироваться.

— А что же, Лидия, не высказала пожелание лично? — спросил Пучков, выбивая пепел из трубки в ковшик, — Обиделась?

— Что вы, Михаил Данилович! Она сразу сделала заказ в «Сбербир», но пока суетились с печеньем на кухне, вывихнула лодыжку и ударилась лбом о дверной наличник.

— Передай, Лидии, моё сочувствие и пожелание скорейшего выздоровления.

Когда Настя удалилась, Шериф извлёк из другого внутреннего кармана трёхсотграммовую фляжку с коньяком.

— Не возражаешь? — поинтересовался Пучков, отвинчивая крышку, — Мы же не малолетки, чтобы отмечать завершение расследования, потягивая слабоалкогольную кислятину.

— Дядя Миша, не обижайте маму! Она заказала лучшее пиво в Отрадном!

— Ты ещё молодой, Денис, — усмехнулся Шериф, — Для тебя напиток ещё окутан неким романтическим флёром. Это пройдёт. Для меня пиво утратило вкус сразу после того, как батя перестал ругаться за посоловевший взгляд, а мама