Дети Велеса - Андрей Расторгуев

Арбалеты кочевников сделали дружный залп. Кажется, все метили только в Пырёва. Однако магия стрелков рассыпалась в прах о Силу Стаса, словно некий невидимый шалун пробежался между скитами, подбил им руки, уводя оружие в сторону. Рой стрел не причинил землянину никакого вреда. Лишь пара-тройка наконечников чиркнула по броне. Лицо Богбира исказилось ещё больше. Нервно задёргалась щека со шрамом. Обнажая зубы в зверином оскале, он заорал:

– Ты сдохнешь, проклятый колдун!

Не смотря на царивший полумрак и приличное расстояние, Стас готов был поклясться, что кочевник брызжет слюной.

Подняв меч, командир скитов помчал коня навстречу Стасу. Остальные кочевники тоже сорвались с места и с оружием на изготовку рванули следом.

– Одноглазого не трогать, он мой! – успел крикнуть Пырёв, замечая, как его всадники послушно расступаются, перенацеливаясь на рядовых.

Ополченцев теперь, в завершающей фазе этого сражения, раз в шесть было больше. От колдовства они надёжно защищены, поэтому за свой личный состав Стас мог не переживать, целиком отдавшись предстоящей дуэли с Богбиром, чтобы поставить, наконец, точку в их затянувшемся противостоянии.

Кочевник налетел, словно бешеный зверь, и рубанул сплеча, целясь в голову. Без особого труда Стас отвёл его клинок. Ответить только не успел. Их кони отпрянули. Поединщики закружили на месте, сближаясь, нанося рубящие удары, и снова расходясь. На лице Богбира, которому при сближении с Пырёвым отказала врождённая магия, появлялись то растерянность, то удивление, а то и вовсе испуг. Иной раз проскакивала, правда, ярость – похоже, от злости на собственное бессилие. И всё равно кочевник непрерывно наскакивал на Стаса, тщетно выискивая прорехи в обороне, каждый раз натыкаясь мечом на железный клинок землянина, едва успевая уходить из-под ответного удара. Единственным глазом он старался не выпускать врага из поля зрения. Пырёв же, используя этот изъян, стремился зайти сзади или слева. После нескольких неудачных попыток ему, наконец, улыбнулось счастье. Ловко извернувшись, Лумумба вынес куда надо. Стас оказался по левую руку от скита.

Разгадав его намерения, Богбир попытался отмахнуться ножом, зажатым в левой руке. Только вот руку эту Пырёв ему отрубил по плечо, и та полетела вниз.

Надо отдать должное Богбиру. Он, стиснув зубы и не издав ни стона, крутанул корпусом, вынося вперёд уцелевшую руку с мечом. Хотел рубящим ударом по шее снести Стасу голову. Но тот вовремя пригнулся. Продолжая атаку, с силой почти наполовину вогнал свой клинок под поднятую руку противника, над самым краем защищавшего грудь панциря, что и завершило поединок.

Одноглазый, а теперь уже и однорукий скит захрипел, выплюнув сгусток тёмной крови, запачкавший бороду, стал клониться вперёд и замертво свалился под копыта лошади.

Только сейчас Пырёв оглядел поле боя. С кочевниками было покончено. Весь вражеский отряд, обошедший крепость с запада, лежал у ног защитников, устлав своими трупами пространство близ Южных Врат. Победные крики с башни возвестили, что и та снова перешла в руки горожан. Значит, засевшие там остатки окружённых скитов тоже разбиты. Прорыв ликвидирован, опасность миновала. Славная победа, ничего не скажешь. Ещё парочка подобных побед и город некому будет защищать. Даже на глаз, без предварительного подсчёта было видно, что в строю не хватает доброй половины, если не больше, ополченцев.

Перед Стасом стояли уставшие солдаты, из которых начинал выветриваться азарт сражения, постепенно заменяемый тяжестью в теле, болью натруженных мышц, растянутых сухожилий и полученных ран. Потом они будут испытывать горечь потерь и оплакивать павших, а пока остатки конницы, сомкнув строй, намертво закупорили съезд на берег, плотной стеной отгородив Стаса от чего-то или кого-то, находившегося там. Ну да, на берегу были колдуны скитов. Кто в здравом уме и при трезвой памяти полезет на волшебника. Опять придётся разбираться самому.

Вздохнув, понимая, что отдых откладывается на неопределённый срок, если он вообще когда-нибудь наступит, Стас тронул коня и начал медленно протискиваться между замершими в настороженной нерешительности солдатами. Оружие всё же держали наготове. Уже хорошо.

Выбравшись из передовой шеренги, он оказался на заснеженном берегу и не поверил глазам. Чуть впереди друг против друга стояли два человека. Один из них сгорбленный старик с длинной бородой, одетый в меха, как скит, но без оружия и доспехов, зато обвешенный множеством всяческих побрякушек, с головой выдававших в нём колдуна. Рядом в снегу виднелся обугленный труп человека. Судя по всему, ещё колдун, неудачно пытавшийся атаковать Стаса и погоревший от своей же магии. Оставшийся в живых волшебник тоже пострадал – одежда в нескольких местах прожжена, одного рукава нет совсем, а оголённая рука скрючилась и почернела. Всё его внимание было сосредоточено на человеке, стоявшем напротив. Его-то Стас узнал сразу, несмотря на слабый свет, если за таковой можно принять едва видимую тусклую Луну и едва начавшее светлеть небо.

Юнос! Откуда он здесь? Неужели пришла помощь из Суматошья?

Мысли путались. В одно мгновение чувство облегчения сменилось радостным возбуждением с налётом недопонимания. Вопросы роились в голове, путая мысли и требуя немедленного выхода. Хотелось задать их все сразу, без промедления. Чувствительный к настроению седока Лумумба подался вперёд. Юнос повернул голову к Стасу. Под его тяжёлым взглядом конь остановился, не испытывая никакого желания даже поднять ногу.

– Ты научился использовать Силу, – спокойно сказал ведун, просто констатируя факт. – Можешь ее убрать? Очень хочется по-свойски пообщаться с давним недругом.

Говоря это, Юнос улыбнулся одной стороной рта, выставив на всеобщее обозрение свои выдающиеся клыки, а слова источали столько яда, что всем сразу стало ясно, кого имеет он в виду.

Чтобы освободить двух чародеев из-под Силы, Пырёв сжал её вокруг своего потрёпанного войска. Кочевник тут же распрямился, стал казаться выше. Даже покалеченная рука приняла вполне здоровый вид и стала нормально двигаться. В ней, откуда ни возьмись, засиял ровным голубым пламенем самый настоящий клинок. В руке Юноса тоже появился эфемерный меч, только золотого цвета. Он горел подобно солнцу, разогнав густой полумрак.

Волшебники резко сошлись в едином броске, нанося и блокируя удары.

Это было захватывающее зрелище, сравнимое с битвой огня и льда. Холодный голубой свет бесшумно сталкивался с ярким золотым сиянием, порождая ослепительные вспышки самых невероятных расцветок. Они не гасли. Разлетались во все стороны снопами искр, осыпаясь вокруг дерущихся красочным фейерверком. Окутывали мечущиеся фигуры, делая этот совсем не шуточный поединок похожим на фантасмагорическое представление с участием нанятых актёров, облачённых в карнавальные костюмы, с бутафорским оружием и поразительными по своей красоте спецэффектами.

До последнего момента Стас не мог отделаться от чувства, что перед ним разыгрывают сцену из спектакля. Настолько нереальным это выглядело.

Падая, искры растапливали снег, создавая проталины, в которых моментально вырастала зеленая трава. Или же, наоборот, создавали невысокие нагромождения ледяных кристаллов невообразимо-причудливых форм. Трава тут же покрывалась изморозью, жухла и опадала, а кристаллы лопались, разнося в тишине звон бьющегося стекла. Это и ещё хруст снега под ногами были единственными звуками, сопровождавшими схватку двух сошедшихся в магическом поединке волшебников.