Духовка Сильвии Плат - Юстис Рей

– Ты всё испортил, – тихо говоришь ты. – Что если кто-то видел?

Я поднимаю на тебя взгляд.

– Ну и пусть. Оно того стоило, – понимаю, что это один из счастливейших моментов в моей жизни.

Ты устало и вместе с тем взволнованно смотришь на меня, до сих пор не понимая, почему я вдруг на всё это решился. А я думаю о том, как пару минут назад ты испуганно целовала меня…

Дрожащими руками я неловко достаю из кармана ветровки письмо и молча передаю его тебе. Его не нужно открывать, чтобы понять, от кого оно – на конверте красная печать университета.

– Бостонский, – шепчешь ты, проводя большим пальцем по печати. – Боюсь, я сейчас не смогу ничего прочитать, – признаёшься ты, волнуясь больше, чем я.

– Тебе и не нужно. Меня берут.

– И вы сможете себе это позволить?

– У меня будет стипендия. Не полная – всё не покроет, но всё же, – я неловко улыбаюсь.

– Я… я рада, – говоришь ты сбивающимся голосом, и, возможно, ты действительно рада, но внешне это никак не проявляется.

– Флоренс…

Ты тихо уходишь в гостиную и садишься на стоящий перед окном диван. Я прохожу за тобой.

– Что случилось?

– Гарвард. Они… они меня принимают, – признаёшься ты чуть ли не загробным голосом.

Мой рот расплывается в улыбке.

– Так это же отлично!

– Но я не поеду.

Меня никогда не била молния, но, слыша твои слова, я испытаю что-то подобное.

– Почему?

– Стипендия покрывает больше половины. И это значительная сумма. Но деньги, которые должны заплатить родители… У нас их нет.

– Это много?

– Для нас – да.

– Но… я не понимаю, – я нервно усмехаюсь. – На что ты рассчитывала?

Ты поднимаешь на меня взгляд.

– На то, что, чёрт возьми, шесть лет рабского труда за книгами что-то значили. Но мы не самая бедная семья в мире, а я не самая умная ученица. Есть множество куда более бедных и куда более умных, а хороших стипендий жутко мало.

Я присаживаюсь рядом.

– Ладно, прости, – чуть приходя в себя, говорю я. – Но как же так?

Ты качаешь головой.

– Да всё равно. Ожидать, что я туда попаду, всё равно что верить, будто детей находят в капусте, – можно только до определённого возраста.

– Но ты попала туда. Они тебя принимают, просто нет денег.

– Думаешь, когда я буду устраиваться на работу, это кого-то заинтересует?

– Что, если попробовать написать им или позвонить и объяснить ситуацию. Можно же что-то сделать, – я хватаюсь за любую соломинку. – Ты же не можешь так сдаться. Ты никогда не сдаешься.

Ты печально смотришь на меня и тяжело вздыхаешь.

– Прости, Сид, – ты отдаёшь моё письмо, – но ты поедешь в Массачусетс один. Без меня.

50

Флоренс Вёрстайл

Синтии понадобилось не слишком много времени, чтобы сшить мне платье. Она ловко сняла с меня мерки, и буквально через час эскиз появился на бумаге. Это было светло-кремовое почти белое платье с довольно пышной юбкой ниже колен и шлейфом такой же длины, крепящимся на спине к одной широкой бретели. В нем я походила на девушек с черно-белых фотографий из прошлого: таких же женственных и нежных.

Так как Синтия тратила всё своё свободное время на пошив моего платья, она совсем забыла о себе. Я предложила ей помочь с поиском наряда, но она лишь сказала, что в Корке ничего нормального не найти. Тогда я поговорила с Джейн, и мы решили отправиться на выходные в Филадельфию. Синтия долго упиралась, но в итоге сдалась с условием, что она оплатит бензин для поездки. Она знала о нашем положении.

Мы выехали около семи утра в субботу. Поездка в одну сторону занимала около трёх часов. Джейн была за рулем. Я сидела рядом с ней. Молли и Синтия – на заднем сиденье. Джейн включила песню Spice Girls «Wannabe», из-за чего я покосилась на неё, спросив:

– Что это?

– Spice Girls, – ответила она просто.

– Я знаю, кто это поёт, мне интересно, почему это играет.

– У нас ведь девичник, – она улыбнулась и в целом вела себя словно старшеклассница. Я никогда не видела её такой.

– И вправду девичник, – послышался голос Синтии с заднего сиденья.

– У нас девичник! – радостно взвизгнула Молли, но потом вдруг притихла: – А что такое девичник?

51

Спустя час, когда плей-лист Джейн проиграл несколько раз, Молли и Синтия посапывали на заднем сиденье, разлёгшись друг на друге. Я бодрствовала, глядя в окно. Ехали в тишине.

– Спасибо тебе, – слабо поблагодарила я, неловко глядя на Джейн.

– Ты никогда ни о чём меня не просила, так что мне было приятно, когда ты обратилась ко мне, – призналась она серьёзно, смотря на дорогу.

– Да, – буркнула я. – Спасибо.

– Ты же знаешь, что всегда можешь попросить у меня помощи, когда она тебе нужна?

– Знаю.

– Но обращаешься за ней нечасто.

– Я… ты же знаешь, что у меня проблемы с доверием.

– Знаю. Но мы семья. Ты можешь доверять мне.

Я знала, но мне было сложно говорить с ней о личных вещах.

– Мы с отцом долго думали насчет Гарварда и… решили, что можно попробовать заложить дом в Корке.

– Нет, – тут же выпалила я, – мы уже назакладывались.

Когда Джейн заболела, мы потратили все свои сбережения, даже потеряли дом в Буффало. Корк не лучшее место, но всё же жить здесь в доме с фиолетовой крышей лучше, чем на улице.

– Я знаю, о чём ты думаешь. Но сейчас у нас другая ситуация. К тому же мы в тебя верим.

– Не надо, – взмолилась я. – Да и в чём разница? Мы так же бедны. И отец точно так же может потерять работу. Нет, – я покачала головой, – об этом не может быть и речи.

Какое-то время, очень долгое время, потребность поступить в Гарвард была для меня такой же сильной, как нужда в воздухе или воде. Я так отчаянно хотела стать лучшей, что меня не пугали ни бессонные ночи, ни обмороки от усталости.

Когда Джейн болела, я практически всегда находилась с Молли: отводила в детский сад и забирала из него, кормила, укладывала спать. А после этого, сидя за учебниками, порой забывала даже поесть. И ни отец, ни Джейн не замечали этого, потому что были слишком заняты его работой и её раком.

Я хотела доказать им, себе, маме, что способна на большее что и при таких условиях могу добиться невозможного. А сейчас я устала. Я дико устала быть лучшей.

Я по-прежнему хотела учиться, однако не находила в себе сил, чтобы бороться за это, ведь это желание больше не грызло меня изнутри. Я думала, что не переживу отказа, но пережила, не проронив и слезы. Та девочка, которая хотела порвать любого, кто говорил, что её мечты нереальны, уже не я. Больше не я.