Исповедь старого молодожена - Олег Батлук

Кошечка Зизи: Дача, огород (подмигивающий смайлик).

Радислав: О, дача – это тема (смайлик с улыбкой, с микрофоном, с цветком, в шезлонге, с руколой, с геймпадом, с сердечками, с коктейлем, с лопатой). У меня у предков тоже есть. У тебя где?

Кошечка Зизи: Под Лобней (подмигивающий смайлик).

Радислав: Опа. И у меня. А поселок как называется?

Кошечка Зизи: «Гидромехтехмаш-2».

Радислав: Да ты гонишь. И у меня. А номер участка?

Кошечка Зизи: 321.

Радислав: Бабушка?

Кошечка Зизи: Веня?

Радислав:… (кругом разбросаны улыбка, микрофон, цветок, шезлонг, руккола, геймпад, сердечки, коктейль, лопата, смайлика нет).

Кошечка Зизи: Веня, засранец, выключай уже компьютер, три раза пробки из-за тебя сегодня вылетали, и давай дуй на кухню. Пельмени стынут!

Леша Невидимка долго отнекивался, мол, он не так воспитан, да и жена может узнать, и вообще это предательство (Леша скор на громкие слова и тяжелые диагнозы), но в конце концов поддался на уговоры и согласился: все-таки ученое любопытство взяло верх.

Довольный хипстер Веня усадил его рядом с собой и открыл в своем телефоне «Тиндер». Поначалу Леша даже отодвигался, видимо, боясь, что девушки выпрыгнут из телефона и затащат его в пучину греха. Но потом освоился, задышал ровно, а в какой-то момент осмелел настолько, что взял Венин смартфон в руки и принялся изучать самостоятельно. Мы наслаждались, глядя на друга со стороны: он выглядел как Армстронг через минуту после прилунения.

Вдруг Леша побледнел и выронил телефон.

– Прости, прости! – вопил наш сорокалетний друг как двухлетний, отмахиваясь руками так, словно увидел привидение. – Я случайно, случайно!

– Что? В чем дело? – не понимал Веня.

– Я смахнул там одну фотографию вправо, и мне написали «like»! Я не нарочно, честно, у меня просто палец вспотел и соскользнул!

Леша чуть не плакал.

Веня сделал трагическое лицо. Мы понимали, что он не упустит шанса поглумиться над дедушкой.

– Что, Вениамин, все плохо, очень плохо? – причитал Леша, пытаясь без словаря прочитать сложную физиономию хипстера Вени.

– Да нет, дядя Леша, все нормально, – ответил Веня с напускным безразличием, – вот только теперь я обязан на ней жениться.

Мы с Семой недовольно переглянулись, понимая, что такое откровенное фуфло даже с нашим ретроградным Лешей не пройдет: мы ожидали от Вени большего.

– Парни, дайте воды, – внезапно попросил Леша, оседая на стул.

Зря мы так с дядей Лешей, конечно. Для начала надо было хотя бы «Ютуб», в гомеопатических дозах.

– Ты представляешь, как киндеры из «Тиндера» распоясались? Позорят, можно сказать, профессию! – жалуется мне Сема.

– Что случилось?

– Да написал тут на днях один моей жене в фейсбук. Влад, маг-вуду в третьем поколении. На аватарке монах в клобуке, лица не видно. Мне, пишет, от вас, женщина, ничего не нужно. Я о вас, женщина, беспокоюсь. Порча на вас, венец безбрачия. Давайте встретимся, я с вас порчу сниму, совершенно безвозмездно. Представляешь? Порчу он с нее снимет, вместе с нижним бельем, видимо. Но запалился киндер, на ровном месте, какие же лохопеты нам на смену пришли, даже смотреть больно…

– Как запалился?

– Да я к нему в фейсбук зашел, страницу полистал, и – бац! – здрасте, приехали, через три фото стоит наш Влад, маг-вуду в третьем поколении, на каком-то замызганном пруду с рыбиной в руках. И лицо такое, скажем, не аристократическое, и страна происхождения лица явно не Трансильвания, нормальное такое добротное рязанское лицо типа морда.

– Да уж, мы такими не были…

– Еще бы. Фото с рыбиной в первую очередь надо прятать, это ж и ребенку известно.

Я сидел в женской консультации. Нет, я не планировал проконсультироваться со специалистом насчет женщин и узнать что-то новенькое – я ждал беременную жену. Свою, что характерно.

Рядом со мной сидели еще несколько мужчин, очевидно, тоже ждали. Хотя один, юный миллениал в неснимаемой шапке и шарфе посреди лета, производил впечатление человека, который пришел-таки в женскую консультацию проконсультироваться насчет женщин. Между мной и миллениалом расположился солидный мужчина из разряда тех, про кого иначе и не скажешь – «солидный мужчина». На нем был строгий костюм с галстуком. Интересно, в чем он ходит на торжества, если он так одевается в женскую консультацию, подумал я и почему-то сразу представил себе героя Яковлева в костюме царя из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Я даже мысленно поправил на солидном мужчине съехавшую набекрень шапку Мономаха.

Из кабинета слева вышла девушка, точнее, выкатилась: она была на позднем сроке беременности. Выкатилась и покатилась явно ошибочно в противоположную от выхода сторону.

– Эй, старушка, я тут! – крикнул ей миллениал и махнул шарфом.

Девушка развернулась, с трудом, как подбитый танк на одной гусенице или избушка на курьих ножках, и пошла на голос. Миллениал с избушкой обнялись и зачем-то смачно поцеловались, прямо посреди женской консультации напротив плаката про роды.

Я заметил, как солидный мужчина покривился от возгласа миллениала, от его поцелуя и особенно от слова «старушка». Это сложно было не заметить: он разве что не плюнул миллениалу в спину. Лицо мужчины выражало мировую скорбь за потерянное поколение.

Буквально через минуту из другого кабинета, того, что справа, тоже вышла беременная женщина, на меньшем сроке, по сравнению с предыдущей. Поэтому она не катилась, а шла как-то юзом, словно ее все время тянуло в кювет.

Солидный мужчина вскочил ей навстречу.

– Как ты, дорогая? Что сказал доктор, дорогая? Пойдем, дорогая. Осторожно, дорогая.

Четыре «дорогих» на один квадратный сантиметр речи: мои уши слегка завяли от такой повышенной концентрации этикета в воздухе.

И они пошли вдвоем по коридору рядом, плечом к плечу, не касаясь друг друга и не взявшись за руки, строгие и напряженные, как параллельные прямые.

«Старушка» – порой в этом обращении любви через край.

А в «дорогая», пусть и преумноженном многократно, – едва ли на донышке.

– Завтрак. Зав-трак. Меня прямо корежит от этого слова. Аристократическая чушь. Барство в чистом виде. В девятнадцатом веке у крестьянства и пролетариата на эту чепуху просто не было времени. Одни с утра в поле, другие на фабрике, какой в жопу завтрак? «Он позавтракал». Меня аж передергивает. Позавтракал он. Есть в этом какое-то конченное эстетство, позерство. Остается только добавить, чем позавтракал – и я взорвусь просто. «Он позавтракал яйцами пашот и тостами с имбирным вареньем». Тьфу, сноб, дешевка. Даже про яйца шутить не хочется.