Эдем 6 - AllianceSpecter

не лучше, чем у большинства граждан Эдема? Хоть раз малодушие брало верх над аристократом и тот позволял хотя бы как-то оскорбить свои живые вещи?

Нет, ничего из этого не было и не будет, ведь это в первую очередь плевок в самого себя. И всё же они боятся, прячут взгляд в пол, а некоторые бедняжки порой и вовсе дрожат подобно осеннему листу. И на самом деле Адрион понимал в чём причина, ведь он редко улыбается, почти никогда не шутит, вечно серьёзный, даже почти мрачный. Голос же его наполнен сталью, прямо как у какого-нибудь офицера, который готов за нарушение субординации устроить децимацию без лишних прелюдий. Поэтому его считали жестоким, хотя в чём на деле проявляется эта жестокость, никто сказать не сможет. Разве что, если не считать жёсткое соблюдение правил жестокостью. Но уж извините, эти служанки должны убираться и держать родовое поместье в идеально чистоте. Да и вообще, давайте отличать жёсткость от жестокости, это разные слова.

— Неужели ни у кого не хватит смелости для пары слов? — раздражённо бросил Адрион, попивая вино из бокала и всё также не переводя на кого-то взгляда, а то ещё не дай Этий кто-то потеряет сознание от эмоционального стресса.

— В-ваше сиятельство… — превозмогая и давая неравный бой внутреннему страху, одна из рабынь всё же начала говорить. — Ваш достопочтенный отец… он… кажется слишком одиноким по моему скромному и ничего не значащему мнению. Извините, пожалуйста простите.

Последние слова девушка буквально выпалила разом и сразу скукожилась, будто ожидала удара. Хотя рукоприкладство лично у Адриона не практиковалось, ведь это устаревшая и неактуальная методика. Более того, если бы он увидел, что кто-то пришёл хотя бы с ма-а-аленьким синяком, то последовали бы разбирательства. Наверное, нужно будет обсудить некоторые вопросы со старшими служанками, которые как раз и занимаются обучением новых кадров. Подобное поведение явно ненормальное.

— Да, наверное, ты права, — довольно спокойно ответил аристократ, не собираясь делать ничего из безумных предположений своего излишне предвзятого окружения. — Но он же будет встречать наших гостей, а значит в центре внимания должны находится сила и величие. Впрочем, скоро мастер закончит ещё серию статуй, которые мы расположим в других частях поместья. Там найдут свои отражения и иные грани самого достойного человека.

Зелгеос Торвандори действительно велик и заслуживает того, чтобы его помнили ещё долгие века и тысячелетия. Однако не будет ошибкой не просто сказать, а прямо утвердительно заявить, что за каждым сильным мужчиной стоит ещё более сильная женщина. Или по крайне мере за большинством, ведь возводят что-то в абсолют только дураки и глупцы, ну или те, кто не перерос юношеский максимализм в силу ряда обстоятельств.

И свою матушку Адрион тоже собирался увековечить, хотя многое сделал и сам отец ещё при жизни. Его жена умерла задолго до печальных событий, прямо уж очень давно уже получается больше шести с половиной веков назад. Огромный срок, за который аристократ так не и смог почувствовать хотя бы тени того далекого и навсегда ушедшего тепла. Да и никогда уже не сможет. Хорошо, что она не увидела всего, что довелось на себе испытать семье Торвандори, хотя… быть может если бы она осталась жива, то ничего бы и не случилось.

— Ох, Этий его знает… — вздохнул новый глава рода, принявшись изучать цвет вина в бокале.

На самом деле Адрион помнил свою мать не очень хорошо, лишь смутные обрывки странных чувств где-то существовали в самых тёмных недрах разума. Даже трудно вспомнить её лицо, фактически сын даже уже и не знает, как выглядела его мать, остаётся полагаться на видения художников, чьими гобеленами увешены залы. Это очень печалило аристократа, как и то, что он не смог достаточно хорошо узнать свою мать за те немногие отведённые Этием годы. Нет, летописи полны всякой информации, возраст, прошлая семья, капитал и грамоты, выданные престижными магическими академиями… Но какой у неё был любимый цвет? Какое блюдо для неё самое вкусное? Какая пора года ей приятнее всего и есть ли любимая цифра? Такие мелочи, о которых почему-то дети забывают на десятки лет и вспоминают лишь когда уже совсем-совсем поздно. Тогда они и осознают, что они получается толком и не знают своих родителей.

Она умерла на следующий день после родов второго сына, так и не вернувшись в сознание. Адрион плохо помнил те дни, ведь всё же оставался ещё ребёнком, пусть уже и мог ходить, разговаривать, учиться и познавать долг лариоса. Но нет сомнений, что тогда на семью Торвандори опустилась тень. Грусть и печаль отца не знала границ, целых семь суток он вообще не выходил из кабинета, пребывая в трауре. И лишь одному Этию известно каких сил ему стоило после этого выйти и улыбнуться, напуганному до ужаса сыну, ждущего объяснений и поддержки, которые не в силах дать никакие даже самые добрые няньки.

Несмотря на это горе, Адрион никогда не винил своего брата в случившемся. Роды всегда полны риска, а роды сильных магов ещё опаснее как бы парадоксально это не звучало. Одну половину своих сил она отдала первенцу, а вторую юному Гранииру. Хотя возможно янтарноглазый ребёнок урвал и больше, ведь в магической силе он развивался куда быстрее своего старшего брата и многие считали его сильнейшим дуэлистом в Эдеме.

Тогда же начал семимильными шагами расти и груз на плечах Адриона. Требования к нему и так были высоки, как к первенцу, но после смерти они стали ещё выше. Ведь младший брат будет расти без матери, а значит оставшимся членам семьи нужно взять на себя эту ношу, чтобы ребёнок вырос полноценным. Нужно было где-то найти ресурс, силы, знания и возможности, чтобы дать хотя бы часть того, что дала родная мать своему первому ребёнку. Но разве это вообще возможно?

— Вам принести другой бокал, господин? — рядом вдруг появился услужливый дворецкий.

— Нет, благодарю, — ответил аристократ и размеренным шагом отправился в свой рабочий кабинет, делая редкие неглубокие глотки.

К слову, вино было собственно производства. Каждому человеку нужно хобби, даже лариосам, пусть и с некоторыми ограничениями. Адрион трудился много, но понимал важность отдыха и когда начинал уставать, то решал проблемы виноделий. Без фанатизма, так чисто труд для самого себя без каких-либо обязательств, хотя эти предприятия также приносили доход, пусть и довольно скромный в сравнении с аренным бизнесом. Так что чужое вино род Торвандори принципиально не покупал.

Что самое интересное в производимых напитках почти не было алкоголя. Меньше десяти процентов, обычно около шести-семи. Упор же делался именно на вкус, ведь сам Адрион довольно негативного относился к спиртным напиткам, табаку и всякой алхимической дряни. Конечно, всем порой хочется ужраться и понизить интеллект, следовательно отвлечься от проблем, путём невозможности их понять или даже вспомнить. Однако за это приходится очень много платить, ведь организм не вечен, за каждый глоток алкоголя смертные платят не плохим состоянием на следующее утро, а своим здоровьем, фактически днями своей жизни. И зачем? С таким же успехом можно сходить в театр, посмотреть выступление и ровно также уйти от проблем. Альтернатив миллионы, но все выбирают самый простой и доступный способ.

— И снова здравствуйте! — раздался громкий возглас, едва Адрион опустился на своё кресло.

С шумом отворились двери в кабинет, в ноздри тут же ударила табачная вонь, а за идущим прямо к столу гоблином уже простиралась кровавая полоса.

— Ну так чё, — выдал Орлойд, оперившись прямо на стол: несмотря на свой биологический вид, он всё же оставался довольно высоким, по меркам гоблинов разумеется.

— Тебе опять стало скучно, и ты решил поиграть на моих нервах? Или же тебя привели какие-то конкретные вопросы, которые нужно обсудить лично со мной?

— Посылка от того, кого нельзя называть. — Наёмник передал письмо, с содержимым которого заказчик ознакомился за считанные секунды. — Ну?

— Что «ну»?

— Грядёт буря, на чьей стороне мы будем?

— Мы всегда на стороне Эдема.

— Да-да, ещё тысячу раз эту чушь повтори. — Орлойд закатил глаза и пополнил трубку смердящим невиданной вонью табаком. — У вас тут все во блага Эдема друг друга убивают. Гильдия с духовенством договориться не смогли?