Фабий Байл. Прародитель - Джош Рейнольдс

— От Фалопсида или Пульхрата что-нибудь слышно?

— Ксеносы прижали их в двух проспектах отсюда, — ответил Гулос, — Они свои улочки знают лучше нас. Когда этот полумир станет нашим, за ними будет очень интересно охотиться.

Выглядел он так, словно искупался в крови, но Олеандр сомневался, что его собственной на нем было много.

— А Никола? — спросил Мерикс, изогнувшись и выстрелив.

Гулос ухмыльнулся и ударил клинками друг о друга.

— Разлетелся на куски. Попал под огонь их орудийной платформы. Лидоний вне себя. Вы его разве не слышите?

Олеандр слышал. Вопли гигантского Узника Радости, возглавившего очередную атаку, разносились по всей площади.

Раздался пронзительный вой, и он, поморщившись, заглянул вглубь улицы. Там, в руинах, собирались выжившие какофоны, ведомые со всего поля боя каким-то нечеловеческим инстинктом. Они издавали звуки, не похожие на их обычный разрушительный грохот. Байл мог бы объяснить, что они задумали, но его здесь не было.

Над ними с немыслимой скоростью и изяществом промчался, скорбно воя двигателями, ксеносский истребитель с крыльями-полумесяцами. Подкрыльные орудия испускали лучи трещащей энергии, которая забирала жизнь у всех, кому не везло оказаться на их пути. На его глазах один космодесантник в разукрашенной броне отшатнулся, расцарапывая себя, и упал, мертвый и высохший. Еще несколько истребителей последовали за ним, оставляя за собой след из трупов.

— Это что-то новое, — равнодушно сообщил Гулос.

— Они тут ненадолго. Какофоны их уже заметили, — сказал Мерикс. Вскоре действительно раздался трубный вой, перебивая весь прочий шум, и один из истребителей разлетелся на части. На их позиции обрушились горящие обломки, а остальные корабли резко сменили направление и стали забираться повыше. Воины на пустыре радостно закричали, хоть и нестройно. Олеандр к ним не присоединился.

В суматохе он потерял Цимисхия из виду. Железный Воин исчез вскоре после того, как прибыл Блистательный, — вернее всего, присоединился к своим дорогим машинам. Олеандр надеялся, что брат еще жив. Он надеялся, что все еще живы. Если Байл погибнет, все его труды окажутся напрасны.

Поле боя сотряс крик, но не механический вопль какофонов и не трескучий рев дредноутов, а что-то более стихийное. Олеандр обернулся. Все его органы чувств резало, и было ощущение, что он проглотил что-то холодное и острое. Когда он увидел Блистательного, свет больно ударил по глазам. При виде начинающейся трансформации ему самому захотелось кричать.

Блистательный стоял в центре боя, на груде покоробившейся психокости, в окружении умирающих врагов. Его тело, окутанное ореолом мутного света, раздувалось, керамит сминался и раскалывался, а плоть превращалась в нечто, одновременно большее и меньшее, чем у человека. Он кричал от удовольствия, и все, что было у него внутри, вскипало, питая бушующее в сердце пламя. Пламя его апофеоза. Возле него кружились мерцающие, полупрозрачные силуэты демонов, исступленным танцем приветствуя в своих рядах.

Его крики разносились по площади, а психокостные стены купола стонали от боли. Блистательный изогнулся, содрогаясь в конвульсиях. На свету показались очертания чего-то похожего на крылья, набиравшего массу, темнеющего, обретающего реальность. Кипящая плоть сползла с новой чешуи, а старые смертные кости затрещали, превращаясь в нечто куда более прочное.

— Вот и все, — сказал Гулос, — Взгляни на это — на него. Это воплощенная красота. Он возносится, Олеандр… А ты летишь вниз.

Мечник развернулся на пятках и сделал выпад в бок Олеандра. Тот рефлекторно парировал удар и отступил. Затем посмотрел на Мерикса, но тот отвернулся. Отсюда помощи можно не ждать. Не то чтобы он на это рассчитывал. Кроме того, он также не рассчитывал, что Гулос сделает свой ход так скоро.

— Ты никогда не отличался терпением, да? — сказал Олеандр.

— Зачем ждать конца битвы? — ответил Гулос. — Убью тебя сейчас — и хлопот потом будет меньше. В отличие от сидящего здесь Мерикса, ты никогда не знал свое место. А Блистательный, на мой взгляд, слишком хорошо к тебе относится.

— Я думал о тебе то же самое.

Гулос зарычал и сделал еще один выпад. Олеандр отбил его в сторону, но не стал контратаковать. Вместо этого он продолжил отступать, заманивая противника поближе.

— Ты же знаешь, что он не собирается уходить. Наш Блистательный Король — не щедрый капитан. Он эгоистичный, избалованный и мелочный ребенок.

Гулос опять атаковал. И опять Олеандр парировал удар, но не ответил, экономя силы.

— Отвечай мне, трус, — бросил Гулос. Он выставил клинки вперед и бросился к нему, перепрыгивая через трупы. Олеандр уклонился от одного удара, но второй был сильнее и точнее — чуть не сбил с ног и оставил на наплечнике царапину. Олеандр крутанулся и вскинул меч, чтобы заставить Гулоса отодвинуться. Гулос обошел его по кругу, жадно дыша.

— Тебе некуда бежать, апотекарий.

— Ничего страшного. У нас здесь будет хороший вид.

Гулос остановился.

— Вид на что?

— На гибель Блистательного, разумеется. Я давно думал, что имела в виду та демонетка. Она сказала, что они придут с севера. И вот он, север, и вот они. — Он показал в сторону. Гулос обернулся и замер, пораженный представлением, которое уже начиналось на площади.

Теперь Олеандр понял, в чем заключалась тактика эльдаров: разделить силы Блистательного и открыть путь к нему самому. Они использовали в качестве приманки собственных сородичей, уведя Детей Императора обещанием легкой добычи, а затем образовали огневой мешок, чтобы не подпустить тех, кто не повелся на приманку. А теперь пришло время смертельного удара в виде буйства цветов и треска магии.

Труппа арлекинов танцевала, скакала, скользила, топала и кружилась в вихре зелено-желтого света. Они изящно перепрыгивали с места на место или растворялись среди развалин. Вел их мастер труппы, величественно взмахивая руками и описывая мечом странные символы, словно дирижировал. По краю расхаживал шут смерти, отстреливающий всех, кто пытался помешать труппе. А в центре шумного, разноцветного вихря виднелись ведьмы Лугганата в оранжевых одеяниях — конклав эльдарских колдунов, чье молчаливое спокойствие резко контрастировало с клоунами, которые привели их к жертве.

Мастер труппы с важным видом подошел к Блистательному и низко поклонился.

— Приветствуем тебя, павший. Долгой была твоя история, но она подходит к концу. Твой трон в вышине расшатывается, а моря судьбы тревожно плещут, — голос ксеноса был оглушительным, как гром, и тихим, как шепот, — Мы видели этот миг с тысячи углов и отмели все, кроме самых удачных. Нити твоей истории натягиваются, привязывая тебя к нему. Та, что Жаждет зовет тебя. Откажешь ли ты ей?

Худой воин опять поклонился, на этот раз еще ниже.

Блистательный качнулся и попытался ответить. Но не успел он ничего сказать, как труппа бросилась вперед с захватывающей дух синхронностью. Несколько арлекинов перепрыгнули через своего мастера, до сих пор согнувшегося в поклоне. Блистательный завопил и попытался защититься, но руки уже не работали так, как он помнил, а тело стремительно распадалось. Оно было бесполезным коконом, который следовало скорее сбросить. Он этого сделать не успел.