Я буду первым - Анастасия Лик

— П… постараюсь, — прошептал Каров.

Тем временем люди в белых халатах расстегнули кожаные ремни, которыми был стянут Кристофер, ещё раз проверили отсутствие жизни и перенесли его тело на носилки. На улице их уже ждала машина. Ева сказала, что если не говорить ничего лишнего и вести себя уверенно, то он может сопровождать тело Моро. С её стороны также было сделано всё возможное, чтобы проблем не возникло. Вот только то, что Охотника положили в закрытый гроб, ему не нравилось, не было никакой возможности контролировать его состояние.

Через некоторое время Каров уже сидел в самолёте. Казалось бы, всё получилось более-менее гладко, тело Моро летит на родину, но он чувствовал какую-то опустошённость.

Когда джинн ознакомился с планом Комиссара, не поверил своим глазам. Это казалось безумием. Он летел в Лондон, не веря в то, что сможет даже ступить на эту землю, родину Охотников, видел врага в каждом. А затем Ева провела его в дом Семьи… Безумие… Он до сих пор помнил сказки, которые мать рассказывала ему на ночь об этом гиблом месте. Якобы там вдоль стен, словно чучела, расставлены туши нелюдей, а головы вервольфов украшают каминные залы. Что их дом пропах болью и кровью, а он… он ехал туда. Сам. Чтобы спасти Охотника. Но, разумеется, те сказки ничего общего не имели с той утончённой жизнью аристократов, какую предпочитала вести Семья Охотников. Он видел её лишь мельком, но был шокирован. Убийцы, а живут, как цари.

Мысли джинна прервал сигнал с просьбой пристегнуть ремни. Уже на посадку? Так быстро? Потёр грудь. Амулет жёг неимоверно, Ева предупреждала, что носить его долго нельзя, через некоторое время он начинает иссушать плоть и кожу, то, с чем он соприкасается, мертвеет. Наверно, он так действует на человека, на нём же он оставлял ожоги. Но снимать его ещё рано, в аэропорту его встретит Охотник. Друг Кристофера. По словам Евы, он позаботится о захоронении тела.

Ещё полчаса, и самолёт на земле. Паспортный контроль, документы для груза 200 подготовлены идеально. На выходе их ждёт Охотник. Кристофер рассказывал о нём — давний друг, работает в Варшаве и её пригородах и, как и все, сильный и умелый Охотник.

— Добрый день, — поздоровался Каров.

— Добрый. — ухмыльнулся тот. — А ты кто?

— Мы с Моро вместе работали, — ответил Каров слишком быстро. Охотник удивлённо поднял глаза. Чёрт! Наверняка ему известно, где работал Моро и с кем.

Герцык посмотрел на джинна более внимательно и сжал губы. Узнал? Вряд ли, он даже Саржу казался простым человеком.

— Вам известна последняя просьба Моро? — решил уточнить Каров. Отдавать тело ему не хотелось, но другого выбора не было.

— Безусловно, — ответил Охотник с лёгкой угрозой в голосе.

— Что ж, в таком случае я передаю его вам. Позаботьтесь о Кристофере, он был хорошим Охотником.

Герцык кивнул, но его взгляд, казалось, мог прожечь насквозь. Но в аэропорту слишком многолюдно, да и гроб он не бросит. Так что Каров коротко попрощался, развернулся и пошёл на выход.

Муниципальный дом, улица Куйбышева, 25 мая, воскресенье, 6:05

Сон, в который Каров погрузился совсем недавно, безжалостно был разорван телефонным звонком.

— Кто там ещё? — пробурчал он, перевернувшись в кровати, и, сощурясь, посмотрел на яркий экран. Номер скрыт.

— Да?

— Джинн, это я, — отозвался женский голос.

— Ева? Что случилось? — тут же спросил он, вскакивая с кровати.

— У меня проблемы. Пожалуйста, приезжай скорей в дом Кристофера, — голос её сильно дрожал.

— Ты уже в Калининграде? Что-то с Моро?

— Я не знаю, мне пока не звонили, но, Кирилл, пожалуйста, быстрей.

— Буду через пятнадцать минут, — ответил он и принялся быстро одеваться. Через две минуты уже заводил машину. В такую рань, да ещё и в воскресенье машин на дорогах нет совсем, и уже через десять минут он был на Тихоненко, где располагался дом Моро.

Вылез из машины и, на ходу нажимая кнопку сигнализации, побежал к приоткрытой двери. Что у неё могло случиться?

— Ева? — крикнул Каров, как только зашёл.

— Артём спит, не кричи.

Она появилась из-за угла. Казалось бы, всё та же, но ужасно бледная.

— Иди сюда.

Каров быстро разделся и пошёл вслед за девушкой. Она нерешительно присела на край дивана в холле и подняла рукав.

— Вот чёрт! Что это? — округлил глаза он, когда увидел иссиня-чёрное запястье. Как будто опалённое.

— Помоги снять. Только осторожно, он и тебя заденет, — ответила Ева и показала пальчиком на тонкую чёрную нить.

— Это амулет?

— Да. Такой же, как дала тебе, только сильнее. Я была вынуждена долго его носить. Кирилл, ты снимешь его?

— А как? Просто порвать?

Он взял руку девушку и посмотрел на нить уже более внимательным взглядом. Вроде бы тонкая, но кто знает…

— Нет, ни в коем случае! Она достаточно большая, чтобы снять через кисть, но я руки почти не чувствую, а другой не могу дотронуться.

Больно очень.

— А зачем ты его надела? Он же внешность не меняет, — спросил Каров и коснулся нити. Она его тут же обожгла. Точь-в-точь, как его подвеска. Ева отвечать на вопрос не собиралась, и он взялся за амулет более решительно.

Ева закусила губу, зажмурилась и через мгновение облегчённо выдохнула.

— Ну так зачем… о чёрт… — прошептал Каров, поднимая глаза.

— Ты повторяешься.

— Глазам не верю, ты ведьма.

— Забавно, да? Комиссар и ведьма, — улыбнулась она. Кофе будешь?

— А Охотники знают?

— Только Кристофер и Матис.

— И он не убил тебя? — не унимался Каров и во все глаза смотрел на Еву.

— Как видишь, нет. Кстати, о Матисе, он только что звонил, сказал, что Герцык два часа назад закончил погребение Кристофера.

— Погребение? Жена Моро в склепе, а не в земле, — возразил Каров.

— Да? — Ева не на шутку взволновалась. Надеюсь, мы его найдём… Пойду Артёма предупрежу, что мы отлучимся, и переоденусь. А ты найди пока лопаты.

Каров кивнул.

Дорога до кладбища была напряжённой. И Ева, и Кирилл молчали, думали о Моро и могиле, куда его поместил Охотник. Только бы не земля… его же там не найти!

Подъехали к главным воротам, вышли из машины, и Ева одёрнула джинна, когда тот побежал вперёд.

— Что? — прошипел он.

— Охотник там.

— Откуда ты знаешь?

— Без понятия. Просто знаю, — зашипела Ева в ответ, понимая, что это ей ведьминская кровь даёт о себе знать. И от этого стало дурно.

— Так он что, похоронил его и теперь ждёт нас?