Парадоксы эволюции. Как наличие ресурсов и отсутствие внешних угроз приводит к самоуничтожению вида и что мы можем с этим сделать - Алексей Аркадьевич Макарушин

основных постулатов, когда кратно возросшее использование дезинфектантов и механизмов социального разобщения в связи с глобальной пандемией COVID-19 должны будут, согласно гигиенической теории, отразиться и в изменении уровня и структуры неинфекционной заболеваемости.

Авторы гигиенической теории – Дэвид Стракан (оригинальная концепция 1989 года) и Эрика фон Мутиус (усовершенствованный вариант середины 90-х) исходили из следующих вполне разумных и очевидных предпосылок. Будучи практикующими врачами, они заметили, что встречаемость аллергий у детей обратно пропорциональна разнообразию микробного окружения ребенка: статистически достоверно аллергий меньше там, где ребенок встречает больше разных микробов, имеет больше «негигиенических» контактов с другими детьми и животными. Разнообразие микробов «обучает» иммунную систему правильной реакции на бактерии, оказавшиеся на границах внутренних сред организма в зависимости от их «лояльности» микроорганизму (БОН: глава VIII). В рамках информационной теории это можно рассматривать как постоянное генерирование новой информации с постепенным снижением «фатальности» контактов, необходимое для перехода к кооперативному типу взаимодействия. Контакты приносят разнообразие не только в бактериальную микрофлору, но и макрофлору организма – дети из сельской местности тропических стран поголовно заражены гельминтами, что, как указывают сторонники гигиенической теории, не дает развиться и другим заболеваниям с активной ролью иммунного компонента, например сахарному диабету, или, по крайней мере, улучшают инсулинорезистентность (Эрхгартнер Б., 2018). Именно в отношении сахарного диабета и ряда других заболеваний гигиеническая теория в конце 2010-х получила новое расширение, связанное с вирусами.

Изначально гигиеническая теория Стракана фон Мутиус рассматривала статистику распространения аллергических заболеваний между разными социальными стратами, впоследствии – разными географическими регионами с отличающимися социально-гигиеническими практиками.

По результатам многочисленных эпидемиологических исследований позже выявили закономерности как в исторической перспективе, так и в спектре заболеваний, связанных с уровнем гигиены, например полиомиелита, рассеянного склероза и сахарного диабета I типа: как только страна или регион достигали определенного уровня индустриализации, частота инфекционных болезней и смертность, особенно среди детей, резко снижались, но начинали распространяться ранее невиданные болезни, преимущественно, как казалось, неинфекционные.

Несомненно, важную роль играла смена характера питания, как сама по себе, так и в связке с вызванным ею изменением микробного разнообразия кишечника. Но эти факторы не могли удовлетворительно объяснить стремительный рост заболеваемости рядом прежде довольно редких болезней. Так, если заболеваемость диабетом II типа можно связать с повышением индекса массы тела, коренным изменением структуры потребления углеводов в пользу легкоусвояемых углеводов с высоким гликемическим индексом и т. д., то взрывной рост заболеваемости сахарным диабетом I типа («аутоиммунного диабета молодых»), начиная с 50-х годов ХХ века, с этих позиций труднообъясним.

Также труднообъясним и рост заболеваемости рассеянным склерозом в эти же годы, и полиомиелитом с начала XVIII века с пиком, пришедшимся также на 50-е годы (хотя отдельные описания редких недугов, которые можно сопоставить с диабетом, рассеянным склерозом и полиомиелитом, есть еще и у врачей Древнего Египта и Древней Греции, включая Гиппократа). Пик полиомиелитной заболеваемости оборвали очень удачно и своевременно разработанные вакцины Солка и Сэйбина. В отсутствие вакцинации мы бы переживали сейчас тяжелейшую многолетнюю эпидемию полиомиелита, по сравнению с которой по общим социально-экономическим последствиям эпидемия COVID-19 не выходила бы за рамки статистической погрешности.

Инфекции как источники микроуязвимостей

Кристен Дрешер и Стивен Трэси (Kristen Drescher and Steven Tracy, 2018) уверены, что разгадка феномена заболеваемости полиомиелитом, диабетом I типа и рассеянным склерозом связана с энтеровирусами.

Энтеровирусы – не очень большая группа мелких РНК-содержащих вирусов, поражающих преимущественно клетки желудочно-кишечного тракта теплокровных животных, но иногда и другие ткани, например верхних дыхательных путей. Род энтеровирусов насчитывает на данный момент 15 видов и 71 серотип. Серотипы объединяются по своему патогенетическому действию в несколько серогрупп с историческими названиями, в которые могут входить вирусы разных видов. Основные разновидности энтеровирусов – вирусы Коксаки А и В, эховирусы, вирусы полиомиелита и риновирусы.

Энтеровирусы сравнительно широко распространены в окружающей человека среде и его кишечнике. Считается, что впервые человек сталкивается с ними уже в первые месяцы и годы жизни, как раз в зависимости от гигиенических условий проживания, но лишь встреча с некоторыми энтеровирусами знаменуются клиническими проявлениями. И даже в случае наиболее вирулентных энтеровирусов инфекция чаще всего протекает бессимптомно (до 90 % в случае полиовируса).

До конца XIX века ввиду неудовлетворительных по нынешним меркам гигиенических условий жизни подавляющего числа людей новорожденные сталкивались с полиовирусами (как и с другими микробами) исключительно рано, когда еще сохраняются материнские защитные антитела, в первую очередь иммуноглобулины А в кишечнике и на слизистых, полученные с молоком матери. Эти антитела, связываясь с патогенами в кишечнике и тем самым нейтрализуя их, позволяли иммунной системе ребенка получать «второе высшее образование» дополнительно к первому классическому, получаемому одновременно в тимусе. Широкое распространение хороших бытовых гигиенических практик, наряду с сокращением длительности грудного вскармливания или вообще отказа от него, привели к разрыву этой «образовательной цепочки»: дети стали сталкиваться с большинством инфекций, в том числе с полиомиелитом, гораздо позже, когда собственная иммунная система еще недостаточно «обучена», а поддержка материнскими антителами, также заметно сниженная по сравнению с «догигиеническими» временами, уже ушла. Но даже этот «образовательный разрыв» в ресурсах иммунной системы не ведет в большинстве случаев к развитию тяжелой болезни – поражению нервной системы в случае полиомиелита, так как иммунная система даже у ребенка уже достаточно изощрена и глубоко эшелонирована. Однако те случаи, когда иммунная система неадекватно реагирует на полиомиелитную инфекцию, в процентном отношении стали реализовываться все чаще и чаще, что и вылилось в глобальную пандемию полиомиелита, начавшуюся на заре индустриализации в XVIII веке, вышедшую на экспоненциальный рост в конце XIX века, и благополучно прерванную всемирной вакцинацией в середине ХХ века.

Марианна Константиновна Ерофеева, заведующая лабораторией Санкт-петербургского НИИ гриппа им. А. А. Смородинцева, рассказывает, как в 50-е годы, боясь полиомиелита, многие родители вывозили детей из Ленинграда на все лето или даже до глубокой осени в деревню или на дачу. В школе дети часто видели своих переболевших полиомиелитом сверстников. Появление в СССР благодаря пионерским работам академиков М. П. Чумакова и А. А. Смородинцева в сотрудничестве с американским исследователем Альбертом Сэйбиным живой оральной (принимаемой через рот) вакцины в течение всего нескольких лет радикально переломило ситуацию: после введения в 1960 году обязательной вакцинации против полиомиелита всех детей от 2 месяцев до 20 лет буквально в течение нескольких месяцев было привито 77,5 млн человек, что снизило заболеваемость полиомиелитом в 120 раз.

Как считают Кристен Дрешер и Стивен Трэси, ситуация с сахарным диабетом I типа гораздо сложнее. Пока их гипотеза строится преимущественно на исследованиях мышей с врожденной предрасположенностью к