Звезды – холодные игрушки - Сергей Лукьяненко

– Значит, и мы здесь работали…

– Не работали! – Таг энергично покачал головой. –Готовились-к-труду. Это ведь совсем другое, Никки! Работа – это судьба! То, чтодоставляет тебе удовольствие и наиболее полезно Родине.

– Все исчезло, Таг, – сказал я. – Все смыто. Может, мнетоже… лучше в переплавку, как кораблю?

Таг принужденно засмеялся.

– Ведь каждый будет знать, каждый станет мне сочувствовать,– пояснил я. – Все, кого я знал, начнут смотреть на меня как на несчастногобольного. Пусть это и правда…

– Никто не узнает! – резко возразил Таг. – Ты что! ТайнаЛичности!

Слова я знал. Смысл был слегка понятен, но…

– Информация о случившемся с тобой – запретна! – продолжилТаг. – Это ведь неприятная, травмирующая тебя ситуация. Знаем мы – но лишьпотому, что должны тебе помочь.

Знает Наставник… ну это хоть тебе понятно? Комитет ДальнейРазведки – все-таки информация жизненно важная. Вероятно, будет знать МировойСовет. И все. Ни одна живая душа не узнает, если ты сам не захочешь рассказать.

– Это хорошо, – признал я. – Только как возможно сохранитьтайну? Если даже эта девочка меня узнала? Если она помнит, что я предпочитаю наужин, а я – нет?

– Я буду с тобой, – сказал Таг. – Наставник, Катти, Ган, я…Пока ты не адаптируешься – мы всегда будем рядом. Ты ведь сильный, Никки. Тысможешь привыкнуть, родиться в третий раз!

– А второй? – спросил я. – Да, конечно, второе-рождение, язнаю слово. Но что оно означает?

– Вначале ты появляешься на свет, – сказал Таг. – Любовьродителей, забота Родины – дают тебе жизнь. А потом ты выбираешь судьбу.Наставник дает тебе профессию. Это – второе-рождение.

– Я кажусь полным дураком? – тихо спросил я.

– Нет, Никки. Ты был болен. Теперь выздоравливаешь.

Девушка вернулась с подносом, и мы замолчали.

– Твое мясо, Никки. – Она поставила передо мной керамическийсудок с пробивающимся из-под крышки паром. Запах был вкусный. – Твоя рыба, Таг.

– Спасибо, девочка, – отозвался Таг.

– Хлеб… и ваше вино. – Последнее слово девушка произнесла слегким осуждением. Опустила в центре стола круглый наполненный рубиновойжидкостью сосуд.

– Врач назначил, – пояснил Таг.

– А… приятного аппетита.

– Почему ты не зовешь ее по имени? – спросил я, провожаядевушку взглядом. Кто мне больше нравится, Катти или она? Не пойму. У Каттиприческа не очень симпатичная. Ей бы длинные волосы пошли…

– Откуда я знаю ее детское прозвище? – удивился Таг. – Черезгод она получит взрослое имя, тогда познакомлюсь.

Все странно, все удивительно…

Я молча открыл горячий судок и стал накладывать себе мясо –крупные аппетитные куски, перемешанные с овощами. Таг искоса следил за мной,словно ожидал возгласа «помню!». Нет, Таг… Меня не удивляет эта еда, я знаю,что пища должна быть вкусной, но мне не кажется, что пареная размазня – моелюбимое блюдо.

Таг положил себе два больших куска белого мяса. Попробовал,ловко цепляя сразу двумя вилками, причмокнул:

– Оно! Нет, я не понимаю, как можно стандартное, идеальноемясо готовить по-разному! Но ведь получается! В столовой при общежитии оногораздо хуже!

– А ты живешь в общежитии?

Таг поперхнулся:

– Д-да… По соседству с тобой. Никки, свой дом человекполучает, когда образует семью. А мы-то вроде бы холостяки!

– Я теперь всегда буду холостяком, – мрачно сказал я.Отбросил попытки есть крошечной вилкой, взял большую ложку. Таг одобрительнокивнул. – Впрочем, если холостяки питаются именно здесь, то это не стольпечально!

– Славное место, – согласился Таг. – Ладно. Я ведь про врачаправду сказал. Катти рекомендовала тебе натуральные психостимуляторы.

– Вино?

– Да.

Он наполнил два стеклянных бокала, мечтательно посмотрелсквозь один на горящий в плошке фитилек. Уже совсем стемнело, и вино в бокалезамерцало ярким праздничным светом.

– Красиво, – задумчиво сказал Таг.

Я тоже посмотрел на пламя сквозь бокал.

– И то и дело, свеча горела на столе, свеча горела… – сказаля.

– Вроде стихи? – удивился Таг. – Интересно, надо порыться винформатории. Кто там у тебя так накрепко застрял?

– Вот этого не знаю.

– А может, это твои, – вздохнул Таг. – Ты ведь в детствебаловался, потом Наставник тебе подсунул «Десять тысяч великих стихов», тогдатолько перестал силы тратить… Ладно, Никки. За твое возвращение.

Я поднес свой бокал к его бокалу и слегка ударил их краями.Стекло отозвалось тонким, приятным звоном.

– Зачем? – поразился Таг.

– Сам не знаю. Вот такой ритуал придумался.

Вино было приятным и вкус знакомым. Я сделал глоток,поставил бокал на стол.

– Почему девушка так удивилась этому заказу?

– Алкоголь – вещь условно разрешенная, – неохотно призналсяТаг. – Запретов нет, но нужны серьезные основания, чтобы позволить себе егоприем.

– У нас основания есть.

– К сожалению, – согласился Таг.

Вино подействовало быстро. Хоть и было оно совсем легкое,алкоголь едва чувствовался, но я ожидал этого состояния и не удивился, когда потелу пошла волна расслабленности, ужас моего положения куда-то отступил, а мирстал почти знакомым.

– Гана нет, – вздохнул Таг. – Засиделся братец…

– Он твой брат?

Тагу тоже ударило в голову, он уже не удивлялся и непереживал по поводу моей амнезии.

– Да. Он в младенчестве болел много, родителям рекомендовалиоставить его при себе еще на полгода. Так и попали в одну группу.

– А кто мои родители? У меня есть братья, сестры?

Таг наморщился, честно пытаясь вспомнить.

– К тебе приезжала мать пару раз… и отец как-то… Никки, незнаю! Ты можешь запросить информаторий.

– Зачем? Это ничего не даст, Таг. Если уж я вас не вспомнил– так родителей…

– Да, конечно… – Он снова налил нам вина. – Не стоит ихрасстраивать такой жизненной неудачей. Будь-здоров-вопреки!

– Будь-здоров-вопреки! – повторил я традиционное пожелание,используемое при совершении потенциально вредных действий… Помотал головой.Словно через пропасть амнезии перекинули мост из словарей! Бред какой-то! –Будь здоров!