Сказки темного города. Триплет - Наталиса Ларий

Как-то утром, когда Мара в очередной раз бинтовала мою спину, я мысленно сказала ей:

– А если я могу восстановить душу твоему сыну?

Мара напряглась, но не ответила мне ничего.

– Мара, сын будет нормальным мальчиком, ты это понимаешь? Ты заберешь его отсюда. Мой отец поможет вам устроиться в городе и у него будет прекрасная человеческая жизнь. У него будут дети, внуки. Мара, помоги ребенку своему.

– Как ты сможешь это сделать? Ты слаба. Понимаешь это? Ты за себя постоять не можешь даже! Они все узнают и тогда мне конец!

– Мара, у меня есть план. Мне только нужна твоя помощь.

– Какая помощь?!

– Ты сейчас пойдешь и скажешь Рассэлу, что я разбита и хочу с ним поговорить.

– И что?

– Я сделаю так, чтобы он меня отпустил. Склонюсь перед ним. Пока.

– А дальше что?

– Помнишь, ты подавляла меня как-то, когда я кинулась на тебя?

– Помню.

– Научи меня противостоять этому. Меня этому не учили. Научи.

– Но как? Я не знаю, как это делать! Да и моя сила не чистая, как у Рассэла. Она намного слабее.

– Понимаю, но все же. Михаэль учил, как можно побороть что-то неподвластное. Он говорил, что каждый день нужно испытывать это на себе. Так и мы с тобой будем это делать. Каждый день ты будешь пытаться подавить меня, я же буду сопротивляться пока не буду чувствовать, что вот-вот пойдет носом кровь. Постепенно будем добавлять время этого воздействия, пока полностью не освою это.

– Хорошо. Но сила нефилима не только в подавлении, он еще много чем может навредить тебе. Не искушай свою судьбу, прими все то, о чем тебе сказали и будешь жить дальше.

– Мара, это еще не все. Я должна научиться восстанавливать душу.

– Что?

– У меня сила возвращения. Ты понимаешь? Почему Архаэль так испугался того, что я дотронулась к Морэну, как и к нему перед этим. Я душу могу вернуть, и он этого боится. Они оба этого боятся. У них своя цель на земле. Ты представляешь себе, скольких Архаэль уже опустошил? Если я освою силу, то смогу помочь стольким людям! А если потеряю ее….

– Хелависа, ты еще так молода, ты можешь ошибаться. А мне потом это будет стоить сына.

– Ты уже потеряла сына, если ты еще этого не поняла, – устало сказала я ей.

– Хорошо. Ты говоришь, что хочешь научиться возвращать душу. Как ты это будешь делать?

– Я буду пробовать восстановить душу Морэна. Потихоньку, день за днем, минута за минутой. Ты ночью будешь пускать меня в спальню к нему, и я буду на секунду прикладывать к нему руки. Не знаю, сколько времени на это понадобится, если делать это таким темпом, но я восстановлю его. Я сделаю это. Иначе для чего мне все это дано?

– А если они узнают?

– Если они узнают… если они узнают, то значит хреновый из меня посланник света получается.

– Это не смешно, Хелависа.

– Я пошутила. Расскажи мне о Рассэле. Все, что знаешь.

– Да что тебе рассказать?

– Как ты с ним…. Познакомилась и прочее, – напряженно проговорила я.

– Я глупая была еще, молодая. Тогда еще бабушка была жива. Когда я привела его в дом, она сразу запретила мне с ним общаться. Она не могла понять, что в нем, чем он дышит, какой он человек. И ее это пугало. Но не пугало меня. Я просто голову потеряла от него. Ему же просто нужна была светлая ведьма, чтобы искать тебя. Когда я родила Морэна, его он сразу же забрал сюда и пригрозил, что пока он не получит свое, то я не получу ребенка. Я еле уговорила его, чтобы он разрешил мне жить здесь с Морэном. Вот собственно и все.

–Да, жестоко.

– Нефилимы вообще очень жестокие сущности.

– Я это уже поняла. На своей шкуре прям, – горько усмехнулась я.

– Да уж, по-другому и не скажешь, – печально ответила Мара и погладила мою забинтованную спину.

– А почему в нем есть душа? Пусть и на ладан дышащая, но есть ведь.

– Этого я не знаю. Может мать его была тоже не совсем простой женщиной, и ее частичка смогла сберечь душу в ребенке. Ты же видишь, что Архаэль чистый темный. А отец у них один. Значит дело в матери Рассэла.

– А ты не знаешь, кто его мать?

– Нет. Знаю только, что они обычно ведут генеалогию свою. А где она спрятана, не знаю. У нас с ним не было близких таких отношений, чтобы я могла такое выяснить.

– Я вот все думаю. Скольких людей они уже опустошили? Ты представляешь себе? Сколько таких темных уже ходит по нашей земле, раз пришлось уже такую силу материализовать в настоящем, чтобы восстановить равновесие.

– Я бы на твоем месте сейчас думала о себе. В мире испокон веков идет борьба между тьмой и светом. И она не закончится никогда. В мировых масштабах ты все равно ничего сделать не сможешь, какой силой бы не была наделена. Подумай об этом.

– Думала… уже неделю как думаю об этом, Мара. Но все же. Ну что, ты согласна помочь мне?

– Хорошо, давай попробуем.

– Иди, позови его, а я пока попробую расплакаться, чтобы правдоподобнее выглядело все, – усмехнулась я.

Мара кивнула и оставила меня одну. Я же едва смогла выдавить из себя слезы, поскольку состояние мое сегодня плаксивым назвать ну никак не получалось. Через четверть часа же услышала тяжелые шаги на ступеньках и поняла, что Мара уже передала мое послание. Быстро же он решил прийти, неплохой знак, значит ждал, когда позову его. Устроившись быстро в уголке своего лежака, я обхватила колени руками и начала шмыгать носом, будто бы недавно что ревела. Рассэл спустился по ступеням и подошел к моей камере.

– Мара сказала, что ты звала меня, – строго проговорил он.

– Звала, – тихо ответила я, прищурив глаза.

– И что ты надумала?

– Хочу выйти отсюда. Я больше здесь не могу.

Рассэл помолчал немного и ответил:

– Хорошо, выпущу тебя. Но у меня условие.

– Какое?

– К Морэну ты больше не подойдешь.

– Ладно, обещаю. И все?

– Пока все. Это одно условие. Но я буду смотреть, как ты будешь себя вести. Будешь хорошей девочкой – больше здесь не окажешься.

– Постараюсь быть примерной спутницей нефилима, – наигранно усмехнувшись проговорила я.

Рассэл открыл камеру, и я вышла наружу, каждой своей клеточкой чувствуя свободу.

Мужчина отвел меня в нашу комнату. Я сразу пошла в ванную и принялась нервно смывать с себя следы заточения, которое, как мне казалось, добавило мне разума в мою легкомысленную головку. Я ведь росла как принцесса, хоть у меня и была строгая мать и требовательный наставник. Тем не менее, окружение было хорошим, все нас с сестрой любили и особо не перечили нам. Поэтому, столкнуться с такими сущностями, как эти два нефилима, для меня было встряской еще той. Высушив полотенцем волосы, я накинула халат и вышла в комнату, где, зайдя за ширму, начала надевать платье. Зашнуровать его самой у меня не получалось, и я, выглянув оттуда, посмотрела на Рассэла, который сидел за письменным столом и что-то писал.