Тринадцать гостей. Смерть белее снега - Джозеф Джефферсон Фарджон

– Хаммерсби, – ответила Джесси.

– Да, точно. Аммерсби, – кивнул Смит.

Мистер Молтби слегка нахмурился:

– Вообще-то она называется Хеммерсби.

Атмосфера снова накалилась. Смит повернулся к мистеру Молтби.

– Ладно, у меня вы все выведали, теперь о себе расскажите. Может, у вас что-то интересное было?

– Да, – подтвердил Молтби. – Нечто весьма интересное. Когда я сошел с поезда… – Он замолчал и, переведя взгляд со Смита на Джесси, потом на Лидию, сообщил: – Я еще не получил вторую чашку чая.

– Но вы же не передавали чашку, – сказала Лидия. – Благодарю вас. Итак? Когда вы сошли с поезда…

– Я передумал, – заявил Молтби. – Сейчас не время для историй про привидения.

– А когда будет время?

– Вероятно, сегодня вечером, если мы останемся здесь и будем в соответствующем настроении.

Кокни резко поднялся со стула.

– Я уж точно не останусь, на что мне ваши байки. В общем, пока и спасибо за чай, мисс. – Он зашагал к входной двери.

– Одну минуточку! – воскликнул Молтби. – Вы уронили свой билет. Юстон-Манчестер.

– Это не мой, – буркнул Смит.

Он открыл дверь, и в холл ворвался снег. И не только. Издалека донесся приглушенный крик:

– Эй! Помогите!

Смит выскочил наружу. Дэвид бросился за ним.

За дверью Дэвид нырнул лицом в сугроб, чуть не задохнувшись от снега. Сверху его осыпала частая ледяная дробь, словно небеса вознамерились расстрелять его без суда и следствия. Выбравшись из сугроба, он прислушался, надеясь снова услышать крик. Бесконечная круговерть снежных хлопьев лишала возможности ориентироваться. За сорок пять минут, что Дэвид провел в помещении, погода из плохой превратилась в мерзкую. Казалось, снег летит со всех сторон, заворачивая его в белый саван. Если не мысль, что кому-то в этом ледяном вихре еще хуже, чем ему, Дэвид сразу вернулся бы в дом. Но как найти человека, если его отчаянные крики не повторяются?

Выбрав направление, Дэвид рванулся вперед, но сразу же провалился в снег по пояс. Кто-то помог ему выбраться. Это был Томсон, трясущийся и задыхающийся. Сблизившись, они уставились друг на друга. В этот момент голос, который оторвал их от теплого очага, снова позвал на помощь.

– Помогите! Кто-нибудь! О боже!

Голос звучал совсем рядом, но так слабо, будто доносился издалека. Томсон побрел навстречу и вдруг растянулся во весь свой рост. Сугроб, о который он споткнулся, неожиданно зашевелился, и вместо одного упавшего встали уже двое.

Этим вторым оказался пожилой зануда. Посиневший от холода и без шляпы. Он попытался что-то сказать, но у него ничего не вышло. Снег, таявший вокруг его глаз, подозрительно напоминал слезы. Человек, столь презрительно отзывавшийся об английском снеге, получил заслуженное воздаяние.

– Пойдемте! – закричал Дэвид, обнимая его за плечи.

Прижавшись друг к другу, они развернулись и, спотыкаясь, двинулись назад. Зануда пару раз упал, увлекая за собой своего спасителя. Когда они поднялись, перед ними замаячила женская фигура.

– Беги домой, идиотка! – прохрипел Дэвид. – Куда идти-то?

– Сам идиот. Ползешь совсем в другую сторону!

Лидия вывела их к дому. Оказавшись в холле, они упали в кресла и стали отфыркиваться.

– Куда там Доусону! А? – подколол зануду Дэвид.

Ответа не последовало. Зануда был слишком потрясен, чтобы говорить. Он, обессилев, лежал в кресле, куда его положили, и тупо смотрел в потолок, не замечая, что на его лице тает снег. Не слишком привлекательный и в лучшие времена, сейчас он представлял поистине жалкое зрелище, что, впрочем, его не слишком волновало.

– Дом постепенно превращается в больницу, – шепнула Лидия на ухо Молтби.

Но старик ее не слышал. Он пристально смотрел на закрытую входную дверь. Ветер крепчал, скорбно завывая за окном, и сотрясал дребезжащие рамы, словно проверяя их на прочность. Лидия зажгла лампу, и в слабом ее свете возникла причудливая картина: трое изможденных мужчин, но не слишком быстро возрождающихся к жизни, Джесси Нойес с забинтованной ногой, борющаяся с вновь нахлынувшими на нее страхами, сама Лидия, хмурая и напряженная, и старик, все еще смотревший на закрытую дверь.

– В чем дело? Вы что-нибудь слышите? – спросила Лидия.

– Я многое слышу, но только не нашего друга Смита.

– Так он же ушел, и скатертью дорога, – заметил Дэвид.

– Да, и слава богу, но только если он действительно ушел, – продолжил Молтби. – Допустим, Смит преуспел там, где мы потерпели фиаско.

Пожав плечами, он повернулся к их новому компаньону, распростертому в кресле.

– Когда вы отдышитесь, мы надеемся услышать о ваших приключениях. А пока, чтобы предвосхитить вопросы, я расскажу о наших. Мы все сбились с пути и набрели на этот дом. Обстоятельства вынудили зайти внутрь и задержаться здесь. В доме нет никого, кроме нас.

– Как же вы сюда попали, черт побери? – наконец обрел дар речи зануда.

– Дверь была не заперта.

Зануда стал озираться по сторонам.

– Вы тут неплохо устроились.

– Так оно и есть, – согласился старик. – Хотите горячего чаю?

– Господи, еще бы!

Лидия налила ему чай. Зануда залпом осушил чашку и закашлялся.

– Может, здесь и полотенце найдется?

Томсон быстро принес его из кухни.

– В котором часу вам вскипятить воду для бритья завтра утром? – поинтересовалась Лидия.

Перестав вытирать полотенцем лицо, зануда удивленно уставился на нее.

– Я рад, что у вас еще есть силы для шуток, – пробормотал он.

– Инстинкт самосохранения, знаете ли, – вмешался Дэвид. – Помните, как английские солдаты шутили в окопах?

– Да уж получше вас помню, молодой человек, – отрезал зануда.

Чай и обтирание полотенцем вернули его к жизни. Он, правда, не уточнил, что во время войны занимался изготовлением боеприпасов, причем вдали от тех мест, где их использовали.

– Боюсь, с чувством юмора у меня сейчас плоховато. После всего того ада, что пришлось пережить.

Зануда взглянул на Джесси как на единственный источник сочувствия. «Какая милашка эта блондиночка… хорошо бы с такой…»

– Ну, так расскажите нам про ваш ад, – попросил Молтби. – Нам всем любопытно, почему вы все-таки сошли с поезда.

– Вы первые это сделали, – проворчал зануда.

– Помнится, вы не слишком одобряли наш поступок, – заметил Дэвид. – И даже позволили себе неуважительные замечания.